Двуглавый. Книга вторая

— Что со мной было? — мысленно спросил тёзка, вернувшись в реальный мир.

— Потом расскажу, — пообещал я. — Но, похоже, всё обошлось…

Кстати, да, похоже, и правда обошлось. Об этом можно было судить по целой гамме чувств, от недоумения до разочарования, читавшихся на лицах присутствующих. У Эммы, впрочем, к этому добавлялось и облегчение.

— Что со мной было? — это тёзка произнёс уже вслух.

— Я изучал вашу готовность к обучению моим методикам, — кажется, за важностью своих слов профессор Хвалынцев пытался скрыть явное неудовольствие результатами гипноза. — Прошу прощения, но это возможно только при погружении кандидата в транс. — Ага, развеска лапши на уши.

— И как? Я к такому готов? — поинтересовался тёзка.

— Мне понадобится некоторое время, чтобы оценить итоги обследования, — вывернулся Хвалынцев. — Вы встать можете? Только аккуратно, пожалуйста, не спешите.

Тёзка смог — всё-таки с физической формой всё у него в порядке. Снова повязал галстук, принял у Чадского кобуру с пистолетом и повесил её на место, надел пиджак.

— Зайдите ко мне несколько позже, Виктор Михайлович, — сказал Хвалынцев. — Пока же сходите в столовую, попейте крепкого чаю и обязательно с пирожными или хотя бы просто с сахаром, вам это сейчас необходимо.

На выходе из кабинета к тёзке ненавязчиво пристроился в хвост один из чинов секретного отделения. Ну да, куда ж тут без них…

За чаем я рассказал дворянину Елисееву, что с ним происходило, в лицах рассказал и в подробностях. Рассказ мой тёзка сопровождал нецензурными комментариями, над предложением, сделанном им по моей подсказке Хвалынцеву и компании, весело, хоть и мысленно, посмеялся.

— Эмму-то, наверное, посылать в жопу не стоило? — подколол меня он.

— Она и сама бы не пошла, — возразил я. — Умная потому что, и поняла бы, что к ней предложение не относится.

Тёзке оставалось только согласиться. Кстати, вот с кем сейчас остро хотелось поговорить, так это с Эммой. Но, увы, не вышло — едва профессор Хвалынцев уведомил дворянина Елисеева о его готовности к обучению и о начале оного обучения вот прямо завтра, доцент Кривулин и ротмистр Чадский чуть ли не хором велели будущему ученику прямо сейчас отправляться домой. Кривулин чуть подсластил пилюлю, объявив тёзке, что уже договорился с Карлом Фёдоровичем о необходимости для его подчинённого полноценного отдыха до конца текущего дня, но общение с Эммой на сегодня осталось нам недоступным. Ладно, подождём до завтра…

Глава 20 Размышления, обучение и вопросы

Права всё-таки была Эмма — устроенная тёзке засада с гипнозом без ведома и участия секретного отделения и лично ротмистра Чадского состояться никак не могла. Печально, конечно, но приходилось признать, что и без Карла Фёдоровича тут не обошлось — уж вопросы о происхождении тёзкиных рацпредложений, как, скорее всего, и о тёзкиной лояльности пришли точно от надворного советника. Ну, а чего я хотел-то? Сам же нечто подобное когда-то предсказывал и тёзку предупреждал. Что ж, будем приспосабливаться и к такому подходу, делать-то больше всё равно нечего. Хотя нет, как раз дело у нас есть — учиться и развивать тёзкины способности. Вот и продолжим… Однако продолжение назначили лишь на следующий день, так что остаток дня этого придётся, хотим мы с тёзкой того или нет, посвятить размышлениям, тем более, рекомендацию о предоставлении дворянину Елисееву отдыха до конца дня Денневитц исполнил — разумеется, после того, как тёзка доложил ему об успешном прохождении обследования на предмет выявления готовности к дальнейшему обучению. Чадский и Кривулин, как мы понимали, тоже с Карлом Фёдоровичем своими наблюдениями поделились, вот пусть шеф сидит теперь и всё это воедино сводит. Один же хрен, полной информации у него нет, так что до чего-то для нас с тёзкой ненужного почти наверняка не додумается. Хотя очередную проверку запустить, конечно, может. Но попробуем вывернуться…

Тут, кстати, у нас с дворянином Елисеевым имелись серьёзные основания для оптимизма. Да, Эмма его предупредила, за что будет ей завтра огромная благодарность. Но предупреждение оказалось не сильно конкретным и больше способствовало нашему с тёзкой боевому настрою, чем позволило подготовиться к событиям, произошедшим в кабинете профессора Хвалынцева. Тёзка вообще считал, что даже без того предупреждения мы вполне бы выкрутились, я в общем и целом с ним соглашался.

