Доктор Фальк и дачные убийства

– Либо убийца в костюме монаха бродит по Зеленому лугу! – закончила за него Лидия. Фальку не понравилось, каким азартом загорелись ее глаза в этот момент, а потому он решительно добавил:

– Вряд ли. Так стараться, чтобы не оставить лишних следов, и потом шастать в полном карнавальном облачении по деревне, где его могут поймать и разоблачить? Нет, Лидия Николаевна, мне видится куда более вероятным, что кто-нибудь из молодежи, скажем студентов, обладает дурным чувством юмора и получает удовольствие от игр в привидение, пугая дачников.

– Всего-то? – разочарованно протянула девушка.

– Но я бы не рекомендовал вам ходить одной, особенно в сумерках, а тем более – ночью, – спешно добавил Фальк.

– Это вы так обо мне заботитесь? – лукаво взглянула на него Лидия.

– Конечно, – постарался сохранить невозмутимый вид Фальк.

Они вышли на пустынную пристанционную улицу. Обычно в разгар дня здесь всегда кипела шумная и разноцветная жизнь: сновали приказчики, прогуливались дачники, трепетал на ветру полосатый козырек кондитерской. Однако сейчас, в белесом свете сокрытого тонкими облаками солнца, она выглядела сошедшей со страниц грошовой мистической повести. По спине Фалька, несмотря на духоту, пробежал холодок.

– Лидия Николаевна, а когда вы собираетесь вернуться? – решил уточнить доктор.

– О, не знаю, не задумывалась, – озадаченно посмотрела на него девушка. – Зависит от того, как быстро мне улыбнется удача в поисках. А что?

– Да так… Вам же есть где остановиться в городе?

– Конечно. Мы перевезли большую часть вещей из квартиры в Сестрорецк, но много еще осталось, и слуги, конечно, за ней присматривают.

Фальк обратил внимание, что Лидия говорит о квартире в Петербурге и доме в одном из самых престижных курортных пригородов будто между делом, словно речь идет о чем-то само собой разумеющемся. Видимо, генерал Николай Шевалдин оставил жене и дочери значительное состояние. Фальк считал себя достаточно обеспеченным, но особняк в Сестрорецке и наем слуг для присмотра за квартирой в свое отсутствие он позволить себе не мог.

– Почему вы спрашиваете, Василий Оттович? – тем временем уточнила Лидия.

– Если поиски затянуться допоздна, то прошу, задержитесь в городе на ночь и возвращайтесь только утром, – с непривычной для себя неуверенностью сказал Фальк. – Считайте это моей врачебной рекомендацией.

Возможно, Лидия собиралась с ним поспорить, но, увидев что-то в его глазах, не стала и просто кивнула.

– Хорошо, доктор, спасибо за беспокойство.

Василий Оттович настоял на том, чтобы купить девушке билет. Поезд показался из-за поворота, как раз когда пара вышла на деревянную платформу.

– Что ж, удачи в ваших поисках, сударыня, – улыбнулся на прощание Фальк.

– А вам счастливо оставаться, – улыбнулась в ответ Лидия. – Если я все-таки приеду завтра с книгой, мне удастся застать вас дома?

– Во-первых, боюсь, если вас опять увидят у моего дома, то по деревне пойдут слухи, которые не понравятся вашей матушке, – ответил Фальк. – А во-вторых, завтра я планировал поучаствовать в теннисном турнире у курзала. Думаю, вы без труда найдете меня там.

– Договорились, – торжественно кивнула Лидия и протянула ему ладонь. Выставлена она была под таким углом, чтобы у Василия Оттовича не осталось ни малейших сомнений, что девушка ожидает не церемониальный поцелуй, а вполне эмансипированное рукопожатие. Поэтому доктор нежно сжал ее ладонь в своей, а потом еще минуту стоял на перроне, провожая удаляющийся поезд.

Глава четырнадцатая

Это люди придумали, как придумали казенную палату, питейные конторы, моды, карточную игру, балы!

И. А. Гончаров, 1869 год

Остаток дня перед вечерним казино Фальк провел дома. Тем более что дорога от станции еще больше подпортила его и без того не радужное настроение.

Для начала на выходе из станции ему встретились две старухи-крестьянки. Судя по всему, столкнулись они случайно, после чего сцепились языками. Когда Василий Оттович проходил мимо, то услышал ставшую уже знакомой историю.

– Куда идешь?

– Да вона, в лячебницу собралась.

– А, у тябя ш шпина болела-та… Нет, поштой-ка, не шпина, шея!

