Дьяволы

Бальтазар разгладил бумагу на крыше повозки, поместив исцарапанное красным запястье точно в центр начертанного круга силы. — Разрываю этот смехотворный оберег.

Волна тошноты накатила при мысли, но он подавил ее.

— Где взяли бумагу? — поинтересовался вампир.

— Тот аколит обронил лист. Я подобрал.

— Ловко. А перо?

— Импровизировал обрезком ногтя.

— Изобретательно. Чернила необычной консистенции.

Бальтазар отвлекся от расчета углов диаграммы, нахмурившись. Кровь была бы идеальна, но после тщетных попыток соскрести ее в камере он выбрал иное. — Мы Часовня Святой Целесообразности. Я поступил целесообразно.

Барон сморщил нос: — Чую запах.

— Вы нюхали и похуже, — буркнул Бальтазар. Рунки вышли кривыми, но с говном и ногтем о каллиграфии не спорят.

Он сглотнул тошноту, подгоняя ориентацию круга. Без ритуальной плиты и севера под колесами это был фарс, но лучшего не жди. Ему недоставало серебряных игл, магнитного камня, отвесов — все, наверное, сожгли охотники на ведьм, варвары...

— Дождь начинается? — барон Рикард лениво поднял лицо. Небо хмурилось, первые капли шлепали по крыше.

— Блять! — зашипел Бальтазар. Чернила из человеческих экскрементов стремительно расплывались под дождем. Рунки превращались в бесформенные кляксы. Сейчас или никогда.

Он сложил знак команды над проклятой красной полосой и начал произносить три заклинания: ослабления, разрыва, рассечения. Коротко и ясно — зрелищность тут ни к чему. Три слова, трижды повторенные. Чувствовал, как сила копится в груди, пальцы покалывают. Даже в этом аду он наслаждался магией — властью над реальностью. Сжал веки, выкрикивая последний слог под холодным дождем, сердце колотилось в висках.

— Сработало? — спросил барон.

Бальтазар поднял руку, вглядываясь в ржавое пятно. — Думаю, да. — И впервые за долгое время ухмыльнулся. — Думаю, да! — Его смех унесся ветром, пока повозка мчалась. Он — Бальтазар Шам Ивам Дракси, не только лучший некромант Европы, но и тот, кто сломал папское заклятие, переиграл кардинала Бок и...

Рвота хлынула фонтаном, забрызгав крышу, рубашку и рукав барона, прежде чем он успел развернуться. Желудок вывернуло в узел, глаза лезли из орбит, пока он давился, хрипел, изливая внутренности на дорогу.

— Видимо, нет, — констатировал барон Рикард.

Бальтазар рухнул на скамью, скомканный молитвенный лист в кулаке, жжение во всем лице. Боги и демоны, это что, из глаз течет?!

— ебаный пиздец! — взвыл он.

Возница обернулся: — Успокойся, ты... — Стрела вырвалась из его горла, остановившись в сантиметре от носа Бальтазара. Кровь брызнула на ветру.

Возница закачался, тупо уставившись на окровавленный наконечник. Захрипел, рухнул на колени, свалился с повозки и покатился по дороге, едва не угодив под копыта гвардейца.

— Нас атакуют! — захрипел Бальтазар.

— М-м-м, — барон невозмутимо растянулся, будто катался на пикнике. Кивнул на пустое место возницы: — Может, возьмешь поводья? — Лошади неслись вскачь, сбруя хлопала, всадники вокруг орали.

— Твою мать! — Бальтазар пополз к облучку, поскользнулся, растянувшись меж скамьей и крышей, которую трясло так, что яйца готовы были отвалиться. Еще пара стрел просвистела мимо — одна вонзилась в сиденье, когда он наконец вполз на него.

Поводья зацепились за рычаг тормоза. Бальтазар ухватился, но понятия не имел, что делать. — Что мне делать?! — завизжал.

— Я вампир! — рявкнул барон. — Не кучер!

Деревья мелькали со страшной скоростью, гривы лошадей развевались, зубы Бальтазара стучали. От очередной кочки он прикусил язык — кровь смешалась с рвотой.

Один из слуг герцога свалился с лошади, и повозка переехала его, прежде чем Бальтазар успел моргнуть.

Ветер вырывал слезы из глаз. Впереди герцог Михаил тянул за поводья принцессу, та вцепилась в седло. Бальтазар мельком увидел ее перекошенное лицо, обернулся — за ними скакали всадники в рогатых шлемах.

Повозка подпрыгнула на ухабе. Впереди — ворота постоялого двора на повороте.

— Тормози! — орала Батист.

— А как, блять?!

— Держись, — барон Рикард протянул руки, схватил тормоз. Искры посыпались из-под колес, металл взвыл.

Человек в воротах отпрыгнул, и повозка влетела во двор, грязь взметнулась фонтаном. Одна лошадь споткнулась, потащила упряжку вбок, повозка занеслась.

— Господи... — Бальтазар никогда не молился, но иначе и не скажешь.

Стена постоялого двора приближалась. Сиденье выскользнуло из-под него — и он полетел.

Глава 9 Нет свободных номеров

— Закрыть ворота! — проревел Якоб.

Он задался вопросом, сколько раз уже орал этот приказ. Осажденные замки, окруженные города, отчаянные обороны. Но сколько из них закончились хорошо?

В лидере никто не хочет видеть сомнения.

Зубы Якоба всегда были стиснуты, но сейчас он сжал их еще сильнее. Собравшись с силами, он героически перекинул правую ногу через седло, но рванулся слишком резко и нога застряла. Пришлось вытаскивать ее руками. Соскользнув на землю, как поваленное дерево, Якоб одеревенел от боли в коленях. Еще и споткнулся, едва не рухнув, когда сапог вмялся в грязь.

Боже, езда сейчас ранит почти так же, как и ходьба.

Якоб выпрямился с рычанием, заковыляв под мелким дождем. Его тело, избитое, разорванное и сшитое обратно, готово было подвести. Держало все вместе лишь упрямство — отказ пасть. И клятвы.

— Оружие к бою! — рявкнул он, пока двое стражников захлопывали скрипящие ворота. — Кто не может сражаться — внутрь! — Мальчик с щеткой замер. Якоб схватил его за воротник и толкнул к гостинице.

— Помогай раненым! — Старая привычка — брать командование.

— Привяжите лошадей! Лучники на стены! — Хорошо, что в нем всегда было то, что заставляло людей слушаться.

Лишь ведя их, он держался сам.

Повозка проделала рваную борозду в грязи, перевернулась и врезалась в фасад гостиницы. Но замки выдержали. Слава Богу и Святому Стефану. Замки были отличные. Якоб лично в этом убедился до начала похода.

Одна лошадь еще билась у обломков, копыта скребли землю. Слишком оглушенная, чтобы понять, что путь ее путь закончен. Или слишком упрямая, чтобы сдаться.