Другой Владимир Высоцкий

Однако чем сильнее державники во власти пытались затормозить развитие «культа Высоцкого», тем сильнее он разрастался. Собственно, так и должно было быть, поскольку запретный плод всегда сладок. И те манипуляторы во власти, которые пестовали этот «культ», прекрасно это понимали, поэтому намеренно провоцировали противоположную сторону на это противодействие. Собственно, так было еще при жизни Высоцкого, так продолжалось и после его смерти.

Тем временем близилось 44-летие Высоцкого, которое заметно отличалось от прошлогоднего. Если год назад, когда бард был еще жив, о нем не написало ни одно советское печатное издание, то теперь таких публикаций было несколько. Так, 17 января в «Советской России» появилась статья Роберта Рождественского под названием «Мы не уйдем с гитарой на покой». А в первом номере журнала «Дружба народов» была опубликована подборка стихов Владимира Высоцкого с предисловием к ним Андрея Вознесенского. В том же январском номере, но уже журнала «Москва», была опубликована еще одна подборка стихов покойного барда.

В день рождения Высоцкого — 25 января — произошло важное событие: из жизни ушел главный идеолог партии Михаил Суслов, после чего в верхах созрело решение назначить на его место Юрия Андропова. И хотя его официальное назначение должно было быть оформлено в мае, на Пленуме ЦК КПСС, однако либералы во власти активизировали свою деятельность. В итоге уже в апреле в набор ушел июньский номер журнала «Юность», где за подписью Аллы Демидовой была напечатана одна из крупнейших посмертных статей о Владимире Высоцком под названием «Он играл Гамлета».

Правда, противоположная сторона тоже времени зря не теряла. Едва этот номер с «Юностью» оказался у подписчиков, как 9 июня «Литературная газета» опубликовала статью поэта-державника Станислава Куняева «От великого до смешного». В ней автор размышлял о том, что многие песни Высоцкого, особенно о войне, о товариществе, написаны талантливо и поэтому заслуженно популярны. Но в то же время, сетовал поэт, не стоитзакрывать глаза и на то, что Высоцкий сочинил немало песен из «блатной» и «алкогольной» серий, в которых не сумел подняться над своими «героями». В этих песнях жизнь изображена чем-то вроде «гибрида забегаловки с зоопарком». Лирический герой ряда песен Высоцкого — примитивный человек, будь то приблатненный Сережа или дефективные Нинка с Зинкою. Высоцкий, по мнению Куняева, был модным не только для «снобов» — он был модным и для торгаша из «игрушечки-Лады», и для «шашлычника», который, купив книгу Высоцкого, не прочитает ее, а поставит на полку, к роскошным подписным изданиям классиков, так как книги ему нужны для престижа, а исполнение — для «души». Зачем ему читать тексты, проще нажать кнопку стереомага, и автор отчаянным аккордом, щемящей хрипотцой, разрывающимися от напряжения связками вместе с «шашлычником» посмеется над жертвами своей острой наблюдательности.

«Хорошо душе торгаша — это его мир, его лексика. Как же ему не любить Высоцкого?» — задает вопрос Куняев. И сам же на него отвечает: «Высоцкий популярен и в этом чернорыночном мире…», который считает, что чуть ли не все поэты «немного наши».

Естественно, что эта статья вызвала бурю возмущения со стороны пропагандистов и адептов «культа Высоцкого» и на редакцию газеты обрушился шквал звонков и мешки писем. Но Куняев был непреклонен, объясняя позднее, что в своей статье он «всего лишь остановился на издержках, почти неизбежных в случае, когда человек искусства становится сверхпопулярным и когда по закону обратной связи его творчество, порой независимо от него самого, вынуждено, может быть, иррационально формировать то, что жаждет от творца публика». Куняев увидел в этом «определенную и фатальную взаимную несвободу поэта и его поклонников». Правда, Куняев признался, что «может быть, в своих размышлениях допустил несколько излишне резких формулировок».

По сути, Куняев оказался первым советским интеллигентом, кто публично высказал не только сомнение по адресу отдельных сторон творчества Высоцкого, но, главное, обратил внимание общественности на то, что «культ Высоцкого» способен стать мощным манипу-лятивным средством в руках тех, кто им управляет. Однако советское общество было настолько наивно и податливо на любые манипуляции, что его не трудно было обмануть профессиональным шулерам, о которых, кстати, когда-то пел сам Высоцкий в песне «У нас вчера с позавчера…» (1967). Эти шулера долгие годы весьма ловко манипулировали самим Высоцким, играя на его слабостях, и то же самое они с не меньшим успехом могли проделывать и с народом, ведя его в том направлении, куда им было выгодно. Тем более, когда в их рядах состояла целая армия штатных психологов, философов и других физически недоразвитых, но умственно гибких интеллектуалов. Вроде философа В. Толстых, который в той же «Литературной газете», отвечая Куняеву, заметил: «Вы не найдете в его (Высоцкого. — Ф. Р.) (безусловно, неровном) множестве стихов-песен ни одной пустой, бессмысленной или написанной без внутреннего волнения вещи…»

