Дроны над Сталинградом

Офицерский корпус демонстрирует дисциплину и преданность приказу, однако в подразделениях начались отдельные случаи отказа от выполнения боевых задач по причине физической и психологической усталости. Солдаты продолжают верить в поддержку Рейха, но количество самоубийств среди раненых и окружённых возрастает.Оперативная обстановка

Советские части продолжают активное наступление с юга и востока. Участки обороны на отдельных направлениях уже прорваны. Связь с рядом подразделений потеряна. Последний оборонительный рубеж вокруг командного пункта рискует быть уничтоженным в течение ближайших суток.

Прошу высочайшего разрешения:

В связи с полной потерей возможности продолжать организованное сопротивление и во избежание бессмысленной гибели остатков боеспособных подразделений, прошу разрешить вступить в переговоры о капитуляции с целью сохранения жизни солдат, офицеров и раненых 6-й армии.

Мои убеждения солдата не позволяют мне бездействовать, наблюдая, как армия гибнет без смысла, в то время как фронт уже давно потерян.

Fuhrer, только Вы можете принять окончательное решение.

Heil Hitler!

Friedrich Paulus

Generaloberst

Kommandierender General der 6. Armee

*****

Снег трещал под сапогами, когда капрал Ион Плопеу подошёл к костру. В старой жестяной миске на огне дымилась конина — добытая с утра благодаря замерзшей лошади, брошенной на дороге. Вокруг сидели ещё четверо: сержант Мариус Думитреску, рядовые Траян Бадеа и Флорин Опря, и радист Йоан Калин.

— Лучше бы нас отправили домой, — пробурчал Траян, растирая закоченевшие пальцы. — У нас уже третий день нет патронов. А немцы своими запасами, которые получают с воздуха, делиться не хотят.

— Конечно, не отдают, — ухмыльнулся Думитреску. — Немцы между собой-то дерутся за продовольствие. Нужны им какие-то румынские союзники!

— Вчера слышал, как у соседнего батальона двое хотели уйти на позиции русских, — тихо сказал радист Калин. — Не успели. Их потом свои поймали и расстреляли обоих.

— Расстреляли, потому что идиоты, — буркнул Ион. — Надо идти ночью. И только когда точно знаешь, что русские там, где надо.

Пауза повисла тяжелая, как снег на проволоке. Костёр потрескивал, мясо шкворчало. Никто не спорил.

В этот момент в небе послышался слабый гул. Кто-то первым поднял голову. Над лесопосадкой, дрожа в холодном воздухе, пролетал странный силуэт.

— Это что ещё? — выдохнул Калин.

— Похоже на планер, — сказал Думитреску. — Русские.

Через минуту от дрона отделился небольшой тубус. Он упал рядом с блиндажем.

— Не трогайте! — крикнул кто-то. Но Ион уже поднял цилиндр. Внутри был свёрнутая листовка, напечатанная на машинке.

«Немецкие солдаты! Сколько ещё вы будете погибать на русских полях сражений? Как долго ваши родственники должны внушать страх вашим семьям? Завершите эту ужасную войну!»

Тишина была полной.

— Я... думаю, они правы, — наконец сказал Флорин. — Я не хочу умирать здесь.

— И я, — сказал Траян.

— Уйдем ночью, — коротко бросил Думитреску. — Только тихо. Без глупостей.

Наступало 31 января 1943 года.

*****

Друзья, если вам понравилась эта книга, просьба подписаться на страницу автора.

Глава XXXI

Холод бетонного пола хорошо чувствовался даже через валенки. В штабном укрытии на окраине посёлка догорала ночь — короткая, тусклая, с хриплым ветром и редким треском огня в буржуйке. Внутри пахло гарью, металлом и табаком. У радиостанции сидел связист в наушниках, склонившись над панелью. Над головой гудел слабый ток — работали аккумуляторы, питая аппаратуру.

Алексей Громов поправил воротник и сделал шаг к импровизированному пульту — деревянному столу, на котором стояли трансформатор, радиоприёмник, две катушки и военный планшет. В наушниках трещал эфир. Чёрным карандашом кто-то уже сделал пометку на карте — перекрёсток Ленина и Энгельса, южная часть универмага.

— Повтор сигнала был? — спросил он, наклоняясь к оператору ОСНАЗ.

— Нет, товарищ инженер, — ответил тот. — После 06:12 всё замолкло. Последняя радиограмма прошла быстро: шифровка по линии "Гермес", код армейского штаба. Мы её зафиксировали.

— Расшифровка?

— На расшифровке сейчас работают. Предварительно: «Командование сохраняет позиции. Отход невозможен. Продолжать сопротивление до последнего человека».

Громов кивнул. Взглянул на старые часы, висевшие над буржуйкой. Семь пятнадцать утра. Он сделал пометку в своём блокноте: «РАДИО ЗАТИХЛО. ПОДТВЕРЖДАЕТ КОНЕЦ СВЯЗИ.»

В дальнем углу зашевелился Бойко. Он подошёл, стянул перчатки и бросил их на скамейку.

— Наши вчера дошли до бывшего элеватора, — сказал он. — Сопротивление слабое. В основном сдающиеся. А вот подвал универмага ещё держится.

— Удерживают не потому, что хотят. Потому что не знают, что делать,: — тихо ответил Громов. — Сейчас пойдёт второй дрон. Хочу проверить их внутренний двор. Вчера была активность — костры, перемещения личного состава.

Он подошёл к ящику с оборудованием. Металлический корпус нового дрона — «Комар-2» — стоял на подставке. Фото-камера, обшитая войлоком, выступала чуть вперёд. Батареи подогревались лампой.

— Взлет через пятнадцать минут, — бросил Громов. — Координация через первый канал. Объект — южный подвал.

Оператор зашевелился, включая питание. Вскоре тонкий гул прошёлся по укрытию — заработали винты.

Дрон поднялся медленно, словно неохотно, уносясь в сизую пелену над разбитым районом. Он летел низко, ниже облаков, лавируя между остатками дымов и рухнувшими зданиями. Через несколько минут на экране появилась цель — универмаг. Здание, уже без окон и крыши, возвышалось как мёртвый скелет среди снега. Но именно под ним скрывался командный пункт 6-й армии.

Вскоре камера дала первые результаты. Несколько фигур, перемещающихся между завалами. Одна точка, крупнее других, была неподвижна — возможно, дизельный генератор. Вторая — живые люди. Плотная группа. Не меньше двадцати.