Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Правду сказать, мы должны всхъ ихъ награждать презрніемъ. Для чего не оставятъ они нашихъ родителей въ поко, вмсто того что мучатъ ихъ безпрестанно своими стараніями и докуками.

Г. Гикманъ постарается развдать вразсужденіи Милорда М*** то, о чемъ ты меня просила. Я могу сказать, теб на передъ, что будетъ отвчать на сіе Милордъ со всми своими, когда ихъ о семъ спрашивать будутъ. Кто бы не поставилъ себ за честь быть въ союз съ двицею Гарловъ? Госпожа Фортескью сказывала мн, что они о теб говорятъ всегда съ удивленіемъ.

Сказали намъ, будто бы госпожа Нортонъ, и тетка твоя Гервей держатъ сторону слпаго повиновенія а естьли она такъ думаетъ, то я ненавижу ее какъ изверга. Можетъ быть подумаешь ты, что я стараюсь уменшить въ теб твое къ ней уваженіе. Ты въ томъ и не обманываешься. Признаюсь по справедливости, что не могу ее любить столько, сколько бы любила тогда, естьли бы была уврена, что ты меня любишь больше ее.

Мать моя объявила теб что ты должна подвернуть себя весьма строгимъ опытамъ, и находиться подъ управленіемъ твоего отца; а она помочь теб не въ состояніи; ты же всей помощи должна ожидать отъ твоихъ дядьевъ. Я думаю, что ты будешь писать къ симъ двумъ правителямъ твоей судьбины, когда теб запрещаютъ ихъ видть. Невозможно ли то, чтобы какая нибудь жена, или сестра, или мать, не имла на фамилію свою какого ни есть внушенія? Кто захочетъ вступать въ супружство, когда можетъ пребыть весь свой вкъ безъ брака? Я начинаю сердиться и разгорячаться. Возврати себ твои права, боле сего не могу теперь теб сказать ни чего, дабы тмъ не оскорбить тхъ, кто помочь теб не въ состояніи.

Анна Гове.

Конецъ первой части.

***

Ричардсон Сэмюэл Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов (Часть вторая)

ДОСТОПАМЯТНАЯ ЖИЗНЬ ДВИЦЫ КЛАРИССЫ ГАРЛОВЪ, истинная повсть. Англинское твореніе Г. РИХАРДСОНА Съ присовокупленіемъ къ тому оставшихся по смерти Клариссы писемъ и духовнаго ея завщанія. Часть вторая. Во град Святаго Петра, 1792 года.

OCR Бычков М. Н.

Свидтельствовалъ и подписалъ Коллежской Совтникъ и отправляющій должность Санктпетербургскаго Полицмейстера.

АНДРЙ ЖАНДРЬ.

ПОВСТЬ КЛАРИССЫ ГАРЛОВЪ Письмо XXVIIІ. КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.

Въ пятницу 10 Марта.

Позволь дражайшая пріятельница показать теб нкоторыя мста твоего письма, которыя меня чувствительно трогаютъ.

Вопервыхъ тебя увряю, что я не смотря на свое уныніе, весьма огорчена твоими разсужденіями о моихъ родственникахъ, а особливо тми, которыя относятся до моего отца и памяти моего дда. Язвительное твое нареканіе не миновало и самой твоей матери. Правда несносная досада изторгаетъ иногда столь неблагопристойные отзывы, которые предосудительны чести тхъ, коихъ любимъ и наиболе уважаемъ; но не весьма прилично пользоваться такою вольностію. Сверьхъ того ты столь сильно изъясняешься противъ всего, что тебя ни приводитъ въ отвращеніе; что я чуствуя умаленіе моего жара и размышляя о томъ, къ чему подала поводъ, принуждена обратить противъ самой себя свои выговоры. Итакъ согласись, любезный другъ, что я имю право приносить теб мои жалобы, если он будутъ оправданы моимъ положеніемъ; но твой долгъ есть успокоить сндающую меня скорьбь совтами, коихъ никто лучше тебя не можетъ подать, съ тою несравненною выгодою, что я всегда вяшшую приписывала имъ цну.

