Драконы - кто они?

Вот эта Поляница и была домоправительницей пещеры. Именно ей и подчинялись человекообразные слуги Змея.

Помощницы и 'жёны' драконов

1

Кем могла быть упомянутая Поляница? Словарь источника [4] объясняет слово 'поляница' как 'женщина - богатырь'. Судя по имени, эта (или такая, такие) женщина являлась представительницей племени полян. Акцентирую: именно представительницей племени, а не членом племени; в последнем случае она называлась бы полянкой. В свою очередь, племя полян являлось самым мощным племенем восточных славян. Племя населяло равнину по обеим берегам Днепра от устья Припяти до Роси и было объединено в Полянское княжество с центром в Киеве. В 882 году Киев был захвачен дружиной варяжского конунга Олега, ставшего новгородским князем после того, как в 879 году по неизвестной причине умер Рюрик. Овладев Полянским княжеством, Олег незамедлительно приступил к завоеванию, присоединению к своим владениям либо обложением дани соседних княжеств. После смерти Олега то ли от укуса змеи, то ли от бокала отравленного вина, его дело, хотя и с гораздо меньшим успехом, продолжил сын Рюрика Игорь. Действовал он очень жестокими методами, и в поборах не знал меры и удержу. Так, в 945 году он дважды подряд отобрал у деревлян (древлян) всё, что можно было найти; но не удержался, вернулся с полудороги для третьего 'полюдья'. Из-за чего и пострадал: 'Аще не убьем его, то все ны погубит' ('Повесть временных лет').

Кем же Игорь, вместе с возглавляемой им варяжской дружиной, мог видеться в глазах деревлян, а также северян, вервианов, другувитов, уличей, вятичей, кривичей и прочих племён? Залётным Змеем Горынычем. А его верная спутница Ольга, с особой жесткостью и изощрённой хитростью наказавшая деревлян и восстановившая над ними власть Полянского княжества, она как звалась ими? Естественно, Поляница; коварная, жестокая, непобедимая женщина - богатырь. И так же естественно, что именем Поляница наделялась домоправительница и охранница пещеры настоящего Змея Горыныча.

А теперь вспомним: встречалась ли нам, во время предыдущих путешествий, какая-нибудь женщина - богатырь? Встречалась - в 'Саге о Сигурде' и в 'Песни о Нибелунгах'. Когда она так же, как Поляница, проживала в пещере дракона, то звалась валькирия Сигрдрива; а когда она, как и княгиня Ольга, поселилась во дворце, представлялась как королева Брюнхильда.

О Брюнхильде нам известно, что она отличалась феноменальными способностями в лёгкой атлетике. Наиболее удивительная из её способностей состояла в том, что она перегоняла в прыжке брошенный ею же камень, а после своего приземления ловила этот камень на лету. Это своё дарование она охотно проявляла на ярком солнечном свету и при большом скоплении людей (свидетелей), благодаря чему и получала юридически оформленный повод приговорить к смерти, с сопутствовавшим ограблением, тех королей, которые осмеливались соревноваться с нею в этом виде околоспортивных единоборств.

Кроме умения совершать корыстные преступления через инструментарий, она обладала ещё и огромной физической силой. Но это тяжёлое свойство, в отличие от лёгкой атлетики и изящной юриспруденции, Брюнхильда использовала исключительно по ночам, в беспросветной тьме. Своего жениха Гунтера, вздумавшего приставать к ней во время первой брачной ночи (вот нахал! А ведь считался рыцарем, был, с виду, приличным королём), она так стиснула в крепких супружеских объятиях, что тот пошевелиться не мог. После чего связала - перепеленала дорогого любимого женишка ремнями и подвесила его под потолок (наверное, там имелось на такой случай специальное кольцо или мощный крючок). А, затем, запретив вознесённому над собою королю разговаривать и стонать, с полным удовольствием и с не нарушаемым спокойствием всхрапнула до утра.

Зигфрида она также пыталась стиснуть; но он смог отпрянуть в сторону. Тогда она с невероятной силой прижала его ко шкафу, так что он едва мог пошевелиться. Но со временем её давление ослабло, и Зигфрид сумел побороть её; после чего и передал присмиревшую невесту во владение прятавшегося неподалёку законного супруга.

Проглядывается явная аналогия с действиями Поляницы по отношению к Добрыне. Вначале она так стиснула Добрыню, что тот и пошевелиться не смог, а затем каким-то образом сунула его в кожаный мешок. Как она могла это сделать, если стиснула, притиснула Добрыню к себе? Если бы она держала одной рукой мешок, а другой, как котёнка, Добрыню за шкирку, то Добрыня почувствовал бы ослабление сжимавших его усилий и постарался бы вырваться. Что, зная о его силе и настойчивости, вполне могло осуществиться. Но этого не произошло, что означает: Добрыня, как и ранее Гунтер, увидеть и понять суть проделанного над ним фокуса не смог; тем паче, что дело происходило поздним вечером, к тому же в пещере.