Порадовало, кстати, что у меня тоже есть кое-какие способности и возможности, аналогичные тёзкиным. Видимо, не просто так в одном теле с ним гнездимся, что-то и передалось. В этот раз именно они нас обоих и выручили. Вот только как они сработают в следующий раз, и сработают ли вообще? К какому-то внятному ответу на этот вопрос мы так и не пришли, но сам факт, безусловно, радовал — качественное превосходство Хвалынцева удалось успешно компенсировать нашим с дворянином Елисеевым превосходством численным.

Кстати, о численном превосходстве. Мы как-то с Эммой обсуждали нашу работу с Воронковым, и подруга рассказала, что вообще коллективная работа в Михайловском институте обычно не практикуется. Поразмыслив над этим, я пришёл к выводу, что ничего удивительного тут нет. Все эти способности обычно развиваются у людей, если и не эгоистичных, то всё равно в той или иной степени себя, любимых, считающих особенными, не такими, как все, и так или иначе эту свою исключительность, неважно, подлинную или мнимую, подчёркивающих. И если, например, у тёзкиной сестры эта черта характера проявлялась не так уж и сильно, то у того же Николаши Михальцова, помнится, она била через край. А такие люди не имеют обычно склонности к совместной деятельности, вот и работают в одиночку. С Эммой случай особый — у самой-то у неё самомнение вполне себе изрядное, но вот особые отношения с дворянином Елисеевым совместную с ним работу ей всячески облегчают. И результативность этой совместной работы впечатляет — сама Эмма утверждает, что даже у неё в одиночку исцеление Воронкова заняло бы намного больше времени, и усилий ей бы пришлось приложить тоже больше. С тёзкой защиту от мозговой интервенции обеспечивал я один, но без меня он бы не смог противостоять натиску Хвалынцева, и кто его знает, как бы отнёсся Денневитц к открывшейся двуглавости своего подчинённого. Так что оставалась надежда, что и при следующей попытке проверить внетабельного канцеляриста Елисеева силами Михайловского института численный перевес со всеми его преимуществами сохранится на нашей с тёзкой стороне.

На том мы как-то успокоились, и каждый занялся своим делом — тёзка уткнулся в университетские учебники, я же переключился на мысли о делах, с Михайловским институтом не связанных. Точнее, об одном деле — о поиске заказчика тёзкиной смерти.

Пока что все известные сведения указывали на этого Яковлева или лже-Яковлева. Мне всё ещё представлялось, что мы имеем дело с кем-то, кто себя за того Яковлева выдаёт, но по мере своих размышлений я начал потихоньку в этом сомневаться. Почему? Потому что Яковлев или кто он там, помогая Тригорскому нанять в Одессе исполнителей для налёта на квартиру Бакванского, явно и сам воспользовался чьей-то помощью. И вряд ли тамошние уголовники ему бы помогли, если бы раскусили его как самозванца, выдающего себя за известного в прошлом их подельника. То есть, даже если «наш» Яковлев и не Яковлев, то предстать таковым в глазах тех, кто того Яковлева знал лично, он всё же сумел, и как у него это получилось, даже не спрашивайте, внятно ответить всё равно не смогу.

Но если «наш» Яковлев на самом деле тот одесский «Джексон», способный аферист и мошенник, избавиться от специфических одесских словечек и манер ему было бы до крайности сложно. Хотя… Как раз-таки его до безобразия правильная речь и может стать тут косвенным подтверждением — из него так старательно вытравливали Одессу, что перестарались. Эх, получить бы отпечатки пальцев «нашего» Яковлева… Ничего, вот вернётся уже совсем скоро Воронков, он в этом спец, ему и карты в руки. Тут уже успокоился и я, и остаток вечера мы с тёзкой провели в предположениях о будущем обучении новому навыку и в предвкушении встречи с Эммой.

…На первое занятие к профессору Хвалынцеву дворянин Елисеев явился, как добросовестному ученику и положено, немного раньше назначенного времени. Профессор оценил такую пунктуальность сдержанно-удовлетворённым кивком, и усадив ученика напротив себя, принялся излагать, начав с самых азов.

— Раз вы, Виктор Михайлович, готовы к обучению, вам прежде всего надлежит получить правильное представление об отличии ускоренного внушения от внушения собственно гипнотического, — меня такое словесное плетение несколько напрягло, тёзка же принял его совершенно спокойно, не иначе, в университете к чему-то подобному уже привык.

— Ежели для гипнотического внушения в обыкновенном его виде требуются определённые приготовительные действия, — продолжал Хвалынцев, то ускоренное внушение проводится мгновенно и для внушаемого внезапно.

Это да, кто бы спорил, я не стану. И как тот же Хвалынцев тёзку вводил в транс, помню, и как сам тёзка утихомиривал доктора Гольца, тоже.

— Но именно такая особенность ускоренного внушения и ограничивает его цель! — профессор воздел палец кверху, подтверждая важность сказанного. — Если обыкновенным гипнотическим внушением можно достичь многого, то внушение ускоренное может осуществляться только для достижения какой-либо одной цели, ограниченной к тому же во времени. Поясню, Виктор Михайлович, на примере.