Дыхание Голгофы

– Мы едва ее не потеряли. Боюсь, коллега, что о родах…

– Не надо, я понял, - перебил я его. – И каков прогноз вообще?

– Ну, сердце еще пол-беды. Я думаю молодая, все восстановится. Уже наметилась хорошая динамика. А вот психика. Сегодня был консилиум. Решено перевести вашу супругу в психиатрию. Представляете, берет в руки подушку и ходит по палате, нянчит, как ребенка. Даже мне, повидавшему многое, смотреть на это… - доктор покачал головой.

– Я могу зайти к ней в палату?

– Вообще бы не желательно. Но пойдемте, рискнем, а вдруг… - Он подал мне халат. – Наденьте. Она одна в палате. Но дежурит санитарка. Я зайду первым и позову вас.

Мне показалось, прошла целая вечность, прежде чем пригласил доктор. Анюта сидела на кровати, крестиком сложив на груди руки. К моему появлению она отнеслась равнодушно. Только на мгновение задержала взгляд и подбородок ее дрогнул. И вдруг страшная гримаса исказила ее лицо – она что-то гортанно выкрикнула и свалилась с кровати на пол в эпилептическом припадке. Мы с доктором ее подняли, уложили на кровать. И глаза моей Анюты вдруг стали совершенно стеклянными.

– … Все. У меня больше никаких аудиенций. Только перед вашим приходом ее укололи нейролептиком, - сказал доктор Зубов, когда мы вышли. – Я даже родителей к ней не пустил. Только для вас сделал исключение. Так что, извините, коллега, но к сожалению ваша следующая встреча с женой будет уже в психиатрии. А там?... Все мы под Богом…

Я пожал ему руку.

– Спасибо, Петр Петрович.

Я вышел на порог отделения и тут раздался звонок моего радиотелефона.

– Здравия желаю, - услышал я голос Батищева. – Как супруга?

– Плохо. Узнала меня и у нее начался припадок. Сегодня был консилиум. Решили перевести ее в психиатрию.

– Старик, может отправить ее в хорошую клинику в столицу? – спросил Руслан.

– Скажи еще - когда победим, - уловил я себя на том, что едва сдерживаю себя.

– Теперь я думаю, наверное, ты был прав. Стоило ли такой ценой?!

Возникла пауза. Слов не было.

– Что там у нас по графику, - спросил я. – Столько крови… Надо же закончить.

– Надо, друже, надо. Остались тут считанные деньки. Так что извини, старик, но обратной дороги нет.

– По-моему я уже это слышал. Мне все кажется, что я сплю. Что вот я проснусь и ничего такого со мной не было… - сказал я.

– Ты устал, друже. Устал. Что я могу сделать для тебя?

– Спасибо, ты не Бог, - ответил я.

– Да, кстати, на встречи теперь будут ездить Фрося и Антипов. Одна мелкота осталась. Ты будешь для души сидеть в общественной приемной и принимать граждан по личным вопросам. Ну, дотянем как-нибудь эту кампашку. Данные самого последнего опроса – мы в очень большом отрыве. Мучеников любят. Я думаю босяк этот уже смирился.

– Ой ли?! – улыбнулся я себе и отключил связь.

Но едва я только сделал шаг к своей машине, меня окликнул мужской голос:

– Извините, товарищ офицер, можно вас на минутку. – Передо мной стоял мужчина средних лет в куртеце из плащевки, фуражка набекрень, глаза веселые, броские. – А я вас тут караулю. Вы же кандидат? Я хочу как избиратель, дать вам наказ.

«Ну, нашел подходящее время для наказов», - в сердцах подумал я. Но здесь я заметил, что он в больничных пижамных штанах, отказывать не удобно.

– Слушаю.

– Я тут вот загораю после инфаркта. Скоро выпишут. Я человек рабочей профессии. Токарь с машзавода. Говорят, вы там у нас, когда я сюда загремел, зажигали. Меня зовут Аким, а по отчеству Леонардович. Во как. Батька у меня вообще был Леонард Илларионович. Из крестьян середняков. Но потом экспроприация. И стал я как у Некрасова, помните, про Якима Нагого. Ну тот. Что «до смерти работает, до полусмерти пьет». Вообще-то свое я отпил, не про то… А видок у вас сейчас, прямо скажу, не для фанфар.

– Эт точно, - подтвердил я. – Есть малость… Устал.

Я сказал это для того, чтоб этот Аким «проникся пониманием». «Или ближе к делу или отпусти».

– Вам бы отдохнуть, это верно. Хотя выборы кончатся - отдыхать и вовсе некогда будет.

– Это ж почему? – спросил я. Черт возьми, чем-то держал меня Аким по отчеству Леонардович. Тут на душе волки воют.

– Дак этой власти все по фигу было. Только под себя гребли. А вы – человек свежий. Да еще и «честь имею». Наверху номенклатурщики, бывшие коммуняки могут не понять. Денег у державы нет. Война с чеченами того и гляди грянет. Вот и получится как в той песенке: «Кто на новенького».

Тут я усмехнулся.

– Извините, Аким Леонардович, я не понял – кто сейчас с кем встретился? Вы со мной или я с вами?

– Так в том-то вся и штука, что вам, молодому, надо к нам прислушиваться, старым. Сейчас. В общем, загрузил я вас сразу, понимаю. Это от жалости к вам. Вы мне в сыны годитесь. Вот чтобы не получилось, как в том сказании про Прокруста. Загонят вас в каморку и на топчан. Хорошо, если ноги вытянут до калибра. А если голову оттяпают?

Тут мне и вовсе стало любопытно. Аким этот, точно «глас народа». Вот если бы только камня на душе не было.

<