Дядя самых честных правил 11

— Зато согреюсь, — я смог улыбнуться, чувствуя, как мертвенный холод разжимает внутри меня ледяные пальцы.

Кровь бежала по венам всё быстрее, а вместе с ней бодрее стали двигаться и мысли. Скажу честно — задание Хозяйки вызвало у меня беспокойство. Нет, я бы и без её приказа отправился по следу твари. Это моя земля, и я обязан обеспечить безопасность моим людям. Вот только я был уверен — Хозяйка не сказала мне всей правды.

Закон великого Ньютона гласит: сила действия равна силе противодействия. Это верно не только в физике, но и в ментальном взаимодействии. Когда Хозяйка смотрит моими глазами, я не превращаюсь в бесчувственный инструмент. Наоборот, мне удаётся проникнуть в её чувства и на секунду побыть подобием божества.

В тот момент, когда Хозяйка увидела труп кожеходильца, я готов поклясться, она узнала некромантские плетения. И точно определила их автора! Я даже видел в её памяти лицо этого человека.

И несмотря на это, Хозяйка ушла от прямого ответа на вопрос, кто это сделал. Вот и понимай как хочешь. То ли бывшему некроманту не положено знать такие вещи. То ли с этим человеком связана какая-то тайна. Полагаю, не слишком приятная.

— Хорошо горит, — Киж подтолкнул веткой отрубленную голову твари поглубже в костёр. — Что дальше, Константин Платонович? Возвращаемся?

Я покачал головой.

— Поедем по её следу, выясним, откуда она к нам заявилась.

Киж хмыкнул.

— Полагаете, её специально подослали в княжество?

— Не знаю, Дмитрий Иванович. Но проверить всё же стоит.

* * *

С рассветом я соорудил метёлку из веток и собрал остатки кожеходильца в мешочек. И на берегу Колумжи высыпал пепел в воду. Река приняла прах твари и на несколько мгновений окрасилась в чёрный — магическим зрением я увидел, как поток разрывает сохранившиеся эфирные плетения.

— Однако, князь, правильно сделал, — одобрил манипуляции синекожий шаман. — Теперь ведьма совсем умерла, больше не встанет.

— А скажи мне, Смеющийся Медведь, ты можешь найти, откуда она пришла?

Шаман нахмурился, пожевал губами и ответил:

— Камлать надо, князь, у духов спрашивать.

— Очень хорошо. Начинай прямо сейчас.

Он засопел и недовольно на меня покосился.

— По утрам камлают или ведьмы, или дураки. Духи не любят, когда их беспокоят в это время.

— А когда сможешь?

— Вечером, — буркнул синекожий, — если нужных трав наберу и твой Кижчъ рябиновой водой поделится.

— Я скажу ему, чтобы выдал тебе фляжку.

Смеющийся Медведь кивнул и быстренько сбежал, чтоб я не нагрузил его ещё чем-нибудь.

Впрочем, я вовсе не собирался полагаться на камлание. Мне было любопытно, сможет ли шаман узнать у духов что-то полезное. А пока надо двигаться по следу твари, чтобы найти источник проблем.

Раненого опричника вместе с телом погибшего бойца я отослал в острог, дав в сопровождение пару человек. Как показала практика, стрелки против магических сущностей никуда не годятся. Можно было бы их всех отправить обратно, но в диких землях встречаются ещё и индейцы, и большой отряд в таких случаях гораздо лучший аргумент для переговоров.

Мы двинулись дальше через Скалистые горы по каньону реки Колумжи. Киж, не хуже гончей, взял след мёртвой твари и уверенно вёл нас по нему. Ему даже не требовалось для этого слезать с коня: мертвец утверждал, что буквально видит путь, пройденный кожеходильцем. При этом он успевал болтать то со мной, то с опричниками и подначивать проводника Ункаса.

— Ты же говорил, что мы все умрём. Что-то не сбылось твоё предсказание.

— Умрём, — бесстрастно отвечал индеец. — Все умрут, рано или поздно.

— Все-все?

— Все.

— И я тоже?

— И ты, Отрыватель Голов, — Ункас косился на Кижа будто на сумасшедшего.

А мертвец закатывался смехом от этих слов и отъезжал в сторону. Но через час диалог повторялся чуть ли не слово в слово, заканчиваясь хохотом Кижа. Его эта ситуация страшно смешила, словно ребёнка, услышавшего первый анекдот в жизни.

К вечеру мы добрались до восточной стороны горной гряды. Лес на склонах начал исчезать, сменяясь жёлтыми проплешинами выгоревшей травы. По рассказам опричников, на Колумжинском плато нас ждала степь, изрезанная речными каньонами. И я уже чувствовал горячее летнее дыхание этой степи, одуряюще пахнущее пылью и полынью.

Смеющийся Медведь дождался, пока опричники приготовят ужин, съел свою порцию, взял бубен и убрёл в темноту, прочь от лагеря. Камлать, как мы с ним и договаривались. Но не один, а в компании Кижа — мертвец желал посмотреть, на что будет потрачена его фляжка рябиновки.

Когда эта парочка вернулась утром, я только усмехнулся. Оба помятые, но донельзя довольные.

— Духи не сказали, откуда взялся кожеходилец, — заявил шаман. — Они не следят за такой ерундой. Не гневайся, князь, они сами так сказали.

Стоящий рядом Киж несколько раз кивнул, подтверждая слова сорябиновика.

— Но они велели передать тебе, князь. — Шаман прочистил горло и нараспев произнёс: — Тот, кто властвует над людьми, подобен стремительному орлу. Белы его перья, как знак мудрости и голоса предков. Но тот, кто отдался тьме, не может подняться на крыльях и укрывается одеялом ночи. Верь глазам своим, Ходящий за Порог, и сможешь отличить одно от другого!

— И что это значит?

— Не знаю, — шаман простодушно пожал плечами. — Духи не объяснили мне. Это же для тебя слова, князь.

— Понятно, — я разочарованно махнул рукой на двух камлателей. — Собирайтесь, уже пора ехать.

Через четверть часа отряд двинулся по широкой тропе дальше. Но не успели проехать и трёх вёрст, как увидели движущихся нам навстречу всадников. Ункас поднял руку, приказывая остановиться, и стал напряжённо вглядываться в приближающихся людей.

— Что там, Ункас? — я подъехал к проводнику и прищурился.

— Индейцы-якана, вместе с ними люди из острога. — Ункас снял с плеча «огнебой» и положил перед собой поперёк седла. — Они не нравятся мне, вождь вождей.

— Почему?

— Их лошади в пыли, будто скакали без передышки несколько дней. Но сейчас только утро, а любой индеец обязательно почистит своего коня на привале. И ещё — их оружие.

— А с ним что?

— Его нет, вождь вождей. Люди из острога не выезжают сюда без ружей, а мужчина-индеец никогда не отправится в поход без оружия. Самый никчемный воин, у которого нет «огнебоя», возьмёт с собой хотя бы лук. А у этих нет даже ножей!

Я никогда не жаловался на зрение, но Ункас, похоже, обладал просто орлиными глазами. Как он умудрился рассмотреть с такого расстояния столько подробностей? Оставалось только поверить ему на слово и приготовить на всякий случай middle wand. А заодно дать опричникам знак, чтобы тоже были настороже.