Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Супружество весьма много общавающее, есть довольно важное обязательство, которое устрашаетъ младую особу, когда она со вниманіемъ объ немъ помыслитъ. Быть преданной чужому человку, и прейтить въ новую фамилію, лишиться своего имени для совершенной зависимости, предпочитать сего чужаго своему отцу, матери и всему свту, поставлять его нравъ выше своего собственнаго, или спорить можетъ быть на щотъ своей должности, чтобъ исполнить невиннйшее намреніе, заключить себя въ его дом, стараться о новыхъ свденіяхъ, оставляя прежнія, отказаться можетъ быть отъ самаго тснаго дружества, не имя права изслдовать, справедливоли сіе принужденіе, или нтъ, но почитая только своимъ правиломъ произволніе мужа; всми сими пожертвованіями молодая двица обязана только тому, котораго любить можетъ, если же находитъ сему противное, то жизнь ея не можетъ быть бдственне.

Я бы желала, что бы отъ меня зависило повиноваться всмъ вамъ. Сколь для меня пріятно, мое вамъ повиновеніе, если оно возможно! согласись сперва вытти замужъ, сказалъ одинъ родственникъ: любовь послдуетъ вмст съ бракомъ. Но можно ли принять таковое наставленіе? Весьма много представляютъ въ брак, въ самомъ пріятномъ вид, что посл едва можетъ быть сносно, что будетъ, когда мужъ нимало не надясь на страсть своей жены, будетъ имть причину на нее подозрвать? ибо онъ увренъ, что она предпочла бы ему всякаго другаго, если бы располагала сама своимъ выборомъ? коликая недоврчивость, ревность, холодность, и безполезныя предубжденія должны возмутить спокойствіе таковаго союза. Самой невиннйшій поступокъ, простой взглядъ можетъ быть протолкованъ въ худую сторону; вмсто того, равнодушіе будетъ служить желаніемъ обязывать, а страхъ учинится должностію любви.

Вникните нсколько въ сіи разсужденія, дражайшій мой дядюшка, и представте ихъ моему родителю съ свойственною сему предмту убдительностію, которую слабость моего пола, и неопытный возрастъ не дозволяютъ мн соединить съ симъ начертаніемъ. Употребите вс возможныя ваши мры къ отвращенію отъ злощастной племянницы того зла, которое останется неизлчимымъ.

Я отрекаюсь навсегда отъ супружества, если сіе условіе будетъ принято. Сколь велико должно быть мое бдствіе, видть себя лишенною всякаго сообщенія, отлученною отъ присудствія своихъ родителей, оставленною вами, милостивый государь, и другимъ моимъ дядею, не имющею дозволнія быть при божественной служб, которая бы по видимому должна быть весьма способнымъ средствомъ къ приведенію меня къ должности, если бы къ нещастію я ее преступила! такимъ ли образомъ уповаютъ произвесть впечатлніе въ вольномъ и откровенномъ сердц? Столь странный способъ боле можетъ ожесточить нежели побдить. Я не могу жить въ столь бдственномъ положеніи. Едва т люди, которые даны для моихъ услугъ, смютъ мн говорить. Собственная моя служанка отпущена съ явными знаками подозрнія и неудовольствія. Теперь же заставляютъ меня сносить поступки дерзкой служанки моей сестры.

Жестокость можетъ еще дале простираться; я вамъ говорю чистосердечно, милостивый государь. Но неуспютъ, и каждой будетъ тогда раскаиваться о своемъ участіи.

Позвольте мн предложить одинъ способъ; если я должна быть охраняема, изгнана и заключена, то пріимите меня въ свой домъ. По крайнй мр честные люди не столько будутъ удивляться, что не видятъ боле въ церкв той особы, о которой они не имли худаго мннія, и что входъ въ оную имъ былъ загражденъ.

Я надюсь, что не будетъ возраженій противъ сего моего расположенія. Вы за удовольствіе почитали видть меня у себя въ щастливое время, то не ужели не потерпите меня въ бдственныя сіи минуты до окончанія пагубныхъ смятеній? я общаюсь не выступать изъ вашего дома ни на единый шагъ, если вы мн въ томъ воспретите, и не имть ни съ кмъ свиданія безъ вашего согласія, если только вы не позволите Г. Солмсу тревожить меня своимъ посщеніемъ.

Не лишите меня сей милости, дражайшій мой дядюшка, если вы не можете мн пріобрсть другой важнйшей, то есть, щасливаго примиренія. Надежда моя не уничтожится, когда будете за меня ходатайствовать. Тогда вы наиболе возвысите прежнія свои добродтели, которыя обязываютъ меня быть во всю мою жизнь и проч.

Клар. Гарловъ.

Отвтъ.

Въ Воскресенье въ вечеру.

