Другая жизнь. Назад в СССР-2
Шрифт:
— Ну, что-ты? Зачем плакать? Смотри, какая мокрая погода, а ты ещё больше влаги добавляешь. Только, что дождь кончился, а я весь промок.
Моя фраза, естественно, не успокоила её, а наоборот, бесшумные до этого момента всхлипывания, перешли в рыдания. Но ничего не сказать я не мог. Я же не бесчувственный чурбан. Меня трогают девичьи слёзы. Одна уже плакала у меня на груди этим летом. В последнюю нашу ночь у скалы Превальского… Да-а-а…
— Как всё плохо, — вдруг сказала Тиэко и добавила сквозь всхлипы и шмыганье носом. — Как всё безобразно! Я как тряпка! Как медуза! Раскисла! Зачем ты пришёл?!
Она
— НУ, ты-ы-ы, — просипел я. — Больно же…
— А мне? — спросила она чуть слышно. — Зачем ты такой?
Я не стал спрашивать «какой», а сказал:
— Я больше не буду…
— Дурак, — сказала она и впервые подняла на меня глаза.
В её узких, словно прищуренных, глазах стояли озёра слёз. И я их выпил, эти озёра, а они снова наполнились. И я снова выпил, а они снова наполнились… И снова, и снова, и снова… Я пил и не напивался, а она начала смеяться, видя мою жаждущую торопливость.
— Сумасшедший! Ты выпьешь меня!
— Выпью, — прошептал я.
— Уже ночь, — прошептала она.
Я огляделся. На песчаном пляже было темно. Над нами висели хмурые тучи.
— Как незаметно, — сказал я шёпотом по-японски.
Меня вдруг осенило и я продолжил в темпе вальса:
— День за днём год пролетает.
Вот уж и март за февралем снегом растаял.
Только вчера мела пурга выли метели.
А за окном уже снега вдруг потемнели.
Да и весна уйдет дождем, новой листвою.
Солнце зальет своим огнем небо седое.
Только слегка взмахнешь рукой, вспомнив случайно,
Как над разбуженной рекой птицы кричали.
Так незаметно день за днем жизнь пролетает.
Вот уж и март за февралем снегом растаял.
Только вчера мела пурга выли метели.
Что же понять давно тогда мы не успели?[12]
Рифмы были кривые, ритм ломался, но мы кружились и кружились. Над нами висело хмурое небо, нам было грустно, но и одновременно грудь щекотала непонятная радость.
Мы не позволили себе излишеств, кроме поцелуев. И это не было только моим решением. Может быть, если бы я настоял, что-нибудь бы и произошло, но нам и так было хорошо настолько, на сколько может быть хорошо двум, не побоюсь этого слова, влюблённым. Я сам удивлялся себе, тому, что моя грудь распахнулась навстречу чувству Тиэко.
— Может быть потом, мы придём в себя, — думал я, — а пока…
[1] http://www.world-art.ru/large/animation/flv/295.mp4
[2] http://www.world-art.ru/large/animation/flv/5845.mp4
[3] http://www.world-art.ru/large/animation/flv/11162.mp4
[4] https://youtu.be/OObLrRwtCI0
[5] https://youtu.be/j8Eey3-JluU?list=PL0tSk5NKoNn5rWCVLNZQgUIhPixACtkyF
[6] https://youtu.be/NLx8-bYdB4U?list=PLoPysuEGGWDlUS2i1KlG3s_6DFG5djJCD
[7] Твоего поцелуя достаточно, чтобы заставить меня вздыхать. Сердце девичье грезит о сладкой любви. На сверкающем золотом горячем песке давай ласкаться обнажёнными телами словно русалки. Припев: Прижимаясь загорелыми щеками, мы прошептали обещание. Это тайна между нами двоими. Вздох срывается с моих губ. Ах, к любовной радости розовый день, когда
я впервые увидела тебя — Каникулы любви.[8] https://youtu.be/7B8UZLsmYYo?list=PLoPysuEGGWDlUS2i1KlG3s_6DFG5djJCD
[9] https://youtu.be/k_IYmBgwds4?list=PLoPysuEGGWDlUS2i1KlG3s_6DFG5djJCD
[10] https://youtu.be/N7sPSUzYRHs?list=PLoPysuEGGWDlUS2i1KlG3s_6DFG5djJCD
[11] Угадай, кто это?
[12] https://vkvideo.ru/video175313657_456252789?ref_domain=yastatic.net
Глава 15
Мы просидели на берегу до рассвета. Тиэко брала с собой плед, вот в него мы и закутались, спасаясь от солёной взвеси, сорванной ветром с огромных волн морской пены, висевшей над пляжем. К утру плед должен был промокнуть, но жар наших тел испарял влагу. Мы были как два йога, которые сушили голыми телами мокрую простынь на морозе. Нам не было холодно и мы не были голыми. Мы были «сёдзёсэй»[1], как сказала Тиэко, спрятав у меня на груди своё лицо.
Мне большего от неё и не надо было. Я упивался её поцелуями и какими-то не переводимыми но до боли нежным шептаниями. Иногда она, думая о будущем, жалобно поскуливала, словно щенок, и снова начинала плакать, а я снова начинал целовать её глаза, успокаивая и тоже шепча что-то маловразумительное.
Наконец лучи солнца, кое как разорвав хмурое небо, осветили наш берег.
— Мы словно на необитаемом острове, — сказала Тиэко. — Как бы я хотела жить с тобой на необитаемом острове.
— А что бы мы там ели? — спросил я.
— Мы бы ловили рыбу, собирали ракушки и крабов
— И ели бы их сырыми?
— Да. Я знаю, у вас не принято есть сырую рыбу, но когда ты попробуешь, тебе понравится.
— Я съём всё, что ты мне приготовишь, — сказал я. — Мне, кстати, нравится икра морских ежей, и сырая и жареная на костре.
— Мне тоже. Она сладкая…
— Я тебе сегодня насобираю ежей. Тут их полно. И трепанга полно.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Тиэко.
— А здесь этого добра везде полно. Я живу на этом берегу. Из моих окон видно Токио.
— Как так? — удивилась Тиэко. — Из Токио не видно Владивосток. Он на противоположной стороне Большого острова.
Они так называли свой Хонсю.
— Ну и что, что на другой стороне. Зато по прямой. Я покажу на карте. Если от моего дома прочертить прямую линию, то она пересечёт Токио.
— Я теперь буду постоянно думать об этой линии, — грустно проговорила Тиэко. — Невидимой линии, которая будет постепенно истончаться и когда-нибудь прервётся. Будешь мне писать?
— Обязательно. Но мы с тобой обязательно увидимся, — уверенно сказал я. — Я приеду учиться в вашем университете.
Почему-то, произнося эти слова, я был почти уверен в том, что так и будет.
— В Токио? — удивилась и обрадовалась Тиэко. — У нас учатся иностранцы! И, я слышала, что университет их поддерживает и даже некоторым, очень способным, назначает стипендии. Ты способный, но для поступления нужны хорошие знания. Я собираюсь поступать и усиленно готовлюсь уже сейчас. У меня будет последний год обучения в школе, и он будет очень трудным.
— У меня тоже будет последний учебный год. Я к тебе не смогу приехать, но ведь ты же сможешь? Приезжай на следующий год!