Двойник

Я закрываю глаза и вдыхаю. Потом выдыхаю. Когда я их открываю, пистолет снова - просто пистолет. Надежно зажатый в руках Корда. Ни больше, ни меньше. Корд подает его мне, рукояткой вперед. У меня нет другого выбора, кроме как взять его. Как я могу думать о том, чтобы стать страйкером, если не в состоянии даже держать пистолет? И Корд смотрит на меня, пытаясь обнаружить признаки слабости.

Он помещается в моей ладони легче, чем я думала. Все эти дни, недели, месяцы, которые мы с Люком провели, набивая мне руку, глаз, тренируя положение тела - всё это кажется таким далеким, как будто это были даже не мы. Но видно, некоторые вещи невозможно забыть.

– Ну, покажи мне.

– Говорит Корд, его голос резкий, совсем чужой.

– Показать тебе что?

Он показывает на дальнюю стену кухни:

– Стреляй. Я хочу увидеть, насколько ты хороша.

У меня немеют пальцы. Они не хотят цепляться за спусковой крючок, а ладонь мгновенно становиться влажной от пота. Рука дрожит.

– Мне не нужно тебе ничего показывать. Я буду в порядке, ясно?

– Сделай это ради меня. Я хочу увидеть.

– Какая разница?

Его лицо принимает резкое выражение.

– Разница в том, что, ничего не понимая, добраться до Альта, который для тебя ничего не значит, это не то же самое, что бросить вызов собственному Альту.

– А ты пообещаешь, что тебе этого будет достаточно?
– спрашиваю я.

Некоторое время Корд молчит. И, наконец, отвечает неохотно, но мягко:

– Я бы соврал, если бы сказал “да”, но обещаю, что постараюсь притвориться, будто так оно и есть.

Он берет меня за руку - ту, в которой я все еще держу пистолет. Сжимает пальцы вокруг моих, так что теперь мы держим пистолет вместе.

– Отпусти, Корд.

Но он не отпускает. Вместо этого он нацеливает пистолет на стену напротив нас и стреляет. В закрытом помещении звук выстрела очень громкий. На гладкой белой поверхности штукатурки появляется аккуратное чёрное отверстие. Корд убирает свою руку с моей, и говорит:

– Теперь целься в то же отверстие.

– Ты только что продырявил мне стену на кухне, - говорю я спокойно. Потом, без лишних слов, поднимаю пистолет и прицеливаюсь. Я стараюсь не промахнуться. Корд не будет удовлетворен, если я хоть немного утратила сноровку. Но вторая пуля врезается в стену в дюйме от первой. Как будто два зловещих глаза таращатся на нас.

Я небрежно кладу пистолет на стол. Вижу, что рука опять дрожит, и сильно сжимаю ее другой рукой, чтобы успокоить. Часть меня настаивает, что это была чистая случайность, но какое это теперь имеет значение?

– Ну, вот, - говорю я ровным голосом, - достаточно хорошо?

Корд кивает, поражение читается в каждой линии его тела. Его лицо по-прежнему неподвижно, но вместе с тем, на нем теперь, как минимум, некое облегчение. Этого должно быть достаточно, чтобы он не думал, будто в чём-то меня подвел. Будто он снова подводит Люка, не отговаривая меня стать страйкером.

От нахлынувших эмоций я хватаю его за руку. Я знаю, как тяжело чувствовать вину. Как будто тяжкий груз давит на грудь, и это продолжается без конца. Одной мысли, что он проходит через это из-за меня, почти достаточно, чтобы сказать ему, что все хорошо, и я не собираюсь становиться страйкером. Почти.

Хочется верить, что меня не будут мучать ночные кошмары, которые появляются с наступлением тьмы и успокаиваются только на рассвете. Но это не все. Еще Корд, который становиться все ближе… мой Альт… перекрёстный огонь между нами. И если я его потеряю, это разобьёт меня вдребезги. Да, я эгоистка. Моего эгоизма хватит на нас двоих. Но став страйкером, я заполню свою жизнь, чтобы окончательно не сойти с ума. И получу навыки выживания.

