Дьяволы

— И дают значок.

— Зачем?

— Чтобы все знали, что ты святее других. Прилепи имя святого и паломники заплатят за что угодно. Хороший бизнес, если влезть.

— Тебе бы понравилось?

— Есть вещи и похуже.

Тишина. Уханье совы. Шум лагеря вдали. Ветер качнул листву.

— Тебе не... одиноко? — спросила Алексия. — Здесь? В одиночестве.

Санни посмотрела на звездный просвет в облаках:

— Почему?

— Я не люблю людей, и они меня тоже, но... они мне нужны.

— А по кому мне скучать?

Алексия перебрала их группу: чопорный монах, напыщенный маг, придирчивый вампир, угрюмый рыцарь, татуированная женщина-бойня... Пожала плечами:

— По мне?

— Но ты здесь.

Алексия съежилась в дерюжной рясе. Неудобно, не тепло, но бывало и хуже.

— Рада, что мы так общаемся, — пробормотала она.

Глава 18 Чистота нечистоты

— Сюда, — сказала Волчица Вигга, шагая к реке.

— Ага, — пискнула Алекс, спеша за ней. Ей приходилось делать три шага на каждые два Вигги. Отчасти потому, что она была худенькой задохлицей, а отчасти потому, что каждый ее шаг словно извинялся за что-то.

Вигга же никогда не извинялась. Никогда. Даже до укуса. Она любила идти. Чувствовать, как грязь сжимает подошвы ее ног, будто пожимая руку. Якоб что-то говорил про «инкогнито», и ей казалось, что это кто-то скрытный, но она такого не знала. Красться — это подходило Санни, которая была тонкой как проволока, подходило Батист, умевшей пролезть в замочную скважину с ехидной улыбкой, и даже Алекс, ничем не примечательную, которую можно было не заметить, даже если она стоит прямо перед тобой.

Но для Вигги это не работало. Костюмы для скрытности не шили ее размера, поэтому она скинула капюшон, встряхнула волосы и выпрямилась во весь рост. Если какому-то уебку хочется, чтобы она съежилась, то пусть попробует заставить. Посмотрим, чем это кончится.

Люди глазели, конечно. «Какая огромная женщина», наверное, думали они. И были правы. И че?

— Стыдиться нечего, — всегда говорила ее мать. — Если ты не нравишься людям — это их проблемы. Не страдай из-за этого. Нахуй их, — так она говорила. — Желающих заставить тебя страдать и так хватит, не надо помогать ублюдкам.

Ее мать так и не заставили опустить глаза. И, клянусь бородой Одина, все пытались. Поэтому Вигга тоже не опускала. Ни перед кем.

— Нахуй их, — проворчала она.

— Кого? — спросила Алекс.

— А, — Вигга забыла, что принцесса рядом. — Всех. Нахуй их всех. Это моя... как это называется?

— Философия?

— Девиз, — ответила Вигга, затем нахмурилась. Ее мучила жажда. Она постучала пальцем по грудине. Казалось, под кожей живет сама жажда: ноет и грызет ее нутро. — Надо выпить.

— Ты только что пила, — Алекс снова засеменила за ней. — Ты выпила всю нашу воду.

— Это было тогда.

Вигга редко вспоминала прошлое. Прошлое — как скорлупа. Расколол — и зачем оно? Выбрось и иди дальше, копить эту хрень незачем. Да и память у нее дырявая. Выудить что-то кроме смутных обрывков старше недели всегда казалось каторгой. Скучища ебаная. Терпения не хватало. Терпения у нее никогда не было, даже до укуса.

— Зачем переживать? — говорила мать, улыбаясь и заплетая Вигге косу. Мысль о матери заставила Виггу улыбнуться. Она провела пальцами по волосам, пытаясь вспомнить то ощущение. Тянущийся скальп. Заботу. Крики чаек над пристанью и запах рыбы. Разве она не думала, что не вспоминает прошлое? А теперь вот вспомнила. Может, она помнит все время, а потом забывает, что помнила.

Вигга снова нахмурилась. Теперь она сама себя запутала.

— Все в порядке? — спросила Алекс.

— А почему нет?

— Почему мы остановились?

— А. Точно. — Вигга двинулась дальше. Она любила идти. — О чем я говорила?

— Ты не говорила ничего.

— А. Точно. Я что-то думала?

— Откуда мне знать?

— А. Точно. Жарко, да?

— Не очень.

— М-м. — Вигга вытерла пот с ямочки у основания горла. Он почему-то всегда скапливался там. — Хочу пить.

— Ты уже говорила.

— Говорила? Надо воды достать.

— Мы... этим и занимаемся.

— А! Поэтому и идем к реке. Хорошо. Отлично. Надо взять ведро.

Алекс приподняла брови и опустила взгляд вниз. Вигга последовала за ним.

— Ааа, — у нее в руке было ведро.

— Якоб дал нам его.

— Верно. Якоб мужик практичный. — Он позаботился обобрать трупы в таверне на монеты, кольца и прочее барахло, чтобы теперь они могли купить еду, одеяла и все такое. Хотя Вигге одеяла были не нужны. Ее тело пылало жаром, словно горнило Брокка и Эйтри. Такой погоды, что заставила бы ее замерзнуть, просто не существовало. Наверное, она бы бросила всю добычу и ушла. Якоб хорош в планировании. В деталях. А Вигга была ужасна в мелочах. Всегда такой была, даже до укуса. «Ты ужасна в мелочах, Вигга», — часто говорила мать.

— Хорошо, — сказала волчица. — Деньги смазывают колеса. Без них ни хрена не купишь. Только долги наделаешь.

— Поверь, я знаю. Я, кстати, и сама оставила за собой парочку долгов...

— Надо поссать. — Вигга подобрала свой чертов плащ-тряпку, сошла с тропы и присела в траве.

Алекс моргнула. — Ты прямо... здесь... — Но Вигга уже стягивала штаны. — Ну ладно.

Пара паломников, направлявшихся к реке, уставились на нее. — Доброе утро! — крикнула Вигга, но те поспешили прочь. — Что им в задницу впилось?

— Не знаю, — пробормотала Алекс, почесывая затылок. — Может, ты...

— Иии... готово. Ха! Не стой под горой, а то смоет! Прямо как когда сыновья Бора убили Имира! Тут целый потоп!

— Ага. — Алекс прищурилась, глядя на горизонт. — Настоящий фонтан. Видно, питье того стоило.

— Я так и знала! — Вигга с дрожью выдавила последние капли, тряхнула задницей, натянула штаны и зашагала дальше, оставив Алекс семенить следом. Чего стоять?

— Ты ведро забыла!

— Ага, зато ты его взяла. — Вигга хлопнула Алекс по спине, едва не сбив ее с ног, и ухватила за плечи, чтобы выровнять.

Папа велела присматривать за принцессой Алексией, а Вигга обожала Папу. Забавная девчонка! Они болтали о том о сем. Правда, Вигга обычно сидела в клетке, но она и так чаще в клетке торчала, так что причины понимала. Они друг друга чувствовали. Может, обе по матерям скучали. Ее Святейшество сказала «присматривай», вот Вигга и решила, что принцесса ей нравится. Если уж присматривать, то зачем еще и ненавидеть? Только себе жопу нагрузишь. А жизнь и так боль, не надо себе мешать, как Хальвдан говаривал. Перед тем как она его прикончила.