Его искали, а он нашелся

– Говоришь, нужно пробиваться к храму.
– Как ни в чем не бывало, осведомилась девушка, повязывая на лицо тряпочную балаклаву, и, дождавшись его кивка, продолжила.
– Ну, значит, пошли к храму. И да, ты, как боец ближнего боя, идешь первым.

– Все ради ваших прекрасных глаз.
– Просиял Пьер, знатно успокоившись, когда осознал, что за спиной у него будет как минимум один боевой свинцестрел в изящных женских пальчиках.
– Вот только, готов просить о том прощения, я не знаю, где здесь ближайший храм - я редко посещаю Вечный, а изучить успел только расположение борделей.

Ничуть не смутившись упоминания столь недостойных леди заведений, теперь уже точно напарница лишь удивленно приподняла бровь, да и задала еще один неожиданный (как-то слишком просто она умудряется его удивлять, это не спроста - любовь, не иначе, и, конечно же, взаимная) вопросец:

– А откуда название того храма, откуда убежал, знаешь?
– Подозрительность в ее голосе напрочь отсутствует, интуиция молчит, но что-то подсказало Пьеру, что если он ответит неправильно, моргнуть уже не успеет.

– Ну, там был бордель напротив.
– Невинно шаркая ножкой (с командирами иногда срабатывало, особенно если они имели сиськи) произносит мечник.
– Храм покровителя воинов, а они такие места зело уважают. Да и посещение службы Вознесенному Воителю, если сам живешь с клинка, подымает мужскую силу... ну, мне рассказывали.

Он моргнул.

Она моргнула.

– Тогда пойдем туда.
– Указала она пальцем на северо-запад, тут же переходя на легкий бег, запрыгивая на самую целую крышу из оставшихся.

Пьер очень порадовался тому, что развивал себе атрибут ловкости по методу весенней лозы, потому что распределяй он их по шаблону железной крови и просто не угнался бы за этой красоткой, лишившись возможности понаблюдать за ее аппетитной задницей в обтягивающих штанах (о, эти задницы авантюристок и эти штаны, благослови боги того, кто такую форму одежды ввел среди воительниц Гильдии). Потому-то он и не сразу вспомнил, что хотел задать вопрос:

– А какой храм в той стороне?
– Не сбить дыхание при таком темпе, который напарница, несмотря на стрелковый класс, выдерживала омерзительно легко, было трудно, но он справился.
– Той, куда мы идем?

– Понятия не имею.
– С ноткой веселья призналась она, чуть замедляя бег, чтобы он не выкашлял собственные внутренности от перенапряжения.
– Я тоже Вечного не знаю, а где искать бордели, тебе и так известно.

О.

О!

Вот теперь он уверен - им точно удастся подружиться.

В какой-то миг события битвы слились для Вараа в цепь отдельных кадров, обрывочных образов и едва различимых воспоминаний. То ли его амулеты все-таки дали сбой, а бенефики не уследили за наложенными благами, то ли просто напряжение последних часов доконало юного воина, но не самый слабый мечник и страж, разменявший четверть сотни ступеней, просто поплыл и действовал скорее по инерции, чем осмысленно. Выручили тщательно вбиваемые наставниками рефлексы, спасая там, где мозги могли только погубить. Вот вроде бы никогда труса не праздновал, всегда в боевой обстановке вел себя спокойно, но, как говорится, воитель познает себя только в настоящей битве. Прошлые конфликты, видимо, оказались недостаточно настоящими, что даже логично - придумать более масштабное побоище, чем то, во что обернулся сегодняшний день, будет непросто.

Где-то после третьей попытки штурма, когда в бой пустили не только культистов и стандартных тварей, но еще и каких-то поразительно мерзких одержимых детишек, набранных, не иначе, по ближайшим домам призрения и рабочим приютам, а после пущенных на сосуды для относительно слабеньких, но очень уж гадостных тварей. Хрупкие, тупые и маломощные, они звучно лопались при попытке их ударить, заливая своих убийц не привычной смесью гнили и золотистого меда, а концентрированным флером с алхимическими присадками, что проедали и броню, и щиты, и, судя по всему, даже души.

