Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Снося толикія утсненія, время уже мн говорить о своемъ защищеніи. Посмотримъ на какихъ правилахъ основывается Г. Сольмсъ. Думаетъ ли онъ уважить себя предо мною, навлекая на меня нещастія? неужели уповаетъ онъ пріобрсть мое почтеніе строгостію моихъ дядьевъ, презрніемъ брата, жестокостію сестры, лишеніемъ моей свободы, пресченіемъ сообщенія съ наилучшимъ другомъ моего пола, особою незаслужившею никакого порицанія со стороны чести и благоразумія? у меня похищаютъ любимую мою служанку, принуждая отъ другой терпть дерзкія поступки, покой мой превращаютъ въ темницу, что бы довесть меня до послдняго утомленія; лишаютъ домашняго присмотра, который тмъ большимъ для меня былъ удовольствіемъ, что я помогала своей матери въ ея заботахъ, къ коимъ сестра моя ни мало несклонна. Жизнь мою отравляютъ столь несносною скукою, что я столько же мало имю приверженности, сколько свободы къ тмъ предмтамъ, которые прежде служили къ моему услажденію. Вотъ средства, которыя почитаютъ нуждными къ моему уничиженію, дабы принудить меня къ браку съ симъ человкомъ, средства имъ одобряемыя, и на которыхъ онъ утверждаетъ свою надежду. Но я его увряю, что онъ обманывается, если почитаетъ мою кротость и терпливость подлостію души, и расположеніемъ къ рабству…

Я васъ прошу, милостивый государь, разсмотрть нсколько его и мое свойство. Какими качествами надется онъ къ себ меня привлечь? Ахъ дражайшій мой дядюшка! если я должна вступить противъ своей воли въ супружество, то покрайнй мр съ такимъ, отъ которого бы могла чему нибудь научиться. Какой тотъ мужъ, коего все знаніе ограничивается тмъ, что бы повелвать, и которой самъ иметъ нужду въ тхъ наставленіяхъ, кои долженъ подавать своей жен?

Я думаю, что меня будутъ винить въ надменности и тщеславіи. Но если сіе нареканіе основательно, то не меньше и для меня выгодно. Чмъ боле будутъ предполагать во мн почтенія къ самой себ, тмъ мене я обязана ему оказывать его, и тмъ меньше мы способны быть одинъ для другаго. Я льстила себя, что друзья мои имли лучшее обо мн мнніе. Братъ мой говорилъ нкогда, что приписываемая честь моимъ качествамъ, препятствовала союзу Г. Ловеласа. Итакъ, что можно подумать о такомъ человк, каковъ Г. Сольмсъ?

Если хотятъ уважить выгодность его преложеній, то позвольте не въ предосужденіе ваше сказать, что вс т, которые знаютъ мою душу, справедливо предполагаютъ во мн немалое презрніе къ таковымъ побужденіямъ, какую они могутъ имть силу надъ тою особою, которая иметъ все, что ни желаетъ; которая въ двическомъ своемъ состояніи иметъ боле, нежели сколькобъ надялась получить отъ мужа въ свое разположеніе; которой впрочемъ расходы и тщеславіе весьма умренны, и которая меньше помышляетъ о умноженіи своего сокровища, сохраняя излишнее, нежели чтобъ оное употребить на облегченіе бдныхъ? Итакъ, если такіе виды толь мало клонятся къ моему корыстолюбію, то можноли вообразить, чтобъ сомнительные замыслы, будущее представленіе, увеличиванія фамиліи въ особ брата и въ его потомкахъ, имли когда нибудь вліяніе въ мои мысли.

Поступокъ сего брата со мною, и малая его внимательность къ чести фамиліи, желая лучше отважить свою жизнь, которая по его достоинству единороднаго сына весьма дорога, нежели оставить безъ удовольствія свои страсти, коихъ покарять себ почитаетъ онъ за безчестіе, но къ коимъ смю сказать, собственное его и другихъ спокойствіе весьма малое позволяетъ ему оказывать снисхожденіе; поступокъ его, говорю я, заслужилъ ли особенно отъ меня то, чтобъ я пожертвовала щастіемъ своей жизни, а можетъ быть вчнымъ моимъ благополучіемъ, дабы содйствовать къ исполненію такого плана, котораго, если небезразсудность, то по крайнй мр неизвстность и невроятность доказать обязуюсь.

Я боюсь, милостивый государь, чтобъ вы не обвиняли меня въ запальчивости. Но не случай ли меня къ тому принудилъ; меня, которая для того навлекла на себя бдствіе, возбуждающее мое стнаніе, что весьма мало являла оной въ своемъ противоборствіи. Я заклинаю васъ простить сіе удрученному моему сердцу, которое возстаетъ противъ своихъ нещастій; потому что зная совершенно свое положеніе само собою свидтельствуется, что оныхъ не заслужило.

Но для чего мн столь долго заниматься тмъ предположеніемъ, что предубждена въ пользу другаго, когда я объявила моей матери, такъ какъ вамъ теперь объявляю, милостивый государь, что если перестанутъ склонять меня къ браку съ Г. Сольмсомъ; то я готова отрещися во всхъ обязательствахъ, не только отъ Ловеласа, но и отъ всякаго, т. е. не вступать никогда въ супружество безъ согласія моихъ родителей, моихъ дядьевъ и моего родственника Мордена, яко исполнителя послдней воли моего дда. Въ разсужденіи же брата, смю сказать, что послднія его поступки столь мало были согласны съ его званіемъ, что онъ иметъ только право на мои учтивости.

