Домби и сын

— Сусанна, милая Сусанна! Неужели и вы оставляете меня? И вы?

— О, ради Бога, миссъ Флой! — отвчала Сусанна рыдая, — не говорите мн ни слова, или я принуждена буду унизиться передъ этими Чинпипчисами, a мн бы ни за что на свт не хотлось имъ показывать свои слезы, миссъ Флой!

— Сусанна, другъ мой, радость моя! Что мн безъ васъ длать? Какъ мн съ вами разстаться? Я не пущу васъ, не пущу, не пущу!

— Нтъ, н-е-е-тъ, моя миленькая, моя душечка, миссъ Флой, право, право же, ей Богу, нтъ! Нельзя. Этому такъ надобно быть. Я сдлала свое дло, миссъ. Воротить нельзя. Я не виновата. Я не тужу, миссъ Флой. Пускай ихъ себ, пускай! A ужъ мсяца мн доживать нельзя, не то y меня не хватитъ духу разстаться тогда съ вами, мое ненаглядное сокровище. Нтъ, миссъ Флой, не отговаривайте меня, ради Бога! Я довольно твердая, какъ видите, но все же я не мраморный столбъ, съ вашего позволенія.

— Да что такое случилось, моя милая? Неужели вы мн не скажете?

Миссъ Нипперъ сдлала отрицательное движеніе головой.

— Сусанна, голубушка моя, сдлайте милость!

— Нтъ, миссъ Флой, и не спрашивайте лучше. Я не могу, я не должна, и не хочу ни за какія блага въ свт. Благослови васъ Богъ, и живите счастливо, мой свтлый ангелъ! Если… въ эти двнадцать лтъ… я оскорбила васъ мыслью,… словомъ или дломъ… простите меня… за все простите, простите…

Первый разъ въ жизни Сусанна въ своемъ разговор соблюдала пунктуацію, даже довольно частую. Рыданіе заглушало ея слова.

— Красавица моя, душечка! — вопила миссъ Нипперъ, бросаясь въ объятія Флоренсы, — придутъ къ вамъ другія двушки, съ радостью придутъ и станутъ служить вамъ врой и правдой, но уже не будетъ ни одной, которая бы стала служить вамъ съ такою преданностью и любовью, какъ ваша горемычная Сусанна. Вотъ что меня утшаетъ! Про-о-ощайте, мой ангелъ благодатный! Про-о-ощайте же, душенька моя, миссъ Флой.

— Куда-жъ вы подете, Сусанна?

— Да y меня есть братъ, миссъ Флой, эссекскій мызникъ, — отвчала разстроенная Сусанна Нипперъ, — онъ богатъ, держитъ коровъ, свиней, ягнятъ. Я поду туда въ дилижанс и остановлюсь y него. A вы не тужите обо мн, ангельчикъ мой, и не думайте, и не горюйте: y меня есть деньженки въ сберегательной касс, и покамстъ я могу обойтись безъ мста, и не нужно мн никакого мста, и не могла бы я теперь жить ни на какомъ мст, не могла бы, не могла бы, ангельчикъ вы мой, жемчужина вы моя, горлица ненаглядная, агнецъ кроткій!

Голосъ м-съ Пипчинъ, забурлившей внизу, вовремя остановилъ быстрый потокъ краснорчія, слезъ и рыданій Сусанны Нипперъ. Услышавъ ее, она немедленно осушила красные опухшіе глаза и храбро закричала Таулисону, чтобы онъ нанялъ извозчика перевезти ея сундуки.

Блдная, пораженная отчаяніемъ, Флоренса не смла даже въ этомъ случа употребить свое ходатайство передъ прекрасной мама изъ опасенія подать новый поводъ къ несогласіямъ между отцомъ и его женой. Притомъ казалось ей, что, можетъ быть, она сама какъ-нибудь является причиной того, что высылаютъ изъ дому ея стараго друга. Заливаясь слезами, она побрела въ уборную Эдии, куда въ ту же минуту пришла и Сусанна проститься.

— Ну, теперь поворачивайтесь живй! Извозчикъ y крыльца, вещи на крыльц, Таулисонъ ждетъ.

Такъ закаркала м-съ Пипчинъ, поспшно и почти слдомъ за Флоренсой входя въ уборную залу Эдии.

— Извините, сударыня, — продолжала она, обращаясь къ Эдии, — но м-ръ Домби изволилъ отдать весьма строгія приказанія.

Эдиь сидла передъ зеркаломъ подъ руками горничной, которая убирала ее къ вызду со двора на какойто званый обдъ. Она вполн сохранила гордое выраженіе лица и не обратила ни малйшаго вниманія на ключницу.

— Вотъ ваши деньги, — продолжала м-съ Пипчинъ, привыкшая теперь тормошить прислугу точно такъ же, какъ въ бывалое время тормошила своихъ пансіонеровъ и, преимущественно, бднаго Байтерстона. — Чмъ скоре вы сгинете изъ этого дому, тмъ лучше.

