Однажды лев, не размышляя долго,Охотиться позвал лису и волка:Мол, свита государю пригодится,Чтоб перед ней отвагой погордиться.Ведь даже месяц в небе в полный ростВыходит только в окруженье звезд.При этом лев, охоту зная тонко,Словил оленя, зайца и козленка,А спутники, скрывая аппетит,Надеялись что он их угостит.Когда на плоть и кровь они воззрились,Их мысли алчные от льва не скрылись.А он царем нелицемерным был,И лишь правдивость в подданных любил.И лев подумал: «Вы, как погляжу,Юлите! Ну, так я вас накажу!» —И с грозным ревом обратился к волку:«В делах житейских не лишен ты толка,А потому, бесхитростный судья,Ловитву пусть поделит речь твоя!»Ответил волк, показывая зубы:«Тебе, я знаю, оленина люба,Козленок,
как визирю, мне пойдет,Ну, а лису сегодня заяц ждет!»Лев заревел в ответ: «О жалкий пёс,Какую чушь ты пред владыкой нёс!Как ты посмел столь глупый дать ответ?!»Удар — и волка средь живущих нет…Затем лису властитель вопрошает:«Как мясо делим? Пусть твой ум решает!»Лиса в ответ: «О царь, тебе оленьПойдет на завтрак — будешь сыт весь день,Козленком, повелитель, отобедай,И пусть тебя навек минуют беды,А зайцем ты отужинай — и вотЗадремлешь сладко, ублажив живот!»Лев удивился: «Говорят не зря,Что ты, лиса, — опора для царя,Ты так меня сумела умилить!Но где ж ты научилась так делить?»А та: «Властитель, волк мне дал урок,И тот урок пошел мне сразу впрок!..»…Коль Бог захочет, коль позволит рок,Из бед чужих ты извлечешь урок.Здесь рок сказался в том, что лев сперваУслышал волка жадного слова……Помилована благостной судьбой,Ушла лиса, довольная собой.
Юный полководец
Рассказ намекает на суфийское положение о том, что разные люди минуют «стоянки» и «переходы» духовного Пути с неодинаковой скоростью. Успешность каждого здесь зависит от свойств его души, и некоторые могут за короткий срок значительно продвинуться в духовной иерархии («неужто возраст — мудрости причина?»).
Д. Щ.
Юный полководец
Пророк созвал сподвижников ретивых,Чтоб покорить державу нечестивых,А полководцем не бойца седого,Но воина назначил молодого,Чем в войске пересуды породилИ в ветеранах ревность возбудил.Один из них вскричал: «Нам не к лицуПовиноваться этому юнцу!»В ответ Пророк нахмурил гневно бровиИ молвил, прикусив губу до крови:«Ответь, кричавший громко и бесчинно:Неужто возраст — мудрости причина?Неужто борода твоя мудра,Коль в ней сверкают нити серебра,А у другого голова черна,И оттого не может быть умна?Сей юноша не раз уже в боюЯвлял мне проницательность свою.Коль ищешь суть, на внешность не смотри,Но разгадать старайся, что внутри!»
Раб Сонкур
В образах эмира и раба явлены два разряда людей: одни пекутся о мирском (хозяин, обладающий и кичащийся властью), а другие заботятся о духовном (раб, не имеющий ничего своего, т. е. уповающий только на Бога). Рассказ двояким образом отвечает на вопрос: почему конкретный человек принадлежит к тому или иному из этих разрядов? Первый ответ — традиционный: такова воля Создателя («Мне дал упражняться в молитве и вере // Тот Самый, Кто держит тебя возле двери»). Более глубокий пласт понимания приоткрывается через сравнение духовного человека с рыбой, а плотского — со зверем, который по своей природе не может обитать в воде (вода — распространенный суфийский образ единения со Всевышним): «Пойми же, так было всегда и везде, // Что звери — на суше, а рыбы — в воде». Следовательно, предрасположение каждой души к тому или иному образу жизни определено тем состоянием, в котором она вступила в наш мир.
Д. Щ.
