Дьяволы

Колдун гордо вскинул голову: — Я Бальтазар Шам Ивам Дракси.

— Звучит как имя ебаного ублюдка, — девочка вытащила нож, прорезая борозды в тесте. Санни слышала, что борозды важны для хлеба. Без них не поднимется. Может, люди так же. Не выйдет ничего путного, если не надрезать.

— О, она и правда знаток душ, — Батист усмехнулась, глядя на Бальтазара. — Он новичок. Некромант.

— Она делает это назло, — проворчал Бальтазар.

Фриго прищурился сильнее: — Хороший?

— Один из трех лучших в Европе! Возможно, двух, смотря как считать, и...

— Чего ты хочешь, Фриго? — прервала Батист.

Фриго ловко поддел хлеб лопатой и направился к печи. — Разве я должен чего-то хотеть?

— Конечно. Ты не умеешь иначе.

— Хм... Возможно. — Огонь осветил его рябое лицо. — Есть кое-что в одном доме...

— Твои люди не смогли достать?

— Смогли. Но не вернулись.

— Оттуда не выходят, — девочка крутанула ножом. — Говорят, проклято.

— Принадлежало иллюзионисту. Дом до сих пор... защищен.

— Как? — спросил Бальтазар.

— Ты же колдун.

Бальтазар скривился, но Якоб перебил: — Что ищем?

— Белая шкатулка, вот такая, со звездой на крышке.

— Что внутри?

— Мое дело.

— Люблю знать, во что ввязываюсь.

— Ты все равно ввяжешься. Не нравятся условия...

—...дверь там, — закончила внучка.

Батист взглянула на Якоба. Барон Рикард вздохнул. Санни придвинулась к печи.

— До чего докатились, — пробормотал Бальтазар. — Поручения пекаря-мафиози.

— А это мои хобби, — невозмутимо ответил Фриго.

— Мне понадобится оборудование.

— Марэнгон достанет все.

— Специфическое.

— Марэнгон. Все.

— Мы приносим шкатулку, — Якоб шагнул к алтарю. — Вы обеспечиваете путь в Трою.

— Договор. — Фриго кивнул на печь. — Можете взять хлеб в подарок.

— Нет. Мы Начнем сейчас.

— Как хотите.

Марэнгон махнул к двери. Санни, нехотя покидая тепло, заметила нож девочки на краю камня. Упадет — поранит кого-нибудь. Уходя она отодвинула его от края стола.

Глава 21 Каждый дом — остров

Сердце Венеции было полузатопленным миром: каждый дом — остров, каждая улица — канал, кишащий людьми и лодками. Лодки-дома, лодки-лавки, лодки влюбленных, лодки ссорящихся, лодка-часовня, с носа которой краснолицая монахиня вопила о покаянии. Вода плескалась вокруг зданий и внутри них. Люди вплывали в двери и рыбачили с балконов. Пахло морем и сточными канавами. Чайки ссорились над головой, осыпая все градом помета.

— Идеальный повод для урока, — сказал Бальтазар.

Алекс откинулась на корме и застонала. — Я думала, мы изучаем историю Трои, а не Венеции.

Колдун закатил глаза, как обычно, когда она говорила. — Все взаимосвязано, дитя. Троя, Венеция, все государства Средиземноморья — ветви одного корня. Какого?

— Империя Карфагена, — буркнула она.

— Почему народы Южной Европы и Северной Африки говорят на языке, произошедшем от древнего пунического?

— Потому что карфагеняне сжигали несогласных, — лениво заметил барон Рикард, наблюдая, как мальчишки гоняют плот.

— Сжигать людей — не всем по вкусу, — парировал Бальтазар, — но это эффективно. Когда Карфаген завоевал Южную Италию, он воздвиг храмы, на которых стоит Святой Город. Когда захватил Северную — колдуньи-инженеры перегородили По и Пьяве, осушили лагуну и основали сей великий город на плодородной земле.

— Величайший город мира, — пробормотал Марангон с кормы, поднимая шест, с которого капало, как дождь.

— Жители Кракова, Атлантиды, Дижона оспорили бы это, — продолжил Бальтазар, — но в зените славы Венеция блистала. Карфагеняне строили виллы, храмы, рынки, проекты, затмевающие наши жалкие потуги. Когда их империя раскинулась до Трои, здесь была северная столица.

— Что пошло не так? — спросила Алекс, надеясь избежать вопросов.

— С востока хлынул враг, чей фанатизм и магия равнялись их собственным. Угадаешь?

Санни внезапно появилась на корме за спиной Марангона, вне поля зрения Бальтазара. Широко раскрыв глаза, она указала на себя двумя руками, затем исчезла.

— Эльфы? — рискнула Алекс.

Бальтазар поморщился. — Рад, что хоть что-то в голове осталось. Отражение эльфов истощило Карфаген, и враги воспользовались слабостью. Величайшая империя рухнула. Западные осколки продержались век-другой. Венеция избрала дожа, цепляясь за клочки земель: Далмацию, Рагузу...

— Рагуза очаровательна, — вставила Батист.

— Все любят Рагузу, — кивнул барон.

—...острова Эгейского моря. Даже когда культ Спасенных объединил племена Европы. Даже когда эльфы вновь хлынули на Святую Землю, а крестовые походы позорно угасли. Даже среди войн, чумы и голода здесь оставался отсвет былого величия.

Марангон снова шлепнул шестом о воду, брызги тяжелых капель застучали по лодке.

— Так... — Алекс выговаривала каждое слово. — И что пошло не так?

Бальтазар самодовольно откинулся. — Лет пятьдесят назад...

— Пятьдесят два, тринадцатого Милосердия, — поправил Марангон.

— Весной и летом бушевали шторма. Дождей не видели столетиями. А древняя дамба на По, которой тысяча лет...

— Рванула, — буркнул Якоб.

Бальтазар оскалился. — Честно, мне даже не дают закончить. Лагуна затопила город. Бедные районы на возвышенностях уцелели, а лучшие части у воды...

— Стали худшими, — закончил Якоб.

— По уши в воде, — добавила Батист.

— Великие свершения древних. — Барон Рикард провел рукой по воде. — Были уничтожены дождем.

— В засуху вода спадает, открывая мозаики Великого форума. Люди возвращают первые этажи. — Бальтазар махнул на полосы высохшей воды на стенах. — В дождливые годы каждый дом — остров.

— Собор Святого Михаила обычно затоплен, — сказал брат Диас. — Вместо скамей — лодки.

— Почему не починят дамбу? — спросила Алекс.

— Легко сказать! — Бальтазар развел руками. — Для начала воскресите зодчих древней Африки. Иначе — забудьте. Эльфы разрушили Башню Чисел в Антиохии, англичане сожгли библиотеку в Кале, а колдуньи Карфагена, пытаясь изменить течение, открыли врата ада и погубили свой город.