– Корд, со мной все будет хорошо, - у меня почти пропадает голос, - и тогда с тобой тоже все будет хорошо.

Он выдыхает. Приседает, чтобы быть со мной на одном уровне. Его темные глаза блуждают по моему лицу.

– Ты уже все решила, не так ли?
– спрашивает он. Его нежная рука на моей руке каким-то образом ослабляет мою железную хватку.

Так и есть. Решение было принято сразу после того, как в моих руках оказалась визитка, и не выходило у меня из головы.

– Да, - говорю я и киваю, - и что бы ты ни сказал, это не изменит моего решения.
– Я не могу удержаться и прикасаюсь к его волосам, спадающим на лоб, пропуская сквозь пальцы мягкие каштановые пряди.
– Прости.

Корд смотрит на меня еще какое-то время, словно стараясь запомнить, как я выгляжу, до того как изменюсь навсегда. Я хочу сказать ему, что останусь тем же человеком, но не говорю. Потому что не знаю, правда ли это. Он прикасается к моему лицу.

– До встречи, Вест, - говорит он хрипло. Затем встает, отступает назад и уходит. Я слышу, как закрывается входная дверь, и отъезжает его машина.

До свидания, Корд. Стать страйкером - практически то же, что и активироваться. Мы жертвуем малым, чтобы получить большее. Так почему же я чувствую, как будто уже пожертвовала слишком многим?

Ошарашенная я стою напротив здания. Сотни раз мы пробегали мимо него, будучи детьми, бегая туда-обратно в игре в “Альт против Альта”. Или же, если день выдавался особенно бурным или настроение у нас было особенно буйным, в “Страйкер против Альта”.

Я смотрю на карточку у себя в руке, убеждаясь, что это то самое название, что адрес записан верно. Да, все верно. Ошибки нет. Я засовываю карточку обратно в сумку и при этом ощущаю пистолет у себя за пазухой. Хотя сам вес пистолета указывает на то, что он все еще на месте, у меня появилась нервная привычка перепроверять его. Этим утром я в последний момент решила взять его с собой, все еще не могу понять зачем. Здесь мне ничего не угрожает. Идти на встречу с кем-то вроде Дайра, вооруженным, я думаю, не лучше, чем явиться с голыми руками - все это больше похоже на Люка, чем на меня.

Музыкальный магазин ничем не выделяется из всех остальных, выстроившихся в ряд вдоль квартала: на рифленой витрине видны старые выцветшие граффити, карниз залеплен комками жвачки серовато-коричневого цвета; дешевое освещение внутри; полы покрыты серым линолеумом, который легко моется мокрой тряпкой; передняя дверь в стальной раме, на которой краской написано название: НАЦИЯ ДАЙРА.

Я распахиваю дверь, шагаю внутрь и оказываюсь в другом мире. По всему магазину рассеялись покупатели. Большая их часть выстроилась в очередь у терминалов, где музыка передается к встроенным в барабанные перепонки музыкальным плеерам. Есть и терминалы для тех, кто все еще пользуется не имплантированными внешними плеерами, и несколько стоек для преданных поклонников более материально ощутимых носителей музыки. Голограммы музыкальных групп покрывают бетонные стены: Kamiquasi. The Finger Project. Munch.

Но это Грид, поэтому терминалы здесь прикручены болтами и к полу, и друг к другу; стойки все еще держатся, но на последнем издыхании; а голограммы мигают, дрожат и коротят каждые несколько секунд.

Я узнаю песню, которая играет в зале. Это была любимая песня Эм. Я не слышала ее с тех пор, как сестра умерла, и сейчас ее звук будто вгоняет мне кол в сердце.

– Тебе чем-нибудь помочь?
– спрашивает меня чей-то голос сзади.

У меня на лбу выступает холодный пот, оборачиваясь, чтобы посмотреть на его обладателя, я делаю глубокий вдох.