– Да какая спина, тьфу ты!

– А шо ж тогда? Шердце?

– Оно, родимое. Монаха я увидела. Знать, помирать мне пора пришла.

– Монаха? Эта того, што Шевалдиной-покойнице явился?

– Дура, что ли? А какого ж еще? Думашь, много монахов у нас тут бродють?

– Да не тужи, Нюра, грят, он не жлой, хороших людей-та не трожет. А Шевалдина – та шкотина была, прошти Гошподи, упокой яё грешную…

Дальше Фальк слушать не стал. Этот разговор лишь еще раз подтвердил его гипотезу: либо кто-то намеренно запугивает жителей Зеленого луга, либо они с этой задачей отлично справляются самостоятельно. Да что там, даже Василий Оттович невольно вздрогнул, увидев на стене попавшегося по дороге сарайчика серую фигуру с остроконечным капюшоном, но, к счастью, быстро понял, что это обыкновенное пятно, пусть и любопытной формы. Но в иных обстоятельствах он бы на него внимания не обратил. Кляня себя за впечатлительность и малодушие, доктор вернулся домой, сделал дыхательную гимнастику и заставил себя вернуться к книге Данилевского, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Как ни странно, это сработало, а Фальк сам не заметил, как прочел томик от корки до корки.

На Зеленый луг медленно опустился вечер, не принесший, однако, прохлады. Василий Оттович в этой связи оказался в затруднительной ситуации. Обычный дресс-код казино подразумевал смокинги и бабочки – не в последнюю очередь для того, чтобы выбывшие или просто утомленные участники азартных игр могли вальяжно устроиться в сигарной комнате. Однако что делать в такую духоту, не свойственную обыкновенно Зеленому лугу? В смокинге некомфортно даже на улице, не говоря уже о помещениях курзала. Борьба соображений приличия и самосохранения продолжалась минут пятнадцать. Победили приличия. Единственное послабление, которое позволил себе Фальк, – это нести смокинг элегантно перекинутым через плечо по дороге до курзала.

На круг Василий Оттович прибыл секунда в секунду. В ранних сумерках курзал выглядел особенно авантажно. Из раскрытых окон на улицу лился мягкий приглушенный свет, слышались голоса уже прибывших гостей и звон посуды. Одного взгляда на этот легкий и уютный деревянный дворец оказалось достаточно, чтобы доктор в очередной раз порадовался, что сейчас не в Петербурге.

Двери перед ним распахнул специально приглашенный на сегодняшний вечер швейцар. Распорядитель Аркадий Гаврилович, мигом узнав доктора, черкнул что-то в журнале, даже не потрудившись спросить с Фалька членскую карточку. Большинство желающих поучаствовать в азартных играх уже прибыли. Василий Оттович оглядел зал и с удовлетворением не обнаружил в нем Кунина. Председатель общества благоустройства ненавидел азартные игры и ни за что бы не позволил себе сыграть в карты. Казино, вероятнее всего, он тоже попытался бы запретить, но тут в дело вступали деньги. В подобные вечера, организованные с ведома общества, выигрыш каждого игрока делился на две части. Большая, семьдесят процентов, уходила победителю. А вот оставшиеся тридцать забирало себе общество благоустройства. А потому скрепя сердце Кунин дозволял дачникам предаваться своим порокам.

Единственное ограничение, которое соблюдалось неукоснительно, – уже упоминавшийся запрет на игры, в которых выигрыш или проигрыш отдавались на волю случая. Соответственно, желающие раскинуть партию в банк, покер, штосс, макао, баккара, экарте или фараона оставались не у дел. Зато бридж, преферанс, вист, винт или белот допускались. Самые дряхлые дачники могли даже сыграть в бостон, устаревший настолько, что над ним иронизировал еще Тургенев.

К карточным играм Фальк относился индифферентно. Он не причислял себя к азартным кутилам, готовым поставить все деньги. Однако и отвращения к играм не испытывал. Скорее он считал их атрибутом светского общения, а потому удовольствие, которое Василию Оттовичу доставляла та или иная партия, целиком зависело от компании. Игроком при этом доктор считался грозным. Конечно, он полагал ниже своего достоинства всевозможные трюки, призванные убедить соперника в том, что он блефует или же, наоборот, у него на руках сильные карты. Однако профессиональное умение сохранять абсолютно бесстрастное лицо не позволяло другим игрокам его «прочитать». Фальк оставался внешне спокоен и равнодушен вне зависимости от того, шла ему нужная масть или же партия развивалась для него катастрофически.