Дважды – не умирать

Хотелось пить. Прапорщик Васильков отправил вниз рядового Смирнова и тот принес большую бутыль воды. Ее пустили по кругу.

– Где же подкрепление? – произнес, ни к кому не обращаясь, журналист Арсений. – Светает… Пора бы уже…

– А ты у майора спроси. Вон он, как раз идет.

Пригибаясь, стараясь держаться подальше от окон, майор Лубенцов двигался вдоль стены. Следом за ним осторожно пробирались солдат с рацией и дежурный офицер, который выдавал оружие. Красную повязку с рукава он так и не снял, забыл, наверное, в суматохе и от этого смотрелся немного комично.

– Товарищ майор, как насчет подкрепления? Что слышно?

Майор Лубенцов, придерживая левой рукой автомат, опустился на пол. Он выглядел изможденным и уставшим. На щеке запеклась кровь. Правый рукав форменной куртки был изодран в лохмотья и сквозь него проглядывали свежие бинты.

– Плохо, ребята… Не будет подкрепления.

– Как? Почему?

– Дорогу на перевале взорвали. Там, где возле скалы она идет… Камнями засыпали. Так что теперь, пока туман не сойдет, только на свои силы надо рассчитывать.

– А в обход? Или в пешем порядке?

– И тот, и другой вариант уже в действии. Но это не час и не два… Крепитесь, мужики. Надо держаться… Патроны не жгите зря, экономьте. К обеду, возможно, вертушки прилетят. С десантом… И еще…

Майор замолчал, вздохнул тяжело.

– Там, в недострое, сильно потрепали наших. Большие потери у ребят. Поэтому тебе, прапорщик, надо будет туда как-то перебраться. Возьми с собой человек семь…

– Когда?

– Прямо сейчас, пока тихо… Нельзя нам эту позицию отдавать. Очень выгодная она в огневом отношении. Да и раненых там не бросишь. Эвакуировать, сам видишь, – никакой возможности нет.

Все притихли… Во-первых, весть о том, что в ближайшее время подкрепления не будет – уже сама по себе не прибавляла оптимизма; а во-вторых, покидать более менее надежное укрытие и тащиться непонятно куда по открытому пространству, особенно теперь, когда рассвело, тоже не очень-то хотелось. Любому было понятно, насколько это опасно.

– Вы, главное, по рации их там предупредите, – прапорщик Васильков встал, одернул одежду, заправился. – А то шарахнут по нам, не разобравшись…

– Предупредим, обязательно предупредим, – пообещал майор.

Прапорщик обвел взглядом бойцов.

– Ну, кто пойдет? Есть добровольцы?

Урманов без колебаний поднялся, встал рядом. Конечно, ему было не по себе от того, что прямо сейчас придется шагнуть под пули. Но поступить иначе он просто не мог… И водитель-срочник, который привез их, и рядовой Смирнов – тоже поднялись. Арсений тоже хотел к ним присоединиться, но майор Лубенцов остановил его.

– Журналист остается.

– Почему?

– Без вопросов… Пока еще – я здесь командир.

Арсений с обидой взглянул на него, но спорить не стал. Обнял Василькова, пожал руку Урманову.

– Удачи, мужики!

Еще четверых бойцов майор отобрал лично. Все семеро в колонну по одному спустились по лестнице вниз и направились к запасному выходу. Все же он был менее заметен, чем парадный и не так привлекал к себе внимание.

– Товарищ прапорщик, подождите… – Урманов остановился. – Там, у Гуцана четыре магазина лежат. Можно, я заберу? Пригодятся…

– Давай, – кивнул прапорщик Васильков. – Только быстро: одна нога здесь, другая там…

Урманов бегом рванул по коридору, туда, где лежали раненые. Там царил все такой же полумрак, по-прежнему на табуретках горели свечи.

– Тебе чего? – тихо спросил санитар, отрываясь от перевязки очередного пациента. – Забыл что-нибудь?

– Магазины заберу, – шепотом ответил Урманов, склоняясь к изголовью лежащего на матрасе Гуцана, – Как он?

– Спит.

– А вообще?

– Неважно… Раны серьезные, сам видишь.

– Да-а… – понимающе кивнул Урманов – А нас в недострой посылают.

– Ого! – удивился санитар. – Прямо сейчас?.. Кто?

– Майор Лубенцов.

– Ну, что ж, начальству виднее… Только… Рисковое это дело.

– Да понятно, – Урманов поморщился. – Другого выхода нет.

Его задела эта реплика санитара. Тут и так душа не на месте, а он еще каркает. Урманов повернулся, чтобы уйти и тут вдруг заметил, что обожженный танкист лежит с головой укрытый простыней.

– Не понял… Все, что ли?

– Отмучился.

С тяжелым сердцем Урманов вернулся к своим. Те ждали его возле входа.

– Скажи майору, мы готовы! – крикнул кому-то прапорщик Васильков и напомнил бойцам порядок действий. – Как только начнется стрельба – огневое прикрытие – сразу ходу! И без остановок до места… Один за другим, в колонну по одному, дистанция семь-восемь метров. Предпоследний – Урманов. Я – замыкающий… Вопросы есть?

Вопросов не было. Урманов сосредоточенно замер, пытаясь унять бьющую изнутри дрожь… Понятно, что пробежать эти сто метров от дома до дома, им просто так не дадут. Вопрос только в том, насколько быстро их заметят. Безусловно, самые большие шансы добежать до цели – у первого. И у тех, кто ближе к нему… Последние здесь наиболее уязвимы. Но других вариантов нет. Расчет один – на внезапность. Ну, и туман со счетов тоже сбрасывать нельзя. Как не крути, а видимость все же сокращает…

«Фр-р-р-р-р-р-ру!» – глухо, с металлическим лязгом ударил наверху крупнокалиберный пулемет.

И разом, по всему зданию, застучали наперебой автоматные очереди.

– Пошли, орелики-и-и! – гаркнул что есть мочи прапорщик Васильков, и бойцы, один за другим, пригнувшись, быстро побежали к недостроенному зданию.

Пожалуй, никогда еще в своей жизни, Урманов не бегал так быстро. В школе, помнится, он преодолевал стометровку за тринадцать секунд. Но там налегке, в спортивной форме… А здесь один бронежилет чего стоит. Да вся амуниция, включая сапоги, плюс оружие и боеприпасы…

Боевики такой наглости никак не ожидали. Первый боец из группы уже почти добежал до здания, когда со стороны противника раздались первые выстрелы.

«Скорее, скорее, скорее!» – подгонял себя Урманов, стараясь не думать об опасности. Воздуху не хватало, сердце выскакивало из груди… До недостроя оставалось метров тридцать, не больше, когда он внезапно запнулся о камень и упал. Позади него, со всего маху в траву повалился прапорщик Васильков.

– Ранен?

– Да нет, споткнулся.

– Теперь лежи, не высовывайся.

Они укрылись в небольшой ложбинке. Пули взбивали землю совсем рядом, посвистывали в воздухе, рикошетили от камней с противным звуком: «Ти-и-и-у-у-у-у-у-у!», напоминающим ошалелый крик мартовского кота.