Дьяволы

— Я знала, что найду тебя здесь, — сказала Алекс.

— Здесь хорошо. — Санни откинула голову, глядя на просветы голубого неба сквозь шелестящую листву. — Солнце сквозь листья, ветер сквозь ветви.

— Эльф, который любит растения. — Алекс села рядом с ней, полосы солнечного света скользнули по ее синякам. — Какая банальность.

— Дело не в растениях, а в тенях. Иногда хочется просто… дышать.

Наступило молчание. Санни не знала, как его разорвать.

— Мы уезжаем, — наконец произнесла она.

— Знаю.

— Сегодня, скорее всего. Кардинал Жижка отвезет нас обратно в Святой Город.

— Мы с ней… немного не сошлись во мнениях.

— Знать кардинала Жижку, значит с ней спорить.

— Она пыталась меня убить.

— Значит, ты в очень достойной компании, если это утешение.

— Немного. — Алекс посмотрела на нее. — Кто захочет остаться в одиночестве?

Санни уставилась в землю, словно между ее сапогами было что-то невероятно интересное. — Удивительно, что ты ей противостояла. Императрица, видимо, не может бояться.

— Императрица боится всегда. Просто не может это показывать. Я пыталась… уговорить ее отпустить тебя, но…

— Она не согласилась. — Санни ненавидела этот разговор. Гораздо проще было ничего не чувствовать.

— Хотела бы, чтобы ты осталась, — сказала Алекс.

— Знаю. Но я не могу.

— Хотела бы поехать с тобой.

— Знаю. Но ты не можешь.

Очередная пауза. — Кто теперь будет меня спасать?

— Ну, если все сложится… может, тебе и не понадобится спасение?

Алекс бросила на нее выразительный взгляд.

Санни нервно улыбнулась, глядя в сторону деревьев. — Тогда отец Диас.

— Этот болван даже невидимым стать не может.

— Придется спасать себя самой.

— Боялась, что ты это скажешь.

Подул ветер, зашелестел листвой, промчался между ними. Промежуток был узким, но преодолеть его оказалось невозможно.

— А если… — Алекс облизнула губы, понизив голос до шепота. — Они узнают… что я ненастоящая…

— Теперь ты настоящая. Откуда бы ты ни пришла.

— Но я сделала… я не…

— Не твои поступки делают тебя хорошей или плохой. Важно, что ты сделаешь дальше.

Алекс фыркнула. — Эльф, читающий императрице лекции о добродетели?

— Кому-то надо, ведь твой священник трахался с оборотнем.

Алекс снова фыркнула, на этот раз со смехом, и Санни обрадовалась, что смогла ее развеселить. Но вскоре улыбка Алекса погасла. — Могу я… что-то дать тебе? Ты заслуживаешь…

Санни задумалась. Могла попросить последний поцелуй. Чувствовала, Алекс этого хочет. Но поцелуй — это начало. Дверь в нечто новое. Весь смысл в обещании того, что за ней. Поцелуй, за которым ничего не последует… чего он стоит? Просто напоминание о том, чего у тебя нет. Первая строка истории, которую никогда не расскажут.

Санни отвела взгляд. — Мне ничего не нужно.

— Может, еще увидимся, — прошептала Алекс. Санни не хотела на нее смотреть. По голосу поняла, та плачет, и видеть этого не желала.

— Может. — Якоб всегда говорил: «Люди редко хотят всей правды». Видимо, сейчас тот самый случай. Она встала, отряхнув штаны. — Может.

— Это нечестно, — вдруг резко сказала Алекс, голос дрожал от ярости. — Ты рисковала всем ради меня, снова и снова! А я не могу сделать того же для тебя.

— Сделай для кого-то другого. — Санни нравилась эта мысль. Что она сделает доброе дело, а тот человек — для другого, и так по кругу, пока все не вернется. Еще не случалось, но можно надеяться. — Сделай для всех остальных.

— Для народа, да?

— Почему нет? Мне нравятся люди. — Санни глубоко вздохнула. — Жаль, я не одна из них.

Алекс уставилась на нее. — Ты лучший человек из всех, кого я встречала.

Это было приятно слышать. Возможно, самое доброе, что ей говорили. Не то чтобы это много значило, но все же.

— Смотри-ка, — Алекс улыбалась сквозь слезы. — Ты все-таки умеешь улыбаться.

Санни дотронулась до щек. Их форма действительно казалась необычной.

— Хм, — пробормотала она. — Кто бы мог подумать?

Вигга лежала в клетке.

Ее не тащили туда силой. Она заползла сама. Зарылась в солому, больше похожая на крысу, чем на волка, и лежала в темноте, не двигаясь, не говоря, не думая — просто кусок мяса, да еще и тухлого.

Ее тело было изрезано, искусано, изодрано. Рваные раны от огромных зубов, грубо зашитые каким-то идиотом. Она срывала бинты, сковыривала струпья, снова открывала раны, потом другой идиот зашивал их, а кардинал Жижка надела на нее железный ошейник и пригрозила содрать татуированную шкуру плетьми, если та тронет повязки. Вигга оставила их в покое.

Ее уже пороли раньше, и это было ужасно.

Нога была разъебана. Может, заживет. А может, и нет. Сейчас она не могла стоять, да и не хотела. Она была животным и не заслуживала того, чтобы стоять. Животное, заслуживающее ошейника, ползающее на брюхе в грязи. Она мочилась прямо в солому, где лежала, даже не отползая в сторону.

Батист была ее другом, но волк убил ее. Волк убил, но кровь Батист до сих пор сохнет под когтями Вигги. Во рту Вигги все еще ощущался привкус ее плоти. Она скребла язык до крови, плевала, рыдала и рвала, набивала рот соломой и выплевывала ее, но этот вкус не исчезал. И никогда не исчезнет.

Она видела чудовище. Жалкое и ужасное, выползающих из-под библиотеки, но сама была страшнее и жалче ее, потому что притворялась человеком. Иногда даже ненадолго обманывала себя.

Но она же ебаный идиот, и ее легко провести.

Она не была чистой. Не была безопасной. Нечистой и опасной, как все, что боги, или что там наверху, позволяют жить. Если там вообще что-то есть.

Она начала в этом сомневаться.

В темноте раздались голоса:

— Она должна быть в клетке?

— Конечно, брат Диас. Вы же видели, что она такое.

— Волк… это не она, ваше преосвященство. Волк это проклятие!

Презрительный смешок.

— Не обманывайте себя мыслью, что это можно исцелить. Даже до укуса она была чудовищем. Викинг, сеющий страх по побережьям Европы, жгущий церкви и убивающий монахов ради забавы.

— Она заслуживает нашей жалости, а не ненависти…

— Она не заслуживает ни того, ни другого. Не больше, чем собаки, охраняющие Небесный Дворец. Из нее можно сделать оружие и поражать нечестивых, вселять праведный ужас во врагов Церкви. Поэтому ей позволено жить. Только поэтому.