Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

Это былъ Керноель, маленькій городокъ, словно вправленный въ рамку изъ золотистаго вереска, на берегу рчки, впадавшей въ двухъ верстахъ оттуда въ море. Раздалоеь щелканье бича, звяканье лошадиныхъ подковъ о мостовую, и дилижансъ, громыхая, промчался по городу во всю прыть своихъ лошадокъ, пущенныхъ вскачь. Это былъ безспорно хорошенькій миніатюрный городокъ въ старинномъ вкус, обнесенный полуразрушившимися укрпленіями, поросшими мхомъ и осненными большими деревьями. На холм красовалась срая каменная церковь, съ желтыми панелями, казалось, покровительственно глядвшая на окружавшій ее хаосъ старинныхъ высокихъ крышъ, — на извилистыя улицы, вдоль которыхъ тснились крытые черепицей дома, вс балки которыхъ опирались наружными концами на бородатыя фигуры святыхъ или-же, наконецъ, на уродливыя фантастическія головы, привтствовавшія прохожихъ самыми смшными гримасами.

Къ довершенію всхъ диковинокъ, въ город этомъ сохранились старинные уличные фонари, подвшивавшіеся на перекресткахъ. Фонарщику стоило только дернуть за веревку, и фонарь опускался, такъ что его можно было зажечь съ помощью маленькаго огарка, вставленнаго для этой цли въ особый фонарикъ. Трудно представить себ что-либо изумительне. Все городское населеніе выбгаетъ на улицу любоваться прозжающимъ дилижансомъ. Торговцы выскакиваютъ изъ дверей своихъ лавокъ, а женщины выглядываютъ изъ оконъ. Путешественники восхищаются, въ свою очередь, костюмами обывателей и обывательницъ. Мстное населеніе, очевидно, въ одинаковой степени пренебрегаетъ и современными идеями и модами. Оно свято хранитъ традиціонные костюмы предковъ. Мужчины ходятъ въ штиблетахъ и короткихъ панталонахъ съ брагеткою, — въ вышитомъ камзол и въ шляп съ широкими полями. Женщины носятъ синіе или красные корсажи съ широкими бархатными оборками, — прямыя юбки съ тяжелыми складками, хорошенькіе блые воротнички и капоры, врод крылатокъ. Все это по истин великолпно. Видть такіе костюмы можно только здсь, или въ столичномъ театр, во время спектакля.

Дилижансъ остановился на большой площади, близь гостинницы «Св. Ива», по сторонамъ которой красовались дв другихъ гостинницы: «Краснаго Коня» и «Бретонскаго Герба.» Дородная, но очень суетливая трактирщица и служанки съ веселыми лицами радушно встртили путешественниковъ при выход ихъ изъ дилижанса. Имъ отвели просторныя комнаты съ окнами на улицу и на живописный дворъ, окруженный разными постройками со множествомъ павильоновъ, башенокъ съ витыми лстницами, конюшенъ и сараевъ съ крышами на деревянныхъ рзныхъ столбахъ, подъ снью которыхъ тснились всевозможные древніе экипажи, омнибусы, брички, коляски, кабріолеты, таратайки и т. д.

Эстелла заняла дв комнаты, одну маленькую для Гретли, а другую для себя. Эта послдняя оказалась громаднйшей залой, съ рзными потолочными балками, большимъ каминомъ и античной мебелью. Стны, оклеенныя обоями и большими цвтами, были украшены наивными средневковыми литографіями, изображавшими приключенія Женевьевы Брабантской.

Со слдующаго-же дня началась для путешественниковъ совершенно новая жизнь. День былъ торговый, и базаръ собирался на площади какъ разъ передъ гостинницей «Св. Ива». Пробудившись отъ шума и гула, обрученные смотрли изъ своихъ оконъ на тянувшуюся мимо вереницу телгъ съ овощами, — ословъ, навьюченныхъ корзинами съ картофелемъ, капустой и лукомъ, — крестьянъ, привезшихъ съ собой въ маленькихъ телжкахъ чисто умытыхъ розовенькихъ поросятъ, и крестьянокъ, управлявшихъ съ помощью хворостины цлыми стадами болтливыхъ гусей.

Эстелла и Жоржъ не замедлили выдти вмст съ Гретли на площадь и принялись тамъ бродить среди крестьянъ и торговокъ, молочницъ и горожанокъ, приторговывавшихся къ пучку моркови, или-же къ пар утокъ. Вскор присоединился къ нимъ Сюльфатенъ со своимъ паціептомъ. Вс эти сценки изъ уличной жизни казались до нельзя интересными ультрацивилизованнымъ интеллигентамъ. Они подолгу останавливались передъ молочницей, отмривавшей свой товаръ покупателямъ, — передъ точильщикомъ, который тутъ-же на площади точилъ горожанамъ и крестьянамъ ножи и ножницы, и передъ кузнецомъ, подковывавшимъ лошадь: зрлище совершенно новое и полное величайшаго интереса для людей, привыкшихъ летать по воздуху.

