Дьяволы
Шрифт:
— Спаситель, защити нас... — прошептал брат Диас.
Алекс застыла, пока существо выхватывало из-за пояса кривой меч, ощерив острые зубы. Свистнув, оно замахнулось.
Лязг стали — герцог Михаил оттолкнул ее, приняв удар своим клинком. Лезвие скользнуло, едва не задев плечо. Взмах запястьем — и его меч вонзился в кожаную куртку лисолюда. Тот захрипел, упав на колени, а меч звякнул о камень. Кровь хлестала сквозь мохнатые пальцы.
— В таверну! Живо! — герцог ткнул пальцем в двух гвардейцев. — Вы — с нами!
Он втолкнул Алекс в трактир. Перед ее глазами предстал низкий зал с кривыми
— Что происходит? — запищал он.
— Человек... — пробормотала Алекс, —...и лиса.
— Проклятые эксперименты Евдоксии, — герцог схватил трактирщика за запачканный фартук. — Где черный ход?
Тот ткнул дрожащим пальцем к темноте у камина, где тлели поленья. Евсевий подкрался туда с топориком.
Герцог сунул Алексе в руку кинжал с перекрестьем-змеей с рубиновыми глазами. — Возьми. И будь готова ударить.
Он повел ее через зал. Двое посетителей жались под столом. Служанка с родимым пятном прилипла к стене, сжимая кувшин.
Снаружи ревел и скрежетал металл, будто скотный двор горел. Гвардеец, что по-моложе вздрагивал от каждого удара в ворота. Горничная жалась за ним, ее чепец съехал, а слезы текли ручьем. В ее сумке лежали расчески, масла, пудры — реликвии исчезнувшего для нее мира.
Похоже, не только у Алекса планы превратились в дерьмо.
Евсевий добрался до задней двери, прижался к камину, тронул засов. Осторожно приоткрыл и полоска света упала на лысину. Слуга кивнул своему хозяину.
Герцог облизнул губы: — Не отставай. — Оглянувшись на Алекс, пока Евсевий открывал дверь. — Готовься бежать.
Огонь в камине взметнулся и дверь сорвало с петель.
Порыв ветра хлестнул Алекс волосами по лицу. Зал залило безумным светом.
Герцога отшвырнуло, а его меч звякнул в углу. Горничная вскрикнула, рассыпав флаконы.
В дымный проем скользнула женщина. Высокая, худая, в мантиях, расшитых стрелами и рунами. Глаза блестели, отражая пламя, пожиравшее комнату. Выглядела она как колдунья.
— Я не помешала? — колдунья улыбнулась, пока Алекс пятилась, запнувшись за подол платья и шлепнулась на пол.
Гвардеец шагнул вперед с криком... И вспыхнул, как факел. Его туника с кругом Спасенных запылала, а волосы скрутились в дымящиеся пряди.
В темноте полоснули огненные молнии. Служанка завизжала. Она билась на полу, а ее ноги в огне. Молодой гвардеец побежал. Колдунья махнула рукой, и он рухнул, и заерзал. Его доспехи раскалились докрасна, туника вспыхнула. Гвардеец корчился, вопя, когтями рвав кожу, пока пар клубился над ним.
Алекс поползла задом, сквозь осколки флаконов горничной. Воздух перехватило — вонь гари, горелого мяса и цветочных духов. В потной руке она сжимала кинжал, забыв, как разжать пальцы.
Колдунья метнула на нее блестящий взгляд.
— Куда собралась?
Брат Диас молился.
Не впервые. Молитвы для монаха — как камни для каменщика. В монастыре он читал псалмы на рассвете, в полдень, на закате. Вел службы, крестил, отпевал. Молился и тайно: о славе, зависти братьев, гордости матери. Теперь
же, в смертельном ужасе, он понял: раньше слова были пусты. Сейчас молилось сердце.— Боже, — он сжал дрожащие руки, — Отец, свет мира, ниспошли очищающий огнь и избавь нас от тьмы!
Ворота гостиницы содрогнулись от удара, щепка отлетела к повозке.
— Держать строй! — рявкнул Якоб из Торна.
Как быть стойким, когда нападают не люди и не звери, а нечестивое смешение? Труп лисолюда лежал в луже крови. Двуногий и с оружием, но глаза лисьи, уши мохнатые. — Святая Дочь, — брат Диас упал на колени в грязь, сжимая распятие, — благословенная жертва, защити нас!
На стене возникла фигура в шипастой броне с топором. Сначала Диас подумал: рогатый шлем. Нет. Рога росли из головы. Чудовище ревело, смахивая гвардейцев со стены в кровавом дожде.
Если человек создан по образу Божьему, что это за извращения? В монастырских книгах такие твари жили на краях карт, в тенях.
Диас вытащил серебряный флакон с кровью Святой Беатрикс. — Святая Беатрикс, даруй мне веру, прости слабость!
Крикнул гвардеец со стрелой в груди свалившись с крыши сарая. На стену вскочила лучница с заячьими ногами и тремя колчанами за спиной.
Стена гостиницы — не крепость Белой Магии. Диас молился яростнее, слезы текли по щекам. — Я недостоин, исполнен греха, но наполни меня светом...
Последний удар... И скобы ворот вырвало, брус разлетелся. Врата рухнули.
Якоб из Торна стоял в проеме, серый и непоколебимый, как дерево под ветром. Перед ним, сгибаясь под аркой, возникло чудовище.
Гигант в ржавой кольчуге, с дубиной в мохнатых лапах. Козлоногий, козлоголовый урод с рогами. Он вытянул шею, его желтые глаза были выпучены, и он издал рев, от которого задрожала даже земля.
Глава 10
Гнев
Бальтазар поднялся со стоном. Где он? Темнота, мерцание огня, едкий запах гари. Это ад?
Левая сторона тела ныла адски, а голова раскалывалась. Вспомнил суд, Папу... Искры, когда барон дергал рычаг... заклятие, рвота, повозка... засада! Все нахлынуло. Он уже начал жалеть, что это не ад, как вспышка света опалила глаза, заставив отшатнуться от жара.
Прислонившись к стойке он заметил тлеющий труп в фартуке за ней, и отпрянув чуть не наступил на принцессу Алексию. Та пятилась по полу трактира, заваленному обломками, обгоревшими телами и огнем. Ее испуганный взгляд был прикован к высокой женщине в магических одеяниях, шагавшей сквозь пламя без вреда. Бальтазар тут же смекнул: перед ним пиромант немалой силы.
Планы кардиналов Жижки и Бок вернуть Восточную Империю в лоно Церкви буквально горели. В обычных условиях Бальтазару было бы плевать, но папское заклятие не оставляло выбора.
Когда колдунья воздела руки, вырывая пламя из воздуха, он рванул в противоположную сторону — бросился между ней и принцессой. В его руке все еще был молитвенный лист, измазанный фекалиями. Огненный шар рванул к нему и Бальтазар выставил лист как щит, шипя защитное заклинание.
Пламя отрикошетило об образовавшийся стеклянный купол, подпалив стойку, табуреты и труп гвардейца в гербовой туники. Но бумага, промокшая под дождем, с рунами из говна и ногтей, начала тлеть.