Раб Сонкур
Сонкуру хозяин промолвил: «Мой раб,Отправиться в баню с тобой нам пора б!»Неся притирания, щелок, лохани,Сонкур за хозяином двинулся к бане.Молитвы полуденной срок наставал,В мечеть муэдзин мусульман созывал.Раб молвил: «Хозяин! Душа жаждет света,И вот уже слышен призыв с минарета.Позволь мне в мечеть на молитву зайти,Хвалу Господину миров вознести,Пасть ниц средь хранящего веру народа.А ты подожди, если хочешь, у входа!»Хозяин остался у двери. Вот срокМолитвы полуденной вскоре истек,Уж вышли наружу и старцы и дети,И только Сонкур оставался в мечети.Хозяин Сонкура позвал, осердясь,А тот ему: «С Богом сокрытая связь,Хозяин, сильней твоего повеленья:Он держит меня в состоянье моленья!Немного еще ты у двери побудь,Я выйду — и сразу продолжим наш путь!»Но, сколько хозяин ни звал, ни кричал,Все тот же ответ он опять получал.Спросил он: «К чему препирания эти?Зачем ты один остаешься в мечети?»А раб: «Уж давно бы я вышел, да вот —Создатель отсюда уйти не дает:Мне дал упражняться в молитве и вереТот Самый, Кто держит тебя возле двери!..»…Не пустит на сушу морская волнаТого, кому глубь в обладанье дана,И в бездну морскую не выпустит сушаС рожденья на ней поселенные души.Пойми же, так было всегда и везде,Что звери — на суше, а рыбы — в воде!
Царь и мудрец
Под покровом внешней морали здесь скрывается иносказание о том, что человек может осознавать себя как на уровне духа (рух), так и на уровне животной души (нафс). Человек, отождествивший себя с высшим «Я» («мудрец»), управляет своими страстями («Гневом и Вожделеньем»), а находящийся на «плотском» уровне («властитель») — ими порабощен.
Д.
Щ.
Царь и мудрец
Сказал властитель, встретив мудреца:«Мы чтим в тебе духовного отца.О суфиях заботы нам не чужды, —Скажи, какие ты имеешь нужды?»А тот: «Я обеспечен всем вполне,Ведь двое слуг прислуживают мне,Из коих каждый в сане столь великом,Что сам приказы отдает владыкам!»А царь в ответ: «Сколь речь твоя странна!Я им служу?! Но как их имена?»Мудрец ему: «О да, свои веленьяТебе диктуют Гнев и Вожделенье.Ты думаешь — над нами ты царишь,А сам всечасно волю их творишь,Лишь царское себе присвоив имя.Но настоящий царь владеет ими!»
VI. Уроки в медресе
Медресе» (религиозным училищем) для наставляемых душ служит весь мир, а «учебными пособиями» — все его обитатели, все стихии, все события и явления жизни. «Урок», преподаваемый Богом душе, ни на миг не прекращается. Эти положения суфизма иллюстрируются притчами, включенными в данный раздел.
Побег от смерти
Притча как бы иллюстрирует слова Корана: «…Ни один человек не знает, что случится с ним завтра; ни один человек не знает, на какой земле он умрет…» (31, 34) — и содержит скрытый призыв стремиться не к внешним, материальным («чтоб в Индию он был перенесен»), а к внутренним, духовным, переменам.
Д. Щ.
* * *
Убежать от самого себя, а следовательно, и от собственной судьбы — невозможно. Единственная альтернатива — достойно встретить ее лицом к лицу. Из притчи следует, что перемена места жительства, работы, брачного партнера и т. п. не решают экзистенциальных проблем человека. Поэтому столь важно объяснить ученику, что же именно может реально повлиять на его судьбу и решить его внутренние проблемы. То, что герой притчи перед смертью переносится из Святой земли — Иудеи — в языческую Индию, намекает на его греховность. Выходит, что он не прибег к главному средству, позволяющему избежать злой участи, — раскаянию…
М. Х.