Я не могу отрицать, что бы сердце мое не ласкалось тою потачкою, которую ты мн оказываешь къ усугубленію справедливаго моего къ Г. Сольмсу презрнія. Однако позволь сказать, что онъ не столько страшенъ, какъ ты его описываешь, покрайнй мр съ виду, ибо со стороны души, все что я объ немъ ни знаю, заставляетъ меня врить, что ты ему совершенную воздала справедливость. Но толь особенное твое дарованіе изображать гнусныя употребленія, и сія необыкновенная дятельность выводитъ иногда тебя изъ предловъ вроятности. Словомъ сказать, я не однократно видала тебя берущую про въ томъ намреніи, дабы написать все то, что твой разумъ, нежели истинна могъ внушить приличнаго случаю. Можно бы подумать, что мн тмъ мене надлежитъ за сіе теб выговаривать, чемъ боле твое омерзніе и отвращеніе зависятъ отъ твоей ко мн нжности. Но не должны ли мы всегда судить о самихъ себ и о томъ, что насъ трогаетъ, такъ какъ мы съ справедливостію можемъ вообразить себ, чтобъ объ насъ и нашихъ длахъ другіе судили? Касательно твоего совта, дабы возвратить мои права, я никогда не намрена ссориться съ моимъ отцемъ чево бы то мн ни стоило. Можетъ быть я посл буду отвтствовать на вс твои разсужденія; но теперь ограничнваю себя симъ примчаніемъ, что Ловеласъ судилъ бы меня меньше достойною своихъ стараній; естьли бы почиталъ меня способною къ принятію другой ршительности. Сіи люди среди всхъ своихъ ласкательствъ не престаютъ однакожь помышлять о надежныхъ выгодахъ; и я въ томъ ихъ не виню. Любовь, разсматриваемая въ послдствіи, должна казаться великою глупостію, когда она доводитъ до убожества особъ рожденныхъ для изобилія, и когда ввергаетъ великодушныя сердца въ жестокую необходимость обязательствъ и зависимости.

Ты находишь въ различіи нашихъ нравовъ весьма замысловатую причину дружества насъ соединяющаго; я бы никогда ее не выдумала. Она нсколько справедлива. Но какъ бы то ни было, только то неоспоримо, что я въ своемъ равнодушіи и по нкоторомъ размышленіи начинаю еще боле любить тебя за твои исправленія и выговоры, какую бы ты строгость въ нихъ ни употребляла. Итакъ нещади меня, любезный другъ, когда ты найдешь малйшій во мн недостатокъ. Я люблю пріятную твою насмшку, ты сама то знаешь; и сколько ни почитаешь меня суровою; осуждала ли я когда нибудь твою чрезмрную веселость, которую ты себ приписываешь?

Первой договоръ нашей дружбы всегда состоялъ въ томъ, что бы сообщать взаимныя наши одной о другой мысли; и я почитаю необходимою сію вольность во всхъ спряженіяхъ сердца, имющихъ основаніемъ добродтель.

Я предвидла, что мать твоя будетъ защищать систему слпаго повиновенія со стороны дтей. Къ нещастію, обстоятельства привели меня въ несостояніе сообразоваться ея началамъ. Конечно я бы должна онымъ слдовать, какъ говоритъ Госпожа Нортонъ, еслибы могла. Сколько ты щастлива, завися отъ самой себя въ предлагаемомъ теб выбор въ пользу Г. Гикмана! и сколько бы я была довольна, если бы поступали со мною съ равнымъ снисхожденіемъ! Я бы не могла, не навлекая на себя стыда, слышать прозьбы моей матери и при томъ безполезно, дабы подать надежду столь неукоризненному человку, каковъ есть Г. Гикманъ.

