Эффективная масса

Решив немного разрядить обстановку, я заговорил с ней снова:

— А кто такой древогрыз? — мне вспомнилось, как Ханс назвал того монстра, которого я убил. Мне очень хотелось отвлечься от всего происходящего и немного поболтать с настоящей, живой девчонкой, раз уж она всё равно первой подошла.

— Зверь это такой. Ты ж сам знаешь. Ты даже смог его убить. Хотя Курт удивился — он говорил, что никто не может вот так взять и разрезать его череп пополам, — она болтала, а я слушал.

— Ну, а почему древогрыз? Он чего, на древесной диете? — мне на самом деле было всё равно, просто хотелось, чтобы она продолжала говорить.

— Ха-ха-ха, — её смех оказался легким, почти птичьим. — Глупенький, неужели не знаешь? У него ж зубы всю жизнь растут. Чешутся. Вот он их об деревья и чешет. Отсюда и название такое. А ест он мясо. Он же хищник. Как ты вообще можешь такое не знать? Откуда ты взялся?

— Ну, как откуда? С неба свалился, — ответил я, а затем, обреченно вздохнув, добавил: — Но взялся ещё дальше. И дальше не только в пространстве, но и во времени.

Она округлила глаза. Казалось, её мозг внезапно завис, пытаясь переварить информацию. Я чувствовал, как в голове у неё крутились шестерёнки. Но вскоре выражение лица вернулось к нормальному, и она снова семенила рядом, хотя вопрос больше не повторила.

Курт, который всё это время молчал, наконец скомандовал остановиться на привал. А меня посетила мысль: «Слава Богу. Если бы мы ещё час так шли, я бы сам себя начал за кого-то другого принимать».

Место крушения угнанного челнока. Утро того же дня.

Голубое солнце только начинало выглядывать из-за горизонта, окрашивая небо в переливы фиолетового и золотого. Лучи его мягко пробивались сквозь кроны деревьев, рисуя узоры на траве и пыли. Воздух был прохладным, а легкий ветерок разносил запах мокрой земли и чего-то металлического — остаточного дыма после взрыва.

Лес тихо шелестел листвой, словно обсуждал с самим собой случившееся. Если не считать этого почти что колдовского перешептывания, стояла относительная тишина. Живность давно покинула место крушения, почуяв опасность раньше, чем она пришла. Ни птиц, ни насекомых. Только деревья да шаги чужаков на поляне.

На конце просеки лежал сбитый челнок ксархов. Это был малый транспорт, но даже он теперь казался гигантским обломком, наполовину вдавленным в землю. Из дыры в борту еще недавно валил плотный дым, но теперь от него осталось лишь едва заметное облачко пара, поднимающееся в холодном утреннем воздухе.

— Здесь никого нет. Все ценное уже вынесли, — сказал один из ящеров, выходя из челнока. Он был высоким, широкоплечим, с характерной зеленоватой чешуей, блестящей в свете рассвета. Его голос звучал глухо из-под полумаски экзоскелета.

Три других ящера подходили к нему со стороны леса. Они двигались медленно, осторожно — несмотря на размер и силу, каждый шаг их был точным, как будто они проверяли почву перед тем, как ступить. Эти четверо отличались от обычных ксархов. Их экзоскелеты были настоящими боевыми машинами: хромированные пластины, усиленные суставы, сервоприводы, мерно щелкающие при каждом движении. На головах — обтекаемые шлемы, в которые было вмонтировано оптическое оборудование. Спины украшены плазменными винтовками, а на поясах — нейрохлысты, готовые к немедленному использованию.

— Мы прочесали местность, — заговорил старший среди подошедших. Его голос был чуть выше, чем у первого, и казался более сдержанным. — Прилетевший был один. Похоже, военная униформа. Но есть следы ещё двенадцати шак-халов. Пятеро ушли в другую сторону. Их следы тяжёлые. Они что-то несли. Наверняка — трофеи.

— Да, в челноке ничего нет, — подтвердил тот, кто осмотрел корабль изнутри. Он спускался по трапу, и каждая ступень эхом отзывалась в его броне. — Энергоблоки, инструменты, даже провизия… ничего, пусто.

Он сделал паузу, оглядываясь по сторонам.

— Ворами займемся позже. Наша цель — пилот. Он нужен живым.

Короткий диалог был закончен. Четверо ксархов бегом скрылись в лесу, направляясь по следам Макса. Их движения были плавными, почти бесшумными. Каждый шаг сопровождался едва слышным жужжанием — работающими сервоприводами.

«Только этих мне тут не хватало», — думал ещё один ящер, отключая искажающее поле и отходя от дерева, у которого наблюдал за происходящим. «Старик всё-таки опередил меня и отправил сюда космодесант».

Это был Аркх-Су. Один глаз у него был закрыт повязкой, второй — внимательно следил за лесом. Он оставался незамеченным, потому что знал, как быть невидимым. Тени для него были как вторая кожа. Маскировка, терпение, наблюдение — это была его стихия.

Убедившись, что десантники удалились с места катастрофы, Аркх-Су медленно, без единого лишнего движения, подошёл к трапу. Остановился. Резко обернулся, проверяя окрестности. Солнечный блик на черной повязке мелькнул, как предупреждение. Всё тихо. Никто не услышал, никто не заметил.

Поднявшись на борт, он сразу направился в пассажирский отсек. Там было просторнее, чем в кабине, и куда темнее. Обшивка некоторых стен обгорела, пол покрывала пыль. Аркх-Су знал, что искал. Он уверенно подошёл к третьему шкафчику слева, аккуратно открыл его и протянул руку внутрь.

Его пальцы коснулись стенки шкафа, и он надавил на три точки, как и указал ему Эсот. Задняя стенка шкафа легко отъехала, открывая тайник. Внутри лежало небольшое устройство, которое серый велел забрать. Его назначение было не ясным, но Аркх-Су сделал всё так как и было сказано. Ящер бережно забрал его, положив в свою набедренную сумку.

Затем он развернулся и быстро, но неспешно, направился к выходу. Больше ему тут делать нечего. Теперь он знал, что этот шак-хал смог выжить при падении и прячется где-то в лесу. И, что важнее, — он оставил следы. Сейчас его задача — следить за десантом и понять, что они знают. А главное — попытаться найти человека до них.

Он спустился по трапу и, не оборачиваясь, пошёл в сторону леса. Шаги его были бесшумны. Даже трава не шуршала под ногами.

Глава 9. И на танк найдем управу: бластер, вялый меч и Лана.

Место для привала Курт выбрал не случайно. Мы вышли на небольшую поляну, окружённую плотным кольцом деревьев. Прямо посередине её возвышалось древнее дерево — исполинский ствол, покрытый трещинами времени. Чтобы обхватить его руками, потребовалось бы человек пять. Через всю поляну протекал ручей. Иногда он бывал здесь широкой речушкой после дождей, но сейчас это был длинный овраг шириной метров пять и высотой стенки около полутора метров, по которому еле-еле текла тоненькая струйка воды.