Посл завтрака, угрожавшаго затянуться на нескончаемый срокъ, такъ какъ изъ кухни (откуда доносились необычайно вкусные запахи) безпрерывно появлялись служанки съ новыми блюдами, путешественники отправились гулять къ рчк. Затмъ они спустились къ морю по тропинк, прихотливо извивавшейся чрезъ поляны, заросшія тростникомъ, — прогалины, покрытыя желтымъ пескомъ, — подъ деревьями, гд раздавались удары вальковъ, которыми усердно дйствовали прачки въ синихъ корсажахъ, — мимо расшатавшихся деревянныхъ мостовъ, переброшенныхъ со скалы на скалу возл старыхъ поросшихъ мхомъ мельницъ, большія позеленвшія колеса которыхъ, мед-ленно вращаясь теченіемъ, брызгали изъ своихъ ковшей словно потоками искръ.

Гретли была вн себя отъ восхищенія. Она видла здсь неподдльную природу безъ всякаго слда проводниковъ электричества, раскинувшихся надъ остальнымъ земнымъ шаромъ, словно громадная сть изъ тысячекратно скрещивавшихся петель. Отъ времени до времени она подымала голову, удивляясь и радуясь, что не видитъ боле на неб безпрерывно снующихъ воздушныхъ экипажей.

Она завистливо поглядывала на бретонокъ, бродившихъ босикомъ по берегу. Для полноты счастья ей недоставало только разршенія разуться подобно тому, какъ она длала это еще ребенкомъ, въ горахъ, — чтобы сберечь свои башмаки.

По крайней мр здсь не представлялось ни малйшей надобности въ изолирующихъ туфляхъ и незачмъ было опасаться какой-либо неожиданной выходки со стороны электричества.

Безъ сомннія, Филоксенъ Лоррисъ остался бы до чрезвычайности недовольнымъ, если бы могъ видть, какъ проводили время на керноельскомъ взморь женихъ и невста. Посл полудня въ этотъ самый день и во вс послдующіе дни втеченіе двухъ недль Жоржъ Лоррисъ лежалъ на песк возл Эстеллы Лакомбъ въ тни какой-нибудь скалы, или же лодки, вытащенной на берегъ. Во время прилива обрученные избирали себ мсто отдыха соотвтственно выше, — въ густой трав у подножія менгировъ. Они проводили эти счастливые дни въ очаровательной и дружеской бесд, или же читали вмст, но только не «Химическій Ежегодникъ» и не «Политическое Обозрніе», а какой-нибудь томъ стихотвореній, или же сборникъ бретонскихъ легендъ и преданій. По истин было отчего придти въ ужасъ!

Но всмъ вроятіямъ Филоксенъ Лоррисъ пришелъ бы въ еще болъшее изумленіе, увидвъ тамъ же и Сюльфатена съ трубкой въ зубахъ, окутывавшаго себя цлыми облаками дыма, въ то время, какъ его паціентъ, Адріенъ Ла-Геропьеръ, гулялъ съ Гретли вдоль берега, собирая раковины, или срывая цвты для букета. Ла-Героньеру стало уже сравнительно лучше. Онъ не былъ уже несчастнымъ переутомленнымъ старикашкой, котораго приходилось держать цлыхъ три мсяца въ особомъ согрвающемъ аппарат — врод прибора для высиживанія цыплятъ. Онъ видимо поправлялся. Методъ лченія, изобртенный инженеръ-медикомъ Сюльфатеномъ, творилъ чудеса, особенно же при со-дйствіи превосходной гигіенической обстановки національнаго парка.

Обручальная поздка и сопряженное съ ней для жениха и невсты частое пребываніе вдвоемъ не вызвали между ними ссоры, казавшейся Филоксену Лоррису неизбжною. Напротивъ того, молодые люди проводили дни и вечера самымъ очаровательнымъ образомъ въ долгихъ бесдахъ, въ которыхъ беззавтно высказывали свою душу. Такимъ образомъ женихъ и невста все короче знакомились другъ съ другомъ, причемъ между ихъ вкусами, мыслями и надеждами все боле выяснялась гармонія, дозволявшая разсчитывать на долгое счастливое будущее въ предположенномъ брак.

Они заходили въ чудную старинную церковь, украшенную наивными статуями святыхъ и маленькими корабликами, прившенными къ готическимъ сводамъ во исполненіе обта врующихъ. Тамъ, среди прихожанъ, нарядившихся въ праздничные костюмы, они слушали обдню и вечерню. Посл вечерни устроивались на площади танцы. На помост изъ досокъ, подпертыхъ бочками, располагаются музыканты, извлекающіе изъ волынокъ и флейтъ своеобразные рзкіе звуки. Бретонцы и бретонки, сплетаясь въ громадные хороводы, кружатся и прыгаютъ, напвая старинныя простыя и наивныя псни.