Другой Владимир Высоцкий

…Знаменитый бард ради эстрадного успеха, «ради красного словца» не щадил наших национальных святынь…

Песни его не боролись с распадом, а, наоборот, эстетически обрамляли его…»

Итак, вот две доминирующие в те годы точки зрения на творчество Высоцкого: либеральная (песни барда боролись с «застоем») и патриотическая (песни Высоцкого эстетически обрамляли распад). В массовое сознание всячески будет внедряться первая, которая затем плавно перетечет в антисоветскую. Перетечет не случайно, а как вполне естественный для шестидесятников шаг, вызванный их смычкой с вороватой номенклатурой и теневиками (преступным миром), с тем чтобы первыми успеть к «пирогу» и раздербанить советское наследство.

Глава 2 «НО БЛУДНЫЕ МЫ СЫНОВЬЯ…»

Неумолимо приближалось 25 января 1988 года — 50-летие Владимира Высоцкого. Дата столь знаменательная, что просто не могла быть не замеченной союзными средствами массовой пропаганды.

Накануне юбилея во Дворце спорта в Лужниках состоялся вечер под названием «Венок посвящений». 11 тысяч зрителей, собравшихся во Дворце, внимали словам друзей и коллег поэта, среди которых были все те же лица: А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Р. Рождественский, Б. Ахмадулина, Ю. Мориц, П. Вегин и другие.

На следующий день, 25 января, вдень рождения поэта, на доме по Малой Грузинской, 28 состоялось торжественное открытие мемориальной доски. В тот же день в зале Всесоюзного центра фотожурналистики открылась выставка под названием «Сквозь объектив и время: В. С. Высоцкий», на которой было представлено 300 работ, запечатлевших поэта в различные периоды его жизни и творчества. На другой день, 26 января, в издательстве «Книга» состоялось представление книги о В. Высоцком с его стихами, песнями, воспоминаниями о нем его друзей и близких. На этом представлении присутствовала и приехавшая в Москву Марина Влади.

В те дни в различных издательствах страны вышло несколько книг, связанных с именем Высоцкого. Среди них книга произведений поэта «Четыре четверти пути», книга А. Демидовой «Владимир Высоцкий. Каким помню и люблю».

Январская пресса подарила поклонникам Высоцкого беспрецедентное количество публикаций о поэте — 23 статьи. Кажется, что каждый, кто хоть мельком видел барда или стоял с ним рядом, стремился теперь сказать о нем доброе слово и тем самым запечатлеть и свое имя в истории рядом с ним. В № 6 февральского «Огонька» М. Влади по этому поводу горько заметила: «В этот приезд, связанный с 50-летием Владимира Высоцкого, к радости от проявлений всестороннего признания поэта примешивалось чувство грустного недоумения, вызванного доходящими до кликушества выступлениями, интервью и статьями многочисленных друзей и зачастую тех самых людей, которые при жизни отказывали Высоцкому даже не в признании, а в элементарном уважении. Эти люди мелькают на экранах телевизоров, сидят в президиумах вечеров памяти, где из скромности не появляются его истинные и старые друзья и, стесняясь всеобщего ажиотажа, избегаю присутствовать я».

Тем временем у «прорабов перестройки» появились и первые противники, публично обнаружившие себя. 13 марта в газете «Советская Россия» было опубликовано письмо-манифест рядовой преподавательницы химии из Ленинграда Нины Андреевой под красноречивым названием «Не могу поступиться принципами». Это был первый публичный вызов Михаилу Горбачеву и тому политическому курсу, который он проводил в жизнь. И вот тут вся мощь пропагандистского аппарата была обрушена на немолодую женщину. С этого момента началось Открытое противоборство реформаторов и консерваторов в руководстве страны, да и нижние слои населения довольно быстро расслоились на симпатизирующих одной или другой из этих группировок. Началась всесоюзная «перепалка», выплеснувшаяся на страницы массовой печати. Победу в ней одержали противники Андреевой.