Вараа успел сбросить с себя стремительно ржавеющий и растекающийся нагрудник и перчатки, но после этого разум стража поплыл, унося его ввысь, как при приеме слишком большого количества обезболивающих зелий. В таком состоянии, да еще против Извергов, шансов у человека просто нет, но ему как-то повезло выжить. Не иначе сама Фортуна поцеловала его и назначила новым любимцем на ближайшие сутки, потому что никаких иных идей у воина не имелось. Разрозненные кадры воспоминаний, когда он их смог нормально осознать, заставили бы поседеть, не будь он налысо обритым, согласно традиции его воинской школы.

Взрыв живых бомб.

Сломанный строй, распадающийся на отдельные группы, а то и вовсе одиночек под непрерывными атаками тварей, культистов и подвернувшихся под руку несчастных обезумевших горожан. Сверху кружатся в зловещем и манящем танце сотни мелких огоньков, почти неопасных поодиночке, но контролируемых кем-то умелым и осмотрительно держащимся подальше от чужих клинков и магии. Крики, стоны и вопли умирающих и затронутых, сливаются в выдирающую мозг симфонию, кто-то из магов отдает приказ бить площадными атаками, не заботясь о сохранении жизней попавших под удар союзников.

Удары льда и молний.

Разлетается на куски старина десятник, так и называемый ими всеми Десятка, когда его, уже агонизирующего и с перегрызенным горлом, накрывает потоком танцующих снежинок. Вараа что-то кричит, одновременно угрожающее и несуразно-смешное, отчего тут же начинает смеяться. Руки словно деревенеют, а потом их как будто бы направляет чья-то еще рука. Был это эффект одного из наложенных благ или все-таки что-то еще, но окосевший парень с легкостью снимает двух вооруженных топорами культистов, затратив на каждого по одному удару, закрывает себя их умирающими телами, а когда эти тела обращает дымящим и зажаренным фаршем от удара подобравшейся слишком близко твари, то убивает еще и ее, затолкнув пяток боевых амулетов-детонаторов в широко раскрытую пасть на груди.

Вопль поймавшей стрелу авантюристки из какого-то отряда, присоединившегося к обороне малого магистрата восточных кварталов, а он пытается ее спасти, но вторая стрела пробивает ей череп, затыкая вопль. Третью стрелу он пропускает в пальце от собственного лица, застыв на месте, повинуясь какой-то нашептанной истине, чистой и невообразимо далекой, далекой как... Еще одно мимолетное движение, совершенное против собственной воли и удар мертвой авантюристки, внутри которой пустили червеобразные корни вросшие в нее стрелы, проходит за спину Вараа, когда он сам подается ей на встречу, размазывая тело могучим ударом, подобно подгнившему баклажану.

Взрыв под ногами.

Он начинает перекат заранее, словно уловив отблеск грядущей беды, тончайший намек, будто звездное полотно в отражении чистого храмового пруда, прыгая прямо в пасти наступающих на него тварей. Их не меньше десятка, окруженных доброй сотней мелких душ-огоньков, а внутри этой тучи скрывается и тот, кто этой мелочью управляет. Встречный удар флера парализует, заставляет упасть на колени, не вставать с земли после переката, но мигом спустя сзади взрывается земля, взрывается чистым Солнцем. Кто-то из геомантов сумел доставить целую связку взрывных амулетов на однотипной планарной энергии прямо под ноги добивающим первые ряды, - сломанные ряды, - защитников тварям. Кто-то пожертвовал ими всеми, но времени на обиды нет - удерживающих его мелких извергов уничтожило, зато их магия, их тела защитили Вараа от взрыва и поражающих факторов, позволив оказаться ровно напротив все еще шокированных внезапной ловушкой тварей, оказаться напротив кукловода и его свиты из тварей, что сильны только на дистанции.