Но со временем, так же, как и в случае с Зигфридом, давление 'кожаного мешка' ослабло (очевидно, 'мешок' потому воспринимался Добрыней как 'кожаный', что ощущался мягким и эластичным), и Добрыня получил возможность для каких-то движений. После чего он 'прорезал' мечом мешок и, сквозь упруго сопротивлявшуюся щель, выбрался наружу. Поляница же, будто не заметив его стараний и последующего уменьшения тяжести несомого ею мешка, исчезла в темноте: 'смирилась'.

С точки зрения современной науки, вывод из только что изложенной информации может быть один: потусторонние духи (по крайней мере, из числа самых мощных) могут управлять полем гравитации. А кому из них такое свойство надобно в наибольшей степени? Тем, кто по долгу своего призвания вынужден летать: драконам и валькириям.

2

О драконах мы уже знаем довольно много; прежде всего - потому, что они с незапамятных времён были известны людям. А вот о валькириях упоминается лишь в скандинавском эпосе (германский эпос, весьма на то похоже, позаимствовал образ валькирии из скандинавского). Сам же скандинавский эпос обратил на себя внимание первых его исследователей лишь в начале средневековья.

В скандинавском эпосе валькирии ('выбирающие мёртвых') - воинственные девы, летавшие над полями битв, чтобы решать их исход в соответствии с волей пославшего их туда Одина (у германцев - Вотана). Они же самых храбрых воинов, из числа погибших, относили в замок Одина, Вальхаллу, дабы храбрецы могли продолжать там свою героическую жизнь. Жизнь эта заключалась в том, что 'выбранные' герои в течение каждого дня сражались между собой, безжалостно калеча и убивая друг друга, а по ночам проходили курсы оживления и посттравматической реабилитации у валькирий. Понятно, что любые попытки несчастных героев оказывать действенное сопротивление проведению лечебного процесса, дабы добровольно уйти из такой жизни в могилу или в нирвану, были обречены на провал. Валькирии, по свидетельствам древнескандинавских песнопений, обладали невероятной силой и нечеловеческой волей, имели черты и свойства не нежных сестёр милосердия, а неумолимых и жестоких женщин - богатырей. Очевидно, единственным выходом из ситуации для воинов, бесповоротно решивших расстаться с такою жизнью, было - не бороться за свою жизнь в боях, перейти из разряда героев в разряд людей, отказавшихся решать навязанные им проблемы методами насилия. После чего Один и валькирии не могли не потерять желания зря тратиться на их оживление.

Взглянув на эту проблему шире, можно отметить, что практически любая битва с участием скандинавов начиналась с призывов хотя бы одной из сторон к Одину (с участием германцев - к аналогу Одина Вотану) и к валькириям. Воины и их вожди сами, добровольно и даже с большой страстностью вручали свои судьбы 'выбирающим убитых', заранее зная, что те выберут 'лучших' - самых жестоких, самых свирепых; тех, которые, с особым сладострастием воспринимая своё бесценное существование, получают удовольствие от чужих мук и смертей. Чему же удивляться, что призывающие валькирий первыми оказывались в их неразрывных духовнородственных объятиях?

И опять вспоминаются объятия валькирии, доставленной Зигфридом страстно возжелавшему её королю; за что позже Зигфрид, а вслед за ним и король поплатились своими жизнями. Похоже, закон выбора судьбы звучит так: где бы ты ни выбрал себе в покровительницы или в спутницы 'выбирающую мёртвых', ты выбрал себе нескончаемые несчастья и скорую земную смерть.

Но - далее; точнее - выше.

Летали валькирии на крылатых лошадках, похожих на белые пушистые облака. И вот тут возникает недоумённый вопрос: что за лошадки такие? О драконах - тысячи свидетельств; о валькириях тоже есть кое-что; о лошадках валькирий - практически ничего.

Может быть, потому нет свидетельств о небесных лошадках, что валькирии давно отправили нервных, пугливых, боявшихся запаха крови вегетарианок на небесный (либо подземный) мясокомбинат, предпочтя летать над полями битв на низко паривших и плавно перемещавшихся тучках драконов? А ещё вероятнее, что тучки драконов и были теми самыми облачками лошадок, на которых разъезжали валькирии.

Кстати: китайцы считали, что пары, поднимающиеся с земли, есть не что иное, как взлетающие в небо драконы; и даже, как утверждается, видели их очертания. Взлетевшие драконы принимали вид облаков и 'возили на себе духов и бессмертных небожителей' [5].

Если вдуматься, сотрудничество между драконами и валькириями было вполне взаимовыгодным. Для дракона лучшей энергетической кормушки, чем хорошенькая битва, не придумаешь. А кто точно по месту и времени выведет на ту или иную битву, как не валькирия, активно участвовавшая в организации её проведения? Она же квалифицированно подскажет, где и в какой момент состоится самая интересная и вкусная рубка. А главное - она умеет направлять ход сражений в нужное русло. Закажи ей, чтобы битва оказалась как можно более длительной, максимально наполненной ужасными коллизиями, и чтобы не закончилась победой одной из сторон, но война и противоборство продолжались как можно дольше, - и будешь годами, а то и десятилетиями наслаждаться приятным зрелищем гибели масс людей и свежей здоровой пищей их ужасных страданий.