Это сущая правда — Высоцкий бессмысленных песен не писал. Все они у него со смыслом, причем с двойным. Казалось бы, вот повод наконец-то всерьез поговорить о том, что эти песни содержат в себе массу аллюзий, и попытаться раскрыть их тайный подтекст. То есть начать дискуссию на эту тему. Но философ даже намеком не делает этого, поскольку культиваторам «культа Высоцкого» пока еще нужно держать массы в неведении, так как антисоветизм Высоцкого может выйти боком — общество к нему в большинстве своем еще не готово (ведь при жизни барда многие считали его критиком не столько самого строя, сколько отдельных его недостатков). Поэтому сознанием миллионов людей пока манипулируют в просоветском направлении: рисуя Высоцкого убежденным патриотом советского проекта, который желал его улучшения в пику замшелым чиновникам, пекущимся исключительно о своем благе.

Тем временем 10 ноября 1982 года в 9 часов утра на своей даче в Завидово скончался Леонид Брежнев. И уже на следующий день на экстренном Пленуме ЦК КПСС Константин Черненко предложил его участникам избрать на пост генсека Юрия Андропова. Возражающих против этого предложения не нашлось. Впервые после смерти Ленина в кресло руководителя страной сел человек, в жилах которого текла еврейская кровь. И вот уже последовали первые результаты этого.

В 1983 году день рождения Владимира Высоцкого — а ему в тот день исполнилось бы 45 лет — прошел иначе, чем в году прошлом. В своем дневнике Валерий Золотухин записал: «Ездили на кладбище… Возложили венок от театра. Народу много. К Нине Максимовне приехала Марина. Все рады друг другу — хорошо. Вечером — действо. Выступали Андрей (Вознесенский), Белла (Ахмадулина), Карякин, Можаев. Много начальства. Прошло хорошо. Как сказала Нина Максимовна: «Наши довольны очень. Как у вас у всех сердца не разорвались?»…»

Вечером того же дня 25 января в Театре на Таганке вопреки запрету со стороны Главного управления культуры Мосгорисполкома был показан спектакль «Владимир Высоцкий». Кто же посмел отменить запрет главупра? Это сделали из вышестоящей инстанции — аппарата нового генсека. Вспомним, что Андропов был создателем и негласным куратором «Таганки» с момента ее образования весной 1964 года. Ему ли теперь было не радеть за родное детище? Он и радел: разрешил включить в репертуар «Таганки» спектакль «Владимир Высоцкий». Кроме этого, кинокритик Ирина Рубанова выпустила дополненное и переработанное издание своей книги-буклета «Владимир Высоцкий» — на тот момент единственной официальной книги о покойном барде.

Благодаря помощи Андропова Юрий Любимов отправился в Лондон, чтобы решить две проблемы: личную — поправить пошатнувшееся здоровье в одной из тамошних клиник и служебную — поставить в театре «Лирик-сиэтр» спектакль «Преступление и наказание» Ф. Достоевского. Но эта поездка обернулась тем, что Любимов решил остаться на Западе, поскольку так желала его жена-венгерка — Каталина Кунц. Причем супруги с самого начала предполагали, что назад могут не вернуться: иначе зачем им было забирать с собой все столовое серебро (этот эпизод описывает в своих мемуарах актриса Ольга Яковлева: дескать, актрисы «Таганки» специально проникли в квартиру Любимова, чтобы удостовериться, а не предполагал ли он заранее свое невозвращение, и не обнаружили там этого самого серебра и других ценных вещей).

Естественно, после такого демарша Любимов не мог больше рассчитывать на поддержку Андропова. В итоге в самом начале 1984 года Управление культуры Мосгорисполкома вновь «наехало» на спектакль «Владимир Высоцкий». Правда, наезд опять был компромиссный: спектакль не сняли с репертуара насовсем, а всего лишь запретили его показывать в прежней, любимовской интерпретации. Он мог пойти только после внесения в него определенных изменений, которые микшировали бы его главную идею — изображать Высоцкого мучеником режима.

В начале февраля из жизни уходит Юрий Андропов, и к руководству страной вновь приходит человек со славянскими корнями — Константин Черненко. Либералы вновь попадают в опалу. Вместо Юрия Любимова на «Таганку» приходит новый режиссер — Анатолий Эфрос. Еврей, но достаточно лояльный к власти. Именно за эту лояльность часть таганковцев его и возненавидет: трое из них (Л. Филатов, В. Смехов и В. Шаповалов) из театра демонстративно уйдут, а остальные возьмутся сживать нового главрежа со свету втихую (будут резать ему дубленку в гардеробе, прокалывать шины у его автомобиля на театральной стоянке и т. д.). Короче, типичный гадюшник, названный Высоцким еще в конце 60-х «корсаром» — пиратским судном.