Подавив бунт консерваторов, реформаторы с новой силой и энергией взялись за пропаганду идей либеральной перестройки. Остро отточенная «борона» гласности вовсю рыхлила десятилетиями нетронутый чернозем «застоя». Со страниц газет и журналов к людям шагнули герои прошлых и новых времен. Протягивая связующую нить между хрущевской «оттепелью» и нынешней горбачевской перестройкой, публицисты заговорили о «механизме торможения» и командно-бюрократической системе, которую теперь вновь надлежало сломать.

Еще с прошлого, 1987 года стало доброй традицией для всех либеральных СМИ гневно клеймить сталинские времена, в отношении которых применялись в основном уничижительные оценки. Строчка из песни Высоцкого про «наследие мрачных времен» стала здесь одним из крылатых слоганов либералов. Хотя в другой его песне имелись строчки иного содержания: «Осторожно с прошлым, осторожно! Не разбейте глиняный сосуд!» Но поскольку сам покойный бард обращался с этим сосудом не всегда осторожно, его последователи считали вполне естественным и самим поступать таким же образом.

Одновременно с ниспровержением сталинских времен доставалось «на орехи» и временам брежневским. Перед взором читателя чуть ли не ежедневно вставали карикатурно-уголовные образы Брежнева, Суслова, Черненко, Щелокова, Чурбанова, Рашидова и др. Реакция населения была соответствующей. В июле 1988 года студенты МГУ дружно отказались именовать одну из своих стипендий именем Леонида Брежнева. В августе в том же МГУ после многократных обливаний черной краской мемориальной доски с именем Михаила Суслова доску в конце концов сняли и выбросили на свалку. В сентябре начался «процесс года» — суд над зятем Брежнева Юрием Чурбановым, освещаемый в прессе со скрупулезностью, достойной ранее разве что съездов КПСС. Череда массовых переименований улиц, площадей, названных в честь одиозных личностей советской истории (особенно в тот год доставалось А. Жданову), прокатилась по городам Союза, начиная от Ленинграда и кончая Казанью. Завершили в том году этот процесс ноябрьское и декабрьское решения официальных властей отменить Указы об увековечении памяти покойных генсеков Леонида Брежнева и Константина Черненко.

Одновременно с процессом ниспровержения кумиров прошлого шел активный поиск новых героев. «С полок» снимались фильмы опальных режиссеров, из письменных столов вынимались книги гонимых когда-то писателей. Из эмигрантского далека зазывались обратно на родину опальные граждане СССР, которых раньше именовали антисоветчиками, а теперь решили сделать из них перестрой-советчиков. То есть они должны были помочь направить перестройку в правильное русло. Учитывая их ненависть к советскому строю, мало кто сомневался в том, в какую сторону теперь повернется перестроечный процесс. Так и вышло, чего, собственно, и добивались либералы.

Шеф «Таганки» Юрий Любимов стал одним из первых антисоветчиков, кто согласился вернуться. Следом за ним должны были решиться Василий Аксенов, Эрнст Неизвестный, Владимир Войнович, Валерий Чалидзе, Владимир Максимов и еще десятка два из числа бывших совграждан, некогда объявленных советским режимом персонами нон грата.

19 июня 1988 года в «Московских новостях» была опубликована статья Эльдара Рязанова, в которой тот активно призывал эмигрантов помочь перестройке, а точнее — либеральному ее крылу. А 5 августа в «Книжном обозрении» появилась статья Лидии Чуковской под выразительным названием «Верните Солженицыну гражданство!».

В конце июня в Москве начала свою работу 19-я партийная конференция. На ней писатель-патриот Юрий Бондарев сравнил перестройку с самолетом, который потерял управление и летит-неизвестно куда. На самом деле Горбачев и К° прекрасно понимали, куда движется их самолет — в светлое (для них) капиталистическое будущее. И «культ Высоцкого» снова должен был помочь им в этом. Для этого из зарубежного далека в СССР был возвращен гражданин Израиля (с августа 1987 года) Юрий Любимов, который с 12 мая 1988 года возобновил на сцене «Таганки» спектакль «Владимир Высоцкий». Тема гонений на Высоцкого, якобы бытовавшая в годы «застоя», зазвучала с новой силой.