Дьяволы
Шрифт:
Брат Диас замолк, перо замерло над бумагой. Он поднял взгляд на город.
Река растекалась по равнине, дробясь на сотни проток, обтекая тысячу островов, усыпанных красными крышами и сшитых мостами то из благородного камня, то из ветхого дерева. Едва виднелись кривые причалы у кишащих доков, лес мачт на кораблях, иглы церковных шпилей, белый клин Кампанилы Святого Михаила. Когда соленый ветер стихал, доносился голос города: гул торговли поверх воплей чаек.
По лагуне скользили лодки — крошечные точки, оставляющие следы на синей воде под синим небом. «Куда они плывут? — размышлял Диас. — Уж
— Это Венеция?
Принцесса Алексия стояла на холме. Руки ее были на бедрах, а неприметные пряди волос трепались под капюшоном.
— Если только мы не заблудились окончательно, — ответил он, понимая, что сам заблудился уже давно.
— Красиво.
— Удивительно, учитывая дурную славу этого города.
— Видимо, не все то, чем кажется.
— Начинаю это осознавать.
— Кому письмо?
Диас подумал солгать, но всегда был плох во лжи. Даже в юности, когда врал слишком часто.
— Матери. Признаюсь, не все детали упомянул.
— Вряд ли поверит. Никто из моих знакомых не поверил бы. — Она фыркнула совсем не по-королевски. — Принцесса Алексия...
— Напиши сама, сообщи им новости.
— Никто не ждет моих писем. Даже если б умели читать... Даже если б я умела писать.
— Ты не обучена?
— Кто бы меня учил?
— Я мог бы. — Они уставились друг на друга, одинаково удивленные предложением. — Я ведь... был библиотекарем. А будущая... Императрица Трои должна уметь читать?
Она нахмурилась, как всегда, с подозрением.
— Я здесь, и ты здесь. — Он бросил взгляд на тропу, где подсвечники переносной кафедры только сейчас покачивались вдали. — У нас есть время, пока Благочестивое Собрание не подтянулось. Почему бы не использовать его?
С осторожностью мыши, приближающейся к ловушке, Алекс присела на камень рядом. Монах достал лист бумаги из сумки и протянул ей перо.
— Держи свободно, опирая на средний палец, вот так. Именно. Обмакни в чернила, не слишком глубоко, хорошо. Проведи линию под углом, да, затем другую, чтобы они соединились, как гора. Не волнуйся, все вначале марают бумагу. Теперь третью линию. Соедини их посередине, прямо, вот так... И... готово! Ты написала букву «А». Первую букву твоего имени. Алекс.
Она посмотрела на него, потом на бумагу, и фыркнула, неожиданно звонко рассмеявшись.
— И это все?
— Это не магия.
— Похоже на магию. — Она снова обмакнула перо, кончик языка зажат между зубов от сосредоточенности. Брат Диас улыбнулся. Она внезапно казалась такой юной, такой нуждающейся в наставнике, и он, к своему удивлению, радовался, что может помочь. Когда я в последний раз чувствовал себя полезным? Вообще когда-нибудь чувствовал?
— Не могла продержать ноги закрытыми и день?
Голос, пробивающийся сквозь гравий, был узнаваем сразу. Якоб из Торна подходил, хромая, с Виггой и Бальтазаром — странной троицей паломников.
— Не смогла, — гордо ответила Вигга. — Когда настроение приходит, ноги сами расходятся в стороны. У меня есть желания, и стыдиться я его не намерена.
Брат Диас неловко ерзнул. Боже, помоги, у меня тоже есть желания. Желания, которые он наивно считал похороненными в монастырских стенах, но они лишь дремали, а теперь пробуждались — острее, чем когда-либо. Прошлой ночью ему приснилось нечто могучее и татуированное, и он проснулся с неистовой твердыней в штанах.
— Проще пристыдить ворота, — заметил Бальтазар. — Венеция?
— Венеция. — Алекс вернула перо. — Что случилось?
— Наша оборотень была... — Бальтазар поднял святое распятие с шеи Диаса и просунул сквозь него два пальца, жест красноречивее слов. — Делала то, что делают оборотни.
— Снова? — брат Диас выхватил распятие, явно возмущенный, и точно не ревнивый или возбужденный.
— Этот... — Якоб устало потер переносицу, — человек, которого ты...
— Люди. — Вигга мотнула головой в сторону тропы. — Сзади. Куда веселее, чем эти остолопы спереди.
— Венеция? — подошла Батист, закатав рукава паломнического одеяния, демонстрируя браслеты. Диас подозревал, что она выиграла их в карты, но не исключал кражу или убийство.
— Венеция. — Алекс гордо подняла лист. — Я написала «А».
— Красота. А Вигга что натворила?
— То, что обычно.
— Снова? — Батист прозвучало впечатленно.
— Эти люди видели... — Якоб махнул рукой в сторону Вигги, чье одеяние было расстегнуто, обнажая покрытые рунами ключицы и изрядную часть груди, — все это?
— Темноты не было, — проворчала Вигга, — а это производит впечатление.
Определенно производит, — Диас судорожно прикрыл сумкой непокорный выступ в штанах, отводя взгляд. Увы, уши отвести нельзя.
— Дайте-ка я расскажу как все было...
— Алекс стоит ее слышать? — вскрикнул он, скорее беспокоясь о своей бессмертной душе, чем о ее невинности.
— Как можно избрать путь добродетели, — набожно сложила руки Батист, — не познав альтернативы?
— Я выросла на улице, — отмахнулась Алекс. — Меня не шокируешь.
Вигга хрустнула татуированными костяшками. — Не надейся, сука. Высокий сначала приглянулся, но я почуяла низенького...
— Доброе утро, брат Лопес!
— Ваше Превосходительство! — Брат Диас вскочил, благодарный за отвлечение, хотя подозревал, что воображение дорисует детали позже.
— Прошу, без титулов. — Епископ Аполлония вспыхнула смиренной улыбкой, которую Диас мечтал потренировать перед зеркалом. — В Акки это неуместно, а здесь мы все братья по вере, спасающие души.
— Прекрасные слова! — Диас увел епископшу в сторону, судорожно пряча письменные принадлежности. — Как и всегда.
— Взаимно, сын мой. — Она направилась к переносной кафедре, которую стража отцепляла от лошадей. — Не поможешь с полуденной молитвой? Размышление о Двенадцати Добродетелях.
— О, как бы я хотел! Но мы вынуждены покинуть Благочестивое Собрание. — Уйти с пути спасения к дьяволам. — Нас ждут... важные дела.
— Долг настигает. Уходите с моим благословением. Все, кроме одной.
— ?
— Принцесса Алексия Пиродженнетос останется со мной.
Брат Диас побледнел, глядя на Алекс, которая в этот момент взвизгнула от смеха. По крайней мере, проблема в штанах решилась сама.