Дом на окраине

– Надо же проверить, сдохла она или нет, – пробормотал папа.

Он медленно и осторожно стал приближаться к окну.

Аня во все глаза смотрела на отца.

– Все кончилось? – жалобно спросила Маша, не отрывая лица от ее груди.

– Кажется да, – прошептала Аня.

Маша с трудом повернулась и тоже поглядела на отца. Тот уже был около свиньи.

– Кажется, она сдохла, – сказал он и посмотрел на свою семью потрясенным взглядом. После чего взялся за ручку топора.

Свинья вздрогнула.

Мама, Аня и Маша закричали от ужаса.

– Ничего страшного, – сказал папа, вытащил топор из свиной головы и брезгливо бросил его на пол. Он повернулся к жене и дочерям. – Это просто конвульсии.

Но тут женщина и девочки вновь завизжали от ужаса. Они увидели, как за спиной отца, свинья вдруг поднялась, распахнула вспыхнувшие глазки, а ее передние ноги с копытами вдруг удлинились и потянулись к нему.

– Коля! – закричала мама.

– Папа, беги! – зарыдала Маша.

– Что? – удивленно спросил папа и повернулся.

Он не успел ничего сделать, потому что свинья крепко схватила его, обняла, глаза ее при этом опять загорелись желтым торжествующим светом, хрюкнула и с диким хохотом уволокла свою жертву за собой. Через мгновение ее уже не было в окне. С грохотом захлопнулись наружные ставни.

Все произошло очень быстро. Остальные Карпухины, успели только закричать. На то, чтобы что-либо сделать, у них просто не хватило времени.

Аня почувствовала, как бессильно повисло в ее руках тело сестры. Не перенеся ужаса от увиденного, Маша потеряла сознание. Сама она тоже была на грани обморока и не лишилась чувств только потому, что раньше нее это сделал Маша, и Аня теперь была вынуждена удерживать ее.

Снова стало тихо. Мама подбежала к оброненному отцом топору, схватила его и стала колотить обухом по закрывшимся ставням. Но ее ожидал тот же эффект, что и с дверью. Тогда она побежала к другому окну, но как только приблизилась к нему, раздался хлопок, удар, и его тоже накрыло ставнями. То же самое произошло и с третьим окном.

В полном бессилии мама опустилась на пол и жалобно посмотрела на дочерей.

– Мама, где папа? – Аня не нашла ничего более умного, как задать этот идиотский вопрос.

– Не знаю, – ответила мама и задыхаясь спросила: – Что с Машей?

– Она, она… – Аня почувствовала, как ее начинают душить слезы, – она кажется, умерла!

И девочка обняла обмякшее тело сестры и зарыдала во весь голос. Но тут Маша слабо застонала, и Аня зарыдала еще громче и вместе с сестрой осела на пол.

Где-то далеко снаружи, послышался длинный протяжный гудок. Каким-то краем сознания Аня вдруг поняла, что это гудит их шестерка. Жигуленок словно жалобно прощался со своими хозяевами.

Мама, не вставая с пола, приблизилась к дочерям, обняла их и прижала к себе. Ее била крупная дрожь. В одной руке она по прежнему сжимала топор, расстаться с которым теперь ее бы никто не заставил.

Маша с трудом открыла глаза и затуманенным взором поглядела на мать и сестру.

– А где папа? – спросила она.

Никто ей не ответил. Ни у матери, ни у сестры не поворачивался язык, чтобы сказать, что папы больше нет.

– Он умер? – слабым голосом продолжала допытываться Маша. – Черная свинья убила его?

– Нет, она не убила его, – с трудом ответила мама. – Разве ты не знаешь нашего папу? С ним не так-то легко справиться. Он сам справится с тем, что там снаружи, а потом вернется за нами. Вот увидишь, детка.

И она стала гладить дочерей по голове, словно маленьких. Но девочки видели, как по ее лицу ручьями текут слезы.

И все трое сильно дрожали. А Маша не унималась.

– А если папа не справится, то черная свинья убьет его, а потом вернется за нами?

– Не говори глупости, – оборвала ее мать.

– Это не глупости, – тихо и медленно сказала Маша. – Это правда. Свинья придет за нами и унесет нас всех по одному, как унесла папу. Она заберет наши души, а то, что останется, превратит в куклы. И в сарае теперь появятся четыре новые куклы. И они будут в современной одежде.

– Маша, что ты такое говоришь? – закричала мама. – Прекрати сейчас же.

– А потом, – все также тихо и как-то обречено продолжала девочка, – какие-нибудь другие дети найдут нас и будут с нами играть.

Мама прижала девочку к себе и несколько раз поцеловала ее.

– Нет, – уверенно сказала она, – ты не права. Мы обязательно отсюда выберемся, найдем папу и уедем домой.

Маша только всхлипнула в ответ.

Затем они все трое впали в какое-то оцепенение. Случившее так потрясло их, так опустошило, что не было сил ни думать, ни рассуждать, ни тем более что-либо делать. Они просто сидели на полу, крепко прижавшись, друг к другу и плача. Они даже плакали тихо, потому что боялись, что громкими звуками снова привлекут к себе ужасную тварь, похитившую отца. Постепенно их силы истощились настолько, что они даже перестали плакать. Слезы кончились, потому что невозможно плакать вечно.

Вокруг было тихо. Комната, которая еще вчера казалась им такой милой и уютной, теперь вызывала только страх и ненависть, а еще сильнейшее желание во что бы то ни стало покинуть эти стены и никогда больше сюда не возвращаться.

Наконец пришло осознание, что нельзя вот так сидеть и ничего не делать. Надо было выбираться наружу. Первой решилась мама.

– Я сейчас подойду к двери и попробую ее открыть, – неуверенно прошептала она в ухо старшей дочери, – а ты присмотри за сестрой. Как только я дам сигнал, следуйте за мной. Если конечно удастся открыть дверь.

– Не уходи, – умоляюще прошептала Аня. – Не оставляй нас.

Мамин голос сразу наполнился уверенностью и твердостью:

– Но нельзя же вот так сидеть и чего-то ждать!

Она с трудом оторвала от себя дочерей, оставив их обнявшихся и дрожащий и осторожно подкралась к двери, с трудом заставила себя протянуть руку и дотронуться до нее. Дверь была прежняя, деревянная и некрашеная. Но когда мама попыталась толкнуть ее, она сразу же обрела гладкость и крепость скалы.

Дом не собирался выпускать их из западни, в которую заманил.