На этотъ разъ y Сусанны не доставало духу бросить даже взглядъ, принадлежавшій м-съ Пипчинъ по законному праву. Она сдлала книксенъ м-съ Домби, которая въ отвтъ кивнула головой, не сказавъ ни слова, и еще разъ, послдній разъ, бросилась на шею своей молодой госпож, поспшившей заключить ее въ объятія. Въ эту роковую минуту лицо бдной Сусанны, взволнованной торжественностью послдняго прощанія и употреблявшей отчаянныя усилія скрыть свои чувства отъ перувіанской вдовицы, представляло глазамъ наблюдателя перспективу самыхъ необычайныхъ физіономическихъ феноменовъ.

— Прошу извинить, сударыня, — сказалъ Таулисонъ, обращаясь къ Флоренс изъ-за дверей, гд онъ стоялъ съ картонами Сусанны, — м-ръ Тутсъ освдомляется о вашемъ здоровьи и желаетъ знать, не случилось ли чего съ Діогеномъ. Онъ дожидается отвта въ столовой.

Быстрая, какъ мысль, Флоренса бросилась изъ комнаты и побжала въ нижній этажъ, гд м-ръ Тутсъ, одтый блистательнйшимъ образомъ, скорыми шагами ходилъ по зал, сгарая отъ нетерпнія получить отвтъ на свои вопросы.

— О, какъ ваше здоровье, миссъ Домби? Я ничего, слава Богу. Покорно васъ благодарю… о Боже мой! Боже мой!

Послднее восклицаніе вырвалось изъ устъ м-ра Тутса въ то мгновеніе, какъ онъ замтилъ слды глубокой печали на лиц Флоренсы. Онъ лишь только собирался подарить владычицу своего сердца плнительной улыбкой, какъ вдрутъ окаменлъ съ головы до ногъ и представилъ своей фигурой образецъ страшнйшаго отчаянія.

— Любезный м-ръ Тутсъ, — сказала Флоренса, — вы были ко мн такъ добры, такъ благосклонны, что, надюсь, вы позволите просить васъ объ одной милости.

— Миссъ Домби, — отвчалъ Тутсъ, — назовите кого угодно, и… то есть, попробуйте только сказать, чего вамъ угодно, и y меня сейчасъ явится аппетитъ. Меня ужъ давнымъ-давно отбило отъ ды, миссъ Домби, клянусь вамъ! — заключилъ м-ръ Тутсъ не безъ нкотораго волненія.

— Сусанна, моя давнишняя подруга, мой искренній и первый другъ, сейчасъ оставляетъ нашъ домъ и узжаетъ отсюда одна-одинехонька, бдная двушка! Она детъ домой, въ деревню, недалеко отсюда. Могу ли просить васъ объ одолженіи позаботиться о ней, пока она не сядетъ въ дилижансъ?

— Миссъ Домби, вы длаете мн… право, это такая честь, такое удовольствіе, миссъ Домби, ей Богу! Доказательство вашего доврія посл того, какъ я скотиной велъ себя въ Брайтон…

— Позабуде объ этомъ, добрый м-ръ Тутсъ, — торопливо сказала Флоренса. — Такъ вы сдлаете мн это одолженіе, не правда ли? Вы подождете ее y подъзда и проводите? Благодарю васъ тысячу разъ! Вы такъ меня облегчили. Вы не можете представить, какъ я вамъ благодарна, добрый мой другъ!

И Флоренса, въ жару усердія, благодарила его опять и опять; и м-ръ Тутсъ, въ жару усердія, поспшно пошелъ изъ комнаты, — но пошелъ задомъ, чтобы не проронить ни одного взгляда владычицы своего сердца.

Флоренса не отважилась идти внизъ провожать Сусанну, которая теперь послдній разъ, со всею юркостью своего характера, расправлялась съ перувіанской вдовицей въ присутствіи одного грознаго свидтеля, олицетвореннаго въ мохнатой шкур Діогена. Храбрый песъ, такъ же какъ и Сусанна, терпть не могъ старуху Пипчинъ и на этотъ разъ, бросаясь на нее съ пронзительнымъ воемъ, заглушавшимъ отчасти ея собственный визгъ, обнаруживалъ ршительное намреніе запустить клыки въ ея черный бомбазиновый подолъ. И Флоренса видла изъ своего окна, какъ Сусанна простилась съ домашней прислугой и какъ оглядывалась назадъ, чтобы еще разъ взглянуть на домъ, гд она провела столько лтъ; и видла Флоренса, какъ Діогенъ поскакалъ за извозчичьей каретой, доказывая и ушами, и хвостомъ всю незаконность такого отъзда. Двери затворились, прислуга убралась въ свои комнаты, и все затихло, все смолкло. Не стало миссъ Сусанны Нипперъ Выжиги въ дом м-ра Домби. Не стало y Флоренсы ея лучшаго стариннаго друга. Кто теперь замнитъ ее? Никто. Никто. Флоренса горько плакала.

Добрый и врный м-ръ Тутсъ во мгновеніе ока остановилъ извозчичью карету и сказалъ Сусанн о своемъ порученіи, при чемъ она расплакалась еще сильне.

— Клянусь честью, — сказалъ м-ръ Тутсъ, усаживаясь подл нея, — я сочувствую вамъ отъ всей души. Клянусь честью, вы и сами теперь не помните своей печали такъ, какъ я это воображаю. Нтъ и не можетъ быть страшне несчастья, какъ разлучиться съ миссъ Домби.

Сусанна предалась теперь вполн своей грусти, и эта грусть въ самомъ дла была трогательна.