Дважды – не умирать

Самое обидное было в том, что все бойцы уже успели заскочить в дом. И только Урманов с прапорщиком Васильковым лежали под обстрелом в каких-нибудь тридцати шагах и не могли поднять головы.

Раз от раза пули ложились все ближе.

– Снайпер, сука… – сплюнув в сторону, уверенно определил Васильков. – Вон оттуда бьет, с чердачного окошка. Надо ноги делать, пока не пристрелялся… Давай на раз-два-три!.. Приготовились.

Урманов подтянул под себя автомат, ухватился поудобнее, правую ногу согнул в колене, уперся ступней в земляной бугорок.

– Ай, ёпт!.. – выругался прапорщик Васильков.

– Что? – обернулся Урманов.

– Он попал в меня…

– Куда, куда?

– Он убил меня… Все…

Прапорщик Васильков уткнулся лицом в траву.

Не веря в происходящее, Урманов дернул его за плечо, перевернул на спину – и отпрянул. Полуприкрытые веками неподвижные белки закатившихся глаз с пугающей отрешенностью смотрели в серое туманное небо.

Пули с шелестом пронзали воздух. Одна из них пролетела совсем рядом со щекой Урманова, обдав тугой волной воздуха, – словно веером взмахнули.

Привстав, Урманов вцепился в неподвижное тело и, пятясь, рывками потащил за собой. Он не мог бросить прапорщика здесь, под огнем, тем более, что ему показалось, будто тот еще дышит.

Это можно было назвать чудом или везением, но дым от горящих построек чуть сместился от ветра и прикрыл Урманова. Задыхаясь и кашляя, он все-таки почти доволок тело до здания. Когда осталось метров десять, из дома выскочили двое и помогли втащить прапорщика в укрытие.

Минуту Урманов приходил в себя, не в силах вымолвить слова, потом, слегка отдышавшись, спросил у тех, кто был рядом.

– Как он?.. Живой?

– Зря старался, – помотал головой коренастый сержант с биноклем на груди. – Мертвого приволок.

Урманов поднялся, тяжело ступая, подошел к лежащему возле стены прапорщику, опустился перед ним на колени. Провел ладонью по лицу, прикрывая веки.

– На, свяжи ему руки… – сказал сержант, протянув Урманову обрывок бинта. – Сложи на груди и свяжи… А то застынет, потом хоронить неудобно будет. Не по-христиански…

Сам встал в изголовье и таким же обрывком бинта подвязал убитому нижнюю челюсть. Чтобы рот не остался открытым.

– Куда ему попало? – спросил подошедший рядовой Смирнов.

– А вон, прямо под ворот бронежилета пуля залетела… Лежал, бронник видать оттопырился…

Сержант закурил, поднял с пола ручной пулемет и сказал, обращаясь к Урманову:

– Пойдем, покажу хозяйство…

Урманов пошел следом за ним, ступая по засыпанному обломками полу. Повсюду в стенах и потолке зияли сквозные дыры.

– Когда на дембель? – спросил, не оборачиваясь, сержант.

– Скоро… Пару месяцев еще осталось, – ответил Урманов. – А ты?

– Так же… Сам-то откуда?

– С Архангельской области.

– А я – с Липецка. Слыхал?

– Конечно.

Они миновали помещение, где в рядок, один возле другого, лежали четверо раненых, заглянули в другое. Там так же в рядок покоились трое убитых.

– Нас из девяти человек только двое с Серегой целых осталось, – усмехнулся, затягиваясь сигаретой, сержант. – Здорово нас «духи» потрепали… Но мы им тоже дали. Вон, смотри…

Сержант осторожно приблизился к окну, поманил пальцем Урманова.

– Видишь?

Урманов заметил возле дороги несколько трупов. Убитые лежали вповалку, почти один на другом.

– Это я с пулемета их положил, – пояснил сержант. – Подошли близко, нас не видят, а команды все нет… Я думаю: еще метров десять – и заметят… Потом разом с того здания как жахнули! Они присели, тут я их и прищучил…

Сержант нервно улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы. На закопченном, покрытом известковой пылью лице, они смотрелись довольно ярко. Тяжелый подбородок и крючковатый ястребиный нос придавали его облику воинственность.

– Меня Коля зовут. А тебя?

– Александр.

– Я тебя видел в части… Первая рота?

– Да, – кивнул Урманов. – Заместитель командира первого взвода.

– Что там слышно, где подмога?

– Обещают… Но не скоро. Держаться надо, говорят… «Духи» дорогу взорвали, технике не пройти. В обход колонну отправили, но это долго. По воздуху, тоже никак – туман… Один батальон напрямую через горы пешком послали. Только пока они дойдут…В общем, к концу дня скорее всего помощь будет, не раньше.

– Да чего они, охренели? К концу дня нас уже никого тут не останется.

Урманов промолчал. Он и сам понимал, что продержаться до вечера, шансов у них мало.

– А это Серега, познакомься, – представил сержант высокого худого паренька со снайперской винтовкой. – Он сегодня их тут положил немерено.

Урманов пожал снайперу руку.

– Сергей, посмотри, вон в том доме, в чердачном окне, ничего не видно?

Боец поднял винтовку, приложился глазом к оптическому прицелу. Урманов тем временем попросил у сержанта бинокль и тоже припал к окулярам.

– Ничего подозрительного не вижу, – сказал снайпер, рассматривая через прицел чердачное окно. – А что, на этот счет есть какие-то подозрения?

– Есть…

– У них прапорщика убили, – пояснил сержант и спросил Урманова. – Думаешь, оттуда?

Урманов не ответил. Он внимательно смотрел в бинокль.

– Серега, а ну-ка еще раз глянь…

Снайпер вновь приложился к окуляру, прищурил левый глаз.

– Ого! Баба, кажись… Точно. С винторезом…

– Снайперша, что ли? – нетерпеливо уточнил сержант.

– Она… – не отрываясь от прицела, подтвердил Сергей.

Урманов опустил бинокль, устало потер глаза.

– Слышь, Сергей…

– Ну.

– Сможешь достать ее отсюда?

– Смогу, отчего ж…

– Попробуй, а? Очень тебя прошу.

Силуэт в окне то пропадал, то появлялся. Сквозь туманное марево Урманов сумел разглядеть в бинокль женские очертания и черный платок на голове.

Сергей целился из глубины комнаты, прижав винтовку к дверному косяку. Его не было видно в проеме окна, а сам он видел цель прекрасно.