Побег от смерти
Однажды некий подданный с поклономПредстал перед мудрейшим Соломоном:«Царь, до зари внезапно я проснулся —Ко мне Владыка смерти прикоснулся,Да, наяву узрел я Азраила,И дрожь предсмертная меня пронзила!»«Чего ж ты хочешь?» — молвил повелитель.«О Царь, ты и над духами правитель,Так повели же одному из них,Чтоб в Индию меня умчал он вмиг!..»…Царь повелел, решив, что это — благо,И очутился в Индии бедняга…Все это было на заре. А днемСам Азраил предстал перед царем.И царь ему: «О скорбный вестник выси,Зачем ты утром смертному явился,Прервав его покой, нарушив сон?Чтоб в Индию он был перенесен?!»И Азраил в ответ: «Я удивился,Поскольку за душой его явился,При этом Бог сказал мне, что онаРасстаться с телом в Индии должна,А я его здесь — в Иудее — встретил…Но тут же налетел какой-то ветер,Унес его туда, и там как разЯ выполнил Божественный приказ…»…Мы вечно суетимся, убегаем,И тем спастись и скрыться полагаем, —Но от кого? Задумайся на миг:От Бога? Или от себя самих?..
Шах и мат
Под видом шаха (царя) в суфийской образной системе нередко выступает человеческий дух, а под видом его слуги (в данном случае шута) — эмоционально-физическая природа человека. Данная притча своеобразно иллюстрирует внутреннюю борьбу в человеке (ср. в Новом Завете: «…Плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся…» — Гал. 5, 17). Вместо того чтобы стремиться к гармонии между противоположными началами своей природы (к чему призывают суфийские мудрецы), религиозный фанатик, терпя многочисленные «поражения» от своих вышедших из-под контроля страстей, пытается в ответ подавлять в себе естественные потребности — «умерщвлять плоть». Как бы от лица последней — шут и заявляет шаху: «Ведь мне, хоть я ни в чем не виноват, // Ты сам теперь объявишь: „Шах и мат!..“»
Д. Щ.
* * *
Если во многих других притчах Руми речь идет о противоборстве «духа и плоти» (олицетворяемых соответственно в образах человека и животного), то в данном случае конфликт («шахматная партия») происходит между интеллектуально-волевым началом и эмоциональной сферой, которые оба представлены людьми — шахом и его шутом (животное — символ плоти — здесь отсутствует). Иными словами, в сражение вступают рациональное и иррациональное начала в человеке. Заметим, что шах (разум) довел шута (чувство) до отчаяния («а шут, как на ветру бедняк нагой, дрожал пред шахом»), что привело в конце концов к повторному поражению шаха, который снова получил мат (араб. мат — «смерть», т. е. разум отключился и оставил ситуацию вне своего контроля). Смысл притчи в том, что человек должен крайне внимательно прислушиваться к своей эмоциональной сфере («шуту»), не подавляя ее, но стараясь установить в своей жизни равновесие между разумом и желаниями.
Вспомним, что наиболее жестокими тиранами и инквизиторами (в широком смысле) бывали крайние аскеты, т. е. люди, подавлявшие в себе даже естественные желания. Последнее, в конечном счете, приводило их самих к духовной смерти, а бесчисленное множество их жертв — к смерти физической.
М. Х.
Шах и мат
Игра продлилась несколько минут,И шаха в шахматы обставил шут.Тут по лбу шах шута огрел доской:«Пусть впрок тебе пойдет урок такой,Фигурами не двигай невпопад,Не объявляй внезапно: „Шах и мат!“Игру придется заново начать —Тебя азам я стану обучать!»А шут, как на ветру бедняк нагой,Дрожал пред шахом — и ни в зуб ногой.Но понемногу вновь в игру включилсяИ обыграть владыку изловчился.И тут он, в завершение игры,Забился под подушки и ковры —И возопил: «О шах, я сам не рад,Но снова объявляю: „Шах и мат!“»Шах огляделся и спросил: «Ты где?»А шут ему: «Я понял — быть беде,Коль станем правду говорить владыкам,Не пряча голову, с открытым ликом!Ведь мне, хоть я ни в чем не виноват,Ты сам теперь объявишь: „Шах и мат!..“»