Dream A Little Dream Of Me

Напряжение доводит Эллу до предела, взгляд кажется прикосновением, на которое она хочет, но не осмеливается ответить. Ей кажется, что это нарушит порядок происходящего.

Его пальцы прокладывают путь следом за ее непослушным локоном по шее, вдоль ключицы и ниже к груди, Элла вздрагивает от остроты долгожданного прикосновения, но его пальцы не останавливаются, пока не ловят закрутившийся кончик под грудью, она подается вперед. Том неторопливо отбрасывает локон в сторону и целует оголившуюся грудь.

Поцелуй разбивает запрет на прикосновения. Ее пальцы зарываются в его медовые локоны. Губы, их так недостаточно, она жаждет чувствовать его всей кожей. Руки скользят по спине, она притягивает его к себе, сама подается вперед. Но Том продолжает неспешно, поцелуй за поцелуем оставлять влажную дорожку на ее груди, шее, вдоль сонной артерии, которая пульсирует в такт сбившемуся учащенному сердцебиению.

Элла впивается ногтями в его предплечья, последний крик о помощи, Том скользит зубами по ее коже, Элла шумно глотает воздух, вместо следов укуса на шее расцветает след его губ.

– Чтоб тебя… – она опять задыхается от полноты ощущений.

Их тела, наконец, соприкасаются, она смыкает объятия, она не готова отпустить чувство полной близости, его наэлектризованной томлением, своей сгорающей от нетерпения кожи. Его подушечки пальцев начинают неторопливое движение от плеча вдоль ее тела, влекомая, она принимает ласку, ее руки гладят его широкую спину, опускаясь ниже, его ладонь ложится девушке на бедро, пальцы, до того нежные, грубо смыкаются на бедрах и привлекают ближе.

Элла находит его губы, стон заглушает поцелуй, ее губы скользят по его губам, ее зубы смыкаются на его нижней губе, звук теряется в действии. Она отпускает его горящие губы и продолжает покрывать поцелуями его лицо.

– Я хочу слышать тебя, Элла, – шепчет он, гласные тонут в терпком, почти виниловом звучании его голоса, дыхание сводит с ума.

Он, дразня, движется меж ее бедер, провоцирует, соблазняет близостью. Она тянется к нему, движется навстречу, их желание обоюдно, как и нетерпение. Но Том отталкивает ее обратно на подушки. Разочарованный протяжно-сладостный стон срывается с ее губ. Стон-приглашение, стон-призыв.

Том срывает покров неспешности, за которым давно клокотала буря желания. Он припадает к ее губам, терзать, срывать стон за стоном, мольбы, хриплые признания, утолить жажду. Игра окончена.

Элла отвечает на его требования. Сходящий на нет шепот «остановись», «продолжай», «нет, не отпускай» сменяют стоны и беспорядочное дыхание, подогреваемое жаром, разливающимся по всему телу. Абсолютно все ощущения, казавшиеся до этого острыми, невыносимо цельными, налитыми чувственностью, разбиваются о первобытное и долгожданное чувство наполненности, совершенное, полное, разжигающее безумие. Безумие обладания, сильнее, до предела, до изнеможения.

Удовольствие растекается по всему телу, затмевая сознание, необузданное, как стихия, оно стирает грани восприятия, остается только жар тел, наслаждение, пронзающее сетью электрических разрядов. Каждое движение до невозможности усиливает, расширяет восприятие до того, как сладость блаженства вместе с отчаянной резкостью последних движений не взрывается криком, волнами дрожи, распадом мира на атомы, растворением в ощущениях.

Комментарий к He Loves And She Loves

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #DaLDoM_HeAndShe

========== ‘S Wonderful ==========

Сквозь сон Элла слышала все: как скрипнула кровать, когда Том повернулся, как она выдала целую симфонию деревянных тресков и протяжных металлических стонов, когда он попытался тихо покинуть постель; как в ванную набиралась вода и в раковину падали зубные щетки и что-то потяжелее, вероятно, гель для душа, а потом еще и мокрые шлепки босых ступней по полу. Девушка чуть не влепила ему затрещину, когда Хиддлс остановился у кровати и нагнулся, чтобы поправить одеяло, специально сбитое ею в ноги, но только надулась и повернулась на другой бок.

Хрупкая тишина последних самых приятных, ибо вырванных у пробуждения, часов чуткого сна восстановилась, когда герой утра куда-то смылся, попытавшись не хлопать дверями, но получилось еще хуже: пришлось повторить процедуру несколько раз, пока замок не сработал как следует. Элла сбросила одеяло на пол, обняла первую подвернувшуюся подушку и свернулась вокруг нее клубочком. Она потянула сон за оборвавшуюся целым рядом шумов нить, тот, как ни странно, быстро вернул ее в свои владения.

Возвращение Слонотопа уже не воспринималось как раздражитель: она успешно миновала фазу глубокого сна и наслаждалась блаженной полудремой. Перестук посуды и позвякивание венчиков, запах горячих тостов и омлета с травами ничуть не мешали. А воображение рисовало соблазнительные картины, которые, открой Элла глаза, были бы не менее привлекательны. Но сладкая праздность оставила ее в плену фантазии, где Том обшаривает их общие коробки с надписью «Кухня», тщетно пытаясь не шуметь, пышный омлет румянится на сковородке, а ей и пальцем шевелить не надо. Для полноты композиции не хватало только кофе.

Резкий противный скрипуче-шипящий звук заставил ее зажмуриться и еще сильнее вжаться в подушку. Красота момента нарушена и утеряна в неприятном привете от старой квартиры. Девушка нехотя потягивается и открывает глаза, пытаясь сосредоточить недовольный взгляд на источнике неприятностей:

– Струйка сочилась из водопроводного крана, точно у суслика с энурезом, а шуму от него было как от гейзера, – помятым, немного осаженным продолжительным сном, голосом выдает она.

– И тебе доброго утра, – несмотря на попытку возмущения, Том расплывается в улыбке. – Суслик с энурезом? Как ты можешь выдавать такие вещи с убийственно серьезным лицом и голосом, наполненным глубокой детской обидой? Завидую твоей сверхъестественной выдержке профессиональной завистью. Опять Пратчетт?

– И Гейман, – добавляет она.

– Кажется, они у тебя в топах упоминаний.

– Потому что свежо и к месту. Там целый отрывок, достойный быть процитированным. Он прекрасно описывает твое жалкое положение в роли кухарки. – Элла села в кровати, все так же обнимая подушку. – Можешь взять «Благие знамения» в стопке книг у пластинок с бибопом. Я тебе даже скажу, какую закладку открыть.

Том ставит дымящуюся чашку на стол и послушно идет исполнять указания. Прищуривается и после недолгого изучения корешков вытаскивает нужную книгу из опасно пошатнувшейся конструкции.

– Хотя… знаешь что? Давай ее лучше сюда. – Девушка протянула руки навстречу своим любимым английским мужчинам. Тому следовало бы задуматься, входит ли он в их число. – Ты начнешь читать, а потом я так и не урву те несколько часов учебы, которые были мне обещаны еще неделю назад.

– Кто бы говорил, Элеонора. Оделась бы, сама же провоцируешь.

Она только покачала головой. Мужчины, все их, видите ли, провоцирует. Свесилась с кровати, достала из очередного завала не понять чьих вещей футболку неизвестного происхождения и напялила на себя, не глядя, во что вляпалась.