Я весьма сожалю, любезная моя племянница, что принужденъ теб отказать. Но мои обстоятельства таковы. Ибо если ты не хочешь себя склонить къ тому, чтобъ намъ служить въ такомъ дл, въ которомъ мы вступили по честнымъ общаніямъ прежде, нежели могли предвидть толь сильныя препятствія, то не должна никогда надяться отъ насъ получить того, чмъ была прежде.

Словомъ сказать, мы теперь находимся въ боевомъ порядк. Въ наставленіяхъ своихъ опускаешь ты то, что больше всего должна знать; и такъ сіе изъясненіе покажетъ теб, что мы нимало не трогаемся твоими убжденіями, и непобдимы въ своемъ противоборствіи. Мы согласились или вс уступить или никто, такъ что ни одинъ не будетъ преклоненъ безъ другаго. Итакъ ты знаешь свой жребій. остается только теб здаться.

Я долженъ теб представить, что добродтель повиновенія не въ томъ состоитъ, что бы обязать съ собственною выгодою, но жертвовать своею склонностію; безъ сего, не знаю, въ чемъ должно полагать ея достоинство.

Въ разсужденіи твоего средства, не могу тебя принять къ себ Клари: хотя въ такой прозьб я никогда не думалъ теб отказать. Ибо хотябъ ты и не имла ни съ кмъ свиданія безъ нашего соизволнія, но можешь писать къ кому нибудь и получать письма. Мы довольно уврены къ своему стыду и сожалнію, что ты въ состояніи это сдлать.

Ты отрекаешься навсегда отъ супружества; но мы хотимъ тебя выдать замужъ. Но поелику ты не можешь получить желаемаго тобою человка, то отвергаешь тхъ, коихъ теб мы предлагаемъ. Итакъ, какъ намъ извстно, что ты имешь съ нимъ нкоторую переписку, или по крайнй мр продолжала оную столь долго, какъ могла, что онъ насъ презираетъ всхъ, и что не имлъ бы такой дерзости, если бы не былъ увренъ о твоемъ сердц вопреки всей фамиліи; то мы ршились разрушить его намренія, и возторжествовать надъ нимъ, нежели ему покориться. Кратко сказать, не уповай на мое покровительство. Я не хочу быть твоимъ посредникомъ. Вотъ все то, что ты можешь получить со стороны недовольнаго дяди.

Юлій Гарловъ

Въ прочемъ полагаюсь, на мнніе моего брата Антонина.

Г. Антонину Гарловъ.

Въ Субботу 9 Марта.

Дражайшій и достопочтенный дядюшка! Поелику вы представляя мн Г. Сольмса, особенную приписывали ему честь, называя его лучшимъ вашимъ другомъ, и требовали отъ меня всякаго къ нему почтенія, какое онъ заслуживаетъ по сему качеству, то я васъ прошу прочесть съ благосклонностію нкоторыя разсужденія, которыя осмливаюсь вамъ предложить, не утруждая васъ многими.

Я предубжденна въ пользу другой особы, говорятъ мои родственники. Разсудите милостивый государь, что до возвращенія моего брата изъ Шотландіи сія особа не была отвергнута отъ фамиліи, и что мн не воспрещали получать отъ нея посщенія. Итакъ, виноватали я въ томъ, что предпочитаю знакомство, чрезъ цлой годъ продолжавшееся тому, которое шесть недль имла? Я не могу вообразить, что бы со стороны породы, воспитанія и личныхъ качествъ, находилось весьма малое различіе между сими двумя предмтами. Съ позволнія вашего скажу, что я никогда бы и не подумала объ одномъ, естьли бы онъ не открылъ такого выбора, которой, кажется, справедливость не дозволяетъ мн принять, такъ какъ и ему предлагать выборъ, котораго отецъ мой никогда бы не потребовалъ, если бы не самъ оный предложилъ.

Однако одному приписываютъ весьма многія несовершенства. Безпорочне ли его другой? главное возраженіе, чинимое противъ Г. Ловеласа, и отъ которого я не намрена его защищать, касается до его нравовъ, которые почитаютъ весьма развращенными, въ разсужденіи его любви. Но не стольколи поносительны другаго, въ разсужденіи его ненависти; и также его любви, можно бы сказать, по тому, что различіе сего состоитъ только въ предмт; сребролюбіе же есть корень всякаго зла.

Но если уврены о моемъ предубжденіи, то какую можетъ имть надежду Сольмсъ? Какое онъ предполагаетъ намреніе? Что должна я думать о такомъ человк, которой желаетъ мною обладать противъ моей склонности? и невесьмали строго друзьямъ моимъ требовать отъ меня согласія на выборъ того, которого не люблю, когда они почитаютъ за неоспоримое, что сердце мое отдано другому.