Если недовольно убдительны мои объясненія о томъ, что отвращеніе мое къ Г. Сольмсу не происходитъ ни отъ какого предубжденія, въ которомъ меня обвиняютъ, то я объявляю торжественно, что хотя бы онъ одинъ изъ мущинъ находился въ природ, то и тогда бы не согласилась быть его женою. Поелику долгъ мой требуетъ отвратить отъ сей истинны всякое сомнніе, то кому лучше могу изъяснить мои мысли, какъ не такому дяд, который откровенность и чистосердечіе не малою почитаетъ добродтелію?

Симъ ободряя себя, осмливаюсь предложить пространне нкоторыя возраженія.

Кажется мн, какъ и весь свтъ видитъ, что Г. Сольмсъ довольно тсный иметъ разумъ, безъ всякой способности. Онъ столько же глупъ въ своемъ обхожденіи, какъ и въ вид; скупость его самая гнуснйшая. Среди безчисленнаго богатства не наслаждается онъ ничмъ; и не больше изливая свое сердце, нимало нечувствителенъ къ нещастіямъ другаго. Собственная его сестра не бдственную ли провождаетъ жизнь, которую бы онъ могъ учинить пріятне съ малйшею частію своего достатка? съ какою холодностію онъ сноситъ, что согбенный старостію дядя, братъ его матери обязанъ чужимъ бднымъ своимъ пропитаніемъ, которое онъ получаетъ отъ нкоторыхъ честныхъ фамилій. Вы знаете, милостивый государь, мой откровенной, вольной и обходительный нравъ, какая будетъ моя жизнь въ толь тсномъ круг, ограниченномъ единственно корыстолюбіемъ, изъ предловъ которого такова економія никогда бы не позволила мн выходить.

Такой мужъ какъ онъ, способенъ къ любви! и въ самомъ дл къ наслдству моего дда, которое состоитъ, какъ онъ многимъ сказывалъ, въ столь выгодномъ для него узд, что можетъ умножить въ двое знатную часть его имнія. Представленіе такого пріобртенія чрезъ союзъ, который бы нсколько его возвысилъ изъ низкости, заставляетъ его думать, что онъ способенъ къ любви, и даже увряетъ, что оную чуствуетъ; но ето ничто иное есть, какъ подчиненная любовь. Богатство всегда останется первою его страстію, для которой единственно отъ другаго сребролюбца оставлено ему то, коимъ онъ теперь владетъ. Такимъ то образомъ принуждаютъ меня отказаться отъ всякой честной склонности, дабы имть равныя съ нимъ мысли, и влачить нещастливйшую въ свт жизнь! Простите меня, милостивый государь, за сіи жестокія выраженія. Если иногда мало щадятъ тхъ особъ, къ коимъ чувствуютъ отвращеніе, когда видятъ ихъ награжденными такою милостію, коей они недостойны; то я извинительне всякой другой въ толь угнтающемъ нещастіи, которое не всегда позволяетъ мн наблюдать выборъ въ своихъ словахъ.

Когдажъ сіе описаніе поразительно, то довольно мн его представлять въ такихъ краскахъ, дабы показать, что я его довольно примтила. Чтожъ касается до испытанія, то хотя бы онъ въ десять кратъ былъ лучше, нежели какъ я его воображала, чему однакожъ не поврю: то и тогда бы столько же непріятнымъ казался предъ моими глазами, нежели кто нибудь другой. Итакъ, я васъ заклинаю, милостивый государь, быть ходатаемъ вашей племянницы, дабы ее избавишь отъ нещастія, ужасающаго ее боле самой смерти.

Дядья мои много могутъ получать отъ моего родителя, если примутъ участіе въ моихъ пользахъ. Будьте уврены, милостивый государь, что не упорство мною управляетъ, но отвращеніе, коего не можно мн побдить. Чувствуя важность моего къ отцу повиновенія, помышляла я сама съ собою и подвергала всякимъ искушеніемъ свое сердце; но оно противоборствуетъ моимъ усиліямъ. Оно меня упрекаетъ, что я его приношу на жертву такому человку, которой глазамъ моимъ несносенъ, и которой зная чрезмрное мое отвращеніе, не былъ бы склоненъ къ толь ненавистному гоненію, еслибы имлъ чувствованія честнаго человка.

Уважьте и не опровергайте моихъ причинъ. Вы удобно ихъ утвердите своею силою, и я бы смло могла надяться всего. Еслиже вы не одобрите моего письма; то нещастіе мое усугубится. Однако справедливость обязываетъ меня писать къ вамъ съ такою вольностію, дабы уврить Г. Сольмса, на что онъ можетъ уповать. Простите меня, что столь долгое оправданіе могло вамъ нанесть досаду. Да произведетъ оно нкоторое впечатлніе надъ вашею душею и сердцемъ. Я вамъ за сіе вчно останусь обязанною.

Кл. Гарловъ.

Отвтъ отъ Г. Антонина Гарловъ.

Любезная моя племянница Клари! Ты бы лучше длала, если бы ни къ кому изъ насъ не писала. Что касается до меня особенно, то я совтую теб никогда не разсуждать со мною о такомъ предмт, о которомъ ты пишешь.

,,Тотъ, кто первый защищаетъ свое дло, говоритъ мудрецъ, кажется справедливымъ, но его сосдъ потомъ изслдываетъ оное.,, Я буду здсь твоимъ сосдомъ, и изслдую до самой глубины твое сердце, если сіе письмо есть изображеніе твоей искренности. Однако предвижу, что такое предпріятіе важно, потому что хитрость твоя въ писаніи довольно извстна. Но поелику нужно защитить отцовскую власть, пользу, честь и щастіе фамиліи, то весьма бы было удивительно, если бы не могли опровергнуть вс остроумныя доказательства, коими бунтующее дитя хочетъ утвердить свое упорство. Ты видишь, что я нахожу нкоторое препятствіе назвать тебя двицею Клари Гарловъ.