Другой мир. Королева Мальронс

– Сматываемся отсюда! – крикнул Мэтт, увлекая друзей за собой.

Все трое бежали, петляя между падающими «якорями», пока не оказались на порядочном расстоянии от бутонов. Можно было остановиться и отдышаться.

Ни одной споры больше не было видно.

– Проклятые растения! – выругался Мэтт, переводя дыхание.

Тяжело дыша, Эмбер согнулась и уперлась ладонями в колени.

– Неплохо для первого дня! – произнесла она.

Чуть отдышавшись, они продолжили путь, пока не добрались до небольшого прудика с черной водой. Устав, ребята решили остановиться рядом на ночлег. Эмбер предложила помыться в пруду, но Мэтт с Тобиасом отказались. После приключения со спорами ребятам не хотелось новых неприятных сюрпризов. Несмотря на протесты обоих мальчиков, Эмбер опустилась на колени на илистом берегу. Но, увидев в воде огромную рыбину, вскочила, отбежала подальше от берега и решила, что все же не будет мыться во время перехода через Слепой лес.

По совету Тэррелла Союз трех предпочел не разжигать костер, и они поужинали холодными консервами с тунцом и кукурузой. На десерт было печенье. Ночь наступила быстро, почти мгновенно.

Когда тьма сгустилась, в соседних зарослях появилось неподвижное белое свечение. Мэтт взял меч, подошел к кустам и раздвинул листья, чтобы понять, что там светится.

Мэтт увидел гигантское насекомое.

Сердце подпрыгнуло в груди, и, поняв, что насекомое мертво, Мэтт выставил вперед меч.

Перед ним лежал панцирь муравья. При жизни тот, наверное, был размером с лабрадора. Теперь лапы исчезли, остался лишь гладкий жесткий корпус.

– Что это? – подойдя сзади, спросил Тобиас.

– Какой огромный! – воскликнула Эмбер. – Удивительно, что его хитин светится.

– Хитин? – переспросил Мэтт.

– Да, панцирь, – ответила девушка.

– Очень жесткий! – произнес Тобиас, слегка постучав по панцирю. – Мощно! – добавил он. – Лучше не натыкаться на муравейник, где живут такие насекомые.

– Тут их полно, – озираясь по сторонам, ответила Эмбер. – Ни один не шевелится. Они что, все умерли?

Мэтт осмотрел несколько других панцирей и вернулся.

– Похоже на поле боя, – сказал он.

– Или на кладбище, – ответил Тобиас. – Но если это так, значит сюда могут прийти и живые муравьи.

Мэтт решительно предложил:

– Давайте вернемся к нашим вещам. Я уверен, если что, Плюм почувствует опасность и разбудит нас. Она заметит муравьев издалека.

Через некоторое время Эмбер уже спала, улегшись рядом с собакой. Но ни Мэтт, ни Тобиас не смогли заставить себя закрыть глаза. Оба нервничали.

Муравьиные панцири светились в ночи, как призраки.

Друзья шепотом немного поболтали.

Затем усталость взяла верх, и они уснули.

И не увидели, как между стволами появился туман. Он приближался к ним со скоростью морской волны.

Друзья крепко спали.

Туман окутал их со всех сторон.

7. Мечты и реальность

Силуэт был как бы соткан из тонкого полотна, но при этом, казалось, вбирал в себя мир тьмы. Тело служило дверью в потусторонний мир, безжизненный, засушливый и темный, – где-то там скрывалась его душа.

А тело монстра – быстрого, мощного и беспощадного – находилось в этом мире.

В окружении эскорта из ходульщиков Ропероден метался от дерева к дереву, плащ развевался у него за спиной.

Он заставил грозу утихнуть. Его покрывала трепетали на ветру, когда он в очередной раз менял направление.

Мальчик все ближе, и он это знал.

Почти рядом.

Он чувствовал его запах.

Душа Роперодена то и дело возвращалась из глубин в эту костлявую фигуру – нетерпеливую и возбужденную погоней, похожую на черную скалу.

Нужно установить контакт и найти мальчика.

Ропероден сосредоточился. Где-то внутри его находились подземные ходы, колодцы, люки, ведущие в отдаленные области сознания, к разным его формам, а также к бессознательному – ко снам. Он искал сеть, которая связывает любое живое существо с тем, что оно не может постичь разумом, – с глубинами подсознания.

Ропероден погрузил свою душу в эту сложную сеть и быстрее электрического разряда промчался по ней, оценив все, что циркулировало внутри ее.

Здесь обитали мечты и кошмары. Потаенные мысли, о которых человек даже не подозревает.

Ропероден сканировал обрывки снов, мыслей, изучал каждое слово, каждый образ.

Ему потребовалось довольно много времени, чтобы приблизиться к Мэтту.

Мальчик спал, и ему снился сон.

Монстр подобрался очень близко, он уже мог уловить характерный привкус его сновидений.

И неожиданно нырнул внутрь этих снов.

Ропероден двигался осторожно, медленно, стараясь не разбудить Мэтта.

Сейчас он был на пороге его души.

Та напоминала сиамских близнецов.

Сознание пульсировало светящимися огнями, спокойное, почти неподвижное. Напротив, бессознательное, вбирая энергию спящего близнеца, мерцало все тревожнее.

Ропероден прокрался внутрь, он почти успел, мальчик не должен от него скрыться.

Наконец-то он сможет узнать его мысли.

И тут бессознательное отреагировало на присутствие чужого более сильными вспышками, от которых сны мальчика немедленно изменились.

Ропероден понял, что надо действовать быстро.

Он, как сверла, вонзил электрические импульсы в мозг Мэтта и принялся высасывать информацию.

Теперь мальчику снились кошмары.

Ему снилось, что его поглощает Ропероден.

Пожирает, затягивая целиком.

Ропероден нашел то, что искал. Он запомнил путь, которым пришел сюда. Но тут появились другие сны. И Роперодену больше никак не удавалось их прочитать.

Светлые волосы… Чернокожий друг… Лохматое животное…

Мощная вспышка отбросила Роперодена; бессознательное вдруг ослабло, в то время как сознание прояснилось.

Еще одна вспышка ослепила монстра и вышвырнула его обратно в пустоту – в холодный и враждебный мир.

Мэтт дернулся и глубоко вдохнул. Из горла вырвался хрип, на лбу и висках блестели капельки пота.

В первые секунды после пробуждения он не мог понять, где находится.

Но когда к нему вернулось воспоминание о том, что они в лесу, голос Роперодена зазвучал со всей силой.

Черное существо, отвратительнейшее по своей природе, способное забраться к нему в голову и читать мысли.