Его Медвежество и прочие неприятности

– Чем это Вы его вырубили? – удивился, когда они закрывали камеру. Дорис верещала так, что можно было не сдерживать голос.

– Ударом между ног, в живот и по шее.

Слав посмотрел на нее очень странно и опять покраснел.

Едва только открылась дверь, Валерию смело ураганом по имени Дорис - женщина зацеловала и затискала ее, нарушая все мыслимые приличия.

– Ничего не сделал? Не успел?! О, моя девочка!

– Не… у-спе… кххх...

– Дорис, - железной рукой Слав отодрал служанку от полузадушенной Валерии, - нам надо освободить лэрда.

– Да-да, конечно, - Дорис завертела головой, - а… а куда нам?

Они обе с надеждой уставились на Слава. Он же все-таки стражник! Ну должен ведь знать хоть что-нибудь. Юноша растеряно взлохматил белокурые волосы.

– Лэрда держат в северном крыле…

Это Валерия знала. Да все знали!

– …а нас… нас, наверное, недалеко от него. Самые древние камеры - первые, посредине примерно. В любом случае, надо отсюда выбираться…

Но речь Слава прервали тяжелые шаги. Значит – стража все-таки была здесь. И короткая минутка тишины привлекла их внимание.

Не сговариваясь, все трое спрятались за колонну. Валерию трясло, а Дорис зажимала любимым платочком рот. Каждый скрип кожаного сапога звучал похоронным маршем. Валерия старалась взять себя в руки, но не могла, перед глазами кружилось от страха. И вдруг – Слав пропал.

Это было быстро. Крик, звон и тишина.

– Лэрди, он один… Выходите.

О, Творец! Она выползла из-за колонны и чуть не заползла обратно. Под распластанным на полу телом ширилось темное пятно. Слав деловито отстегивал нужные предметы и стаскивал броню - решил переодеться стражником. Дорис к мертвому осталась равнодушна.

– Идемте, госпожа, - подхватила под руку, - закройте глазки, я поведу.

И они побежали вперед по темным и широким коридорам, прятались в тени от каждого шороха и наощупь искали дорогу, что выведет их к Бьерну. Редкие заключенные, как цепные псы, сопровождали их побег злобным и бессильным рычанием или требованием выпустить, но никому из них нельзя доверять – они могли подставить в любой момент, вонзив нож в спину. Пусть потом кто-нибудь разберется, виновные они или нет, а сейчас важен лишь один пленник.

Валерия почти никогда не обращалась в молитвах с просьбами или жалобами, но за эту неделю, похоже, побила все рекорды. Каждый шаг был пропечатан мысленным обращением к тому, кто бесконечно сильнее. Должен ведь Творец слышать хоть что-нибудь! Совсем немного, но помочь добраться до любимого. И Валерия уже поверила в благословение свыше – каждый раз им удавалась спрятаться от стражи или переждать в открытых камерах, но один из поворотов обрубил едва отросшие крылья надежды.

– Четверо, - прошептал бледный Слав, оттесняя их к стене. – Значит, есть что охранять. Мы…

Взрыв хохота перебил его речь. Стража находилась далеко, но их разговор был слышен. Банальщина - обсуждение побед на постельном поприще. Грязные подробности, щедро сдобренные бранью и смешками. Но все равно приходилось пропускать сквозь уши поток нечистот, чтобы понять – зачем их так много здесь. А в груди царапалась крепнущая уверенность. Валерия просто чувствовала, что Бьерн– там, за спинами четырех вооруженных до зубов стражников, охранявших перекрестье коридора.

– … медведь…

Валерия встрепенулась, услышав то самое кодовое слово. Больше стража не болтала про девиц - петли разговора ушли в сторону молодецкой удали. Да, Бьерн был там! Сейчас мужчины спорили, кто сможет войти и поглумиться над беспомощным пленником.

– Нельзя упускать шанс… - шепнул Слав, - они откроют дверь…

Спор набирал обороты.

– Их четверо, - проскулила Дорис.

– А меня тренировал лэрд. Лэрди?

Опять все зависело от ее решения! И это было тяжело.

– У нас… нет выхода.

Глаза служанки заблестели от слез, а юноша ободряюще кивнул.

– Я пойду к ним. Не ждите моей победы, ищите лэрда. Ему хватит мелочи, чтобы выбраться.

Слав видел заколку в ее руке. Валерия заменила ее на меч убитого стражника, но таким не вскроешь замок. И все же оружие пригодится мужчине, когда придется бежать отсюда.

– Лэрди… - юноша замялся, но громкие крики и звон ключей добавили ему решительности, - скажите Мари… Она… Она… Я ее люблю.

Валерия только кивнуть могла - в горле стоял ком. Больше не медля, юноша выскочил в коридор. И ей бы очень хотелось держать глаза закрытыми и спрятаться в дальний угол, надеясь, что все закончится лёгкой победой Слава и освобождением Бьерна, но звон мечей наполнил пустой коридор, и она вынуждена была смотреть на метавшийся в разные стороны комок. Он то распадался на отдельные составляющие, то вновь собирался вместе, Слав уводил мужчин в сторону, лёгкий и быстрый, юноша отражал удары и ловко петлял между опорных колонн. Один из противников – жертва внезапного нападения – лежал на земле, второго Слав успел ранить, но все равно этого было мало.

– Бежим!

Дорис оказалась хладнокровнее ее. Пихнула в бок, приводя в чувство и направляя движение. Прижимаясь к стене, они рванули к распахнутой двери. От смеси адреналина и страха Валерия не поняла, как преодолела это расстояние, но, стоило лязгнуть двери, очнулась, понимая, что их дерзкая пробежка осталась незамеченной.

Под приглушённые звуки сражения Валерия метнулась к единственной камере в конце короткого коридора, но, не пробежав и половины, пошатнулась и привалилась к стене.

– Нет… Нет, нет, нет….

Ее затрясло в ознобе. Не камера – колодец! За толстыми прутьями, окружённая двухметровым отступом, зияла черная дыра – теперь Валерия ее видела. Творец… она же не знала!

– Кто здесь?

Любимый голос наполнил смятое горем сердце жизнью.

– Бьёрн….

– Лери!

Он заметался внизу. Она слышала шорох и прыжки - наверное, пытался достать до края. Не получалось. Значит, колодец действительно глубок…

– Любимая, девочка моя, как ты? Лери!

– Я... я хорошо. Там Слав… и трое… - зубы клацали, норовя прикусить язык. Никто не говорил про колодец! Почему он не в камере? Обычной камере с замком и деревянной дверью? Бьерн мог бы вскрыть ее. Или выбить. Или…

– Лери, мне нужна веревка. Восемь витков (прим. автора – около восьми метров)

Восемь! Отчаянье швырнуло в новую яму паники. Восемь, восемь... Взгляд упал на обрезанный подол. На платье Дорис. Опять на собственные голые ноги. Ткани не хватит – разрежь хоть два платья. Бьёрн тяжёлый, и ленты должны быть широкими. А вдобавок она так неаккуратно обстригла много! Горло пересохло, и в голове зазвенела пустота, выделяя два нужных слова. Обстригла. Много. Тяжёлая золотая коса сама легла в ладонь.