Истинно, любезная Гове, я не могла читать безъ смущенія, что твоя мать говоря обо мн сказала, что всего опасне во младости нашего пола предубжденіе въ любовныхъ случаяхъ. Сіе тмъ боле для меня чувствительно, что ты сама кажется желаешь преклонить меня на сію сторону. Поколику я была бы достойна немалаго нареканія за малйшее мое къ теб притворство; то не буду спорить, что сей Ловеласъ не могъ бы быть достойно награжденъ взаимною склонностію еслибы его нравъ былъ столькоже безпороченъ, какъ и нравъ Гикмана; или еслибы была какая нибудь надежда къ доведенію его до сей степени. Но мн кажется, что слово любовь, толь скоро произносимое, впечатлваетъ довольно сильный и пространный звукъ. Однако я уступаю, что чрезъ насильственныя мры, можно быть доведенной наконецъ до нкоторой договорной склонности. Но въ разсужденіи названія любви законной и пленяющей, каковая царствуетъ въ родств, общежитіи, а наипаче въ сихъ главныхъ нашихъ должностяхъ, въ которыхъ она собственно заслуживаетъ имени божественной, кажется, что звукъ онаго, ограниченный въ тсномъ и особенномъ смысл, невесьма бываетъ пріятенъ. Открывай свободне свои мысли о другихъ пунктахъ. Сія вольность, какъ я уже теб говорила, послужитъ только къ умноженію моего дружества. Но я бы желала для чести нашего пола, что бы ты съ большею осторожностію говорила или писала о вмненіи любви, хотя бы обо мн, или о другой говорено было. Ибо сугуба для мущинъ побда, если столь нжная женьщина какъ ты, и столько имющая презрнія къ нимъ, подвергаешь ихъ власти нкоторымъ образомъ свою подругу, какъ глупую тварь, страждущую любовію, съ нкоторою пріятностію ласкающею ея слабости.

Я бы здлала нкоторыя другія примчанія на два послднія твои письма, еслибы духъ мой не былъ стсненъ. Я разбирала только т мста, которыя меня наиболе тронули, и о которыхъ я не думала такъ скоро тебя увдомить. О происходящемъ здсь буду писать посл.

Письмо XXIX.

КЛАРИСА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ

въ субботу 11 марта

Я столько получила оскорбленій со стороны моего брата и сестры и столько откровенныхъ наглостей отъ безстыдной Бетти Барнесъ; что не написавши къ моимъ дядямъ по совту матери, разсудила прежде представить имъ мои жалобы на таковой несходственный съ братнимъ поступокъ. Но я тутъ оказала себя такимъ образомъ, что ты боле восторжествуешь надо мною, если не престанешь толковать слова мои чрезъ нкоторыя мста первыхъ моихъ писемъ. Кратко сказать, ты найдешь гораздо удобной случай, чтобы почитать меня довольно подверженною любви, естли бы причины, для коихъ я перемнила нсколько мое поведеніе, не заставляли тебя думать о семъ справедливе. Я принуждена согласоваться съ собственными ихъ мыслями, и поелику они необходимо требуютъ, чтобъ я была предубждена въ пользу Г. Ловеласа, то я имъ подала поводъ боле утвердиться въ семъ мнніи, нежели сомнваться. Вотъ причины сей перемны.

Вопервыхъ они полагаютъ первое свое основаніе на моемъ имъ признаніи, что я имю незанятое сердце, и не находя никакихъ для меня препятствій, стараются представить противоборствіе мое совершеннымъ упорствомъ. Почему думаютъ, что отвращеніе мое къ Сольмсу можетъ быть легко побждено должнымъ моему родителю послушаніемъ и уваженіемъ общей ползы фамиліи.

Потомъ хотя и употребляютъ сіе доказательство къ моему загражденію; однако въ томъ повидимому ни мало не полагаются на мое признаніе, и поступаютъ со мною съ такою наглостію и презрніемъ какъ бы я влюбилась въ слугу моего отца; такъ что условное отрицаніе отъ Г. Ловеласа не послужило мн ни въ какую пользу.