Экипажи готовить надо
Шрифт:
Надо было что-то делать.
"Ладно!
– решил он наконец.
– Первую смену отбарабаню, так и быть. Чтоб хоть не выглядеть трепачом, чтоб - на совесть. А потом удирать. Наотрез откажусь. В этом году кровь из носу, а вступительные сдать!"
Приказав Юрке Ширяеву построить отряд, Иван побежал к физруку, забрал у того все компасы, какие нашлись, зашел в пионерскую комнату за ватманом и, велев отряду шагать за собой, вывел его через северные лесные ворота.
Усадив всех на поляну, спросил:
– Кто умеет плавать стилем баттерфляй? Поднять руки.
Сорок
– Никто? А кто согласится на такой опыт: завязываю глаза, завожу в чащобу, развязываю, даю компас - выйди к заливу! Ну, кто выйдет? Кто знает компас Андрианова?
И обводил взглядом табор, и головы опускались, кое-кто смущенно улыбался.
– А что я нарисовал тут?
– Иван вывел на ватмане топографический знак, обозначающий колодец с журавлем, и, поворачивая его, чтобы видели все, ждал. И ничего не дождался.
– Да-а-а, - протянул он нарочито оскорбительным тоном. И помолчал с минуту, чтобы тишина стала неловкой, чтобы каждый из мальчишек испытал бы стыд за свою темноту, за свое невежество. Выждал и спросил: - Ну, а научиться плавать стилем баттерфляй или любым другим стилем хотите?
– Хотим.
– Конечно!
– Да хоть сейчас!
– В купалке не научишься…
– А вы умеете?
И опять Иван спросил:
– А по компасу ходить? По карте? Как разведчики, как геологи?
Начался шум.
– …А в поход, в настоящий поход, далеко, чтобы переправляться через реки, сплавляться на плотах, питаться рыбой и грибами?
– Ого!
– Вот это да!
– Иванлич, Иванлич!
– кричал конопатый Муханов.
– В поход туда, за овраги!
И Пинигина кричала что-то, а Боря Анохин крутил своим яйцевидным затылком, собирался, видимо, присочинить что-нибудь соседу; Юрка Ширяев слегка улыбался; кто-то уже вскочил на ноги. Тут Иван решил, что настало время произнести речь, которую он приготовил по дороге сюда и складности которой сам бы подивился, слушай себя со стороны…
– Пионеры третьего отряда, - требуя поднятой рукой внимания, сказал он, - я научу вас компасу и карте, научу вас мастерить плоты и рыболовные снасти, научу определять время по длине тени; погоду - по цвету зари. Вы должны уметь плавать, как рыбы, лазить по деревьям, как обезьяны, преодолевать ручьи, болота и кручи. Вы должны метко стрелять, знать каждую травинку в поле и в лесу, читать приметы, читать звездное небо и уметь ориентироваться хмурым днем и облачной ночью. Вы научитесь управлять лодкой и парусом, разжигать костер под проливным дождем. Я научу вас всему этому, а потом мы пойдем в настоящий поход далеко, за Китимские овраги. Там построим флот и сплавимся на нем к заливу. Согласны ли вы учиться, согласны ли преодолевать трудности?
– Согласны!
– Иванлич, Иванлич!
– Ура, ура!
– Эй, пацаны, пацаны, тихо!
"Вот так-то, уважаемая Анна Петровна!" - подумал Иван, довольный впечатлением, которое произвела его речь.
А пионеры окружили его, поднялся галдеж, голоса возбужденные, лица взбудораженные; снова пришлось призывать к порядку. Потом раздал компасы и прокричал первое
задание:– Определить азимут вон той сосны, что на пригорке!
На обед опоздали, за что Иван получил замечание от начальника лагеря.
Глава 8
Впервые за всю неделю не надо было надзирателем ходить у открытых дверей во время мертвого часа. Набегавшись по лесу, вволю накупавшись и налазившись по береговым кручам, пионеры дружно уплели обед и теперь дремали или спали. В обеих палатах стояла тишина.
Не захотела отдыхать только Пинигина. Она выпросила у вожатого разрешение почитать и теперь сидела в беседке, уставившись в книгу. Но, как заметил Иван, не читала, а задумчиво глядела поверх страниц. "Неужели все-таки собирается удрать?" - подумал Иван. Он прохаживался в тени террасы и соображал, как бы выкрутиться с проклятой инсценировкой.
– Люда!
– позвал он Пинигину.
Она вздрогнула и повернула голову.
– Давай с тобой в четвертый отряд сходим?
Девочка молча закрыла книгу, пошла рядом, грустная, серьезная.
– Ну, понравилось тебе сегодня?
– Ага… - вздохнула Мария Стюарт.
– Это было интересно.
И опять Иван вспомнил вчерашний педсовет, ее слова и то, как побагровел начальник лагеря после этих слов. "Если то, что говорят о ее матери и о Князеве, - правда, не жизнь у девчонки, а…"
Они подходили уже к террасе четвертого отряда, и по всему было видно, что приготовление к конкурсу у Тани Рублевой идет полным ходом. На столе лежали склеенные из бумаги и покрашенные в черный цвет каски, в углу террасы - деревянные автоматы. Пионеры мастерили что-то из марли и алюминиевой проволоки, взятой, видно, все из той же катушки, которая шла на обручи хула-хуп.
– Это голуби у нас будут, - улыбнулась Таня на вопрос Ивана.
– Мы решили "Витю Черевичкина" инсценировать. Чудесная, знаешь, песня, а почти забытая.
– Все новое - это хорошо забытое старое?
– рассмеялся Иван.
– Вот именно, - согласилась Таня.
– А вы что?
Иван пожаловался, что инсценировка у него горит, и Таня задумалась.
– А ты тоже военную возьми, песню-то, - предложила она.
– Им ведь только подавай военные… - Выглядела Таня этаким подростком: в синей курточке с погончиками, в узких техасах, волосы короткие, жесткие, выгоревшие на солнце. Небольшие глаза за толстенными стеклами очков светились умом и приветливостью. Иван почувствовал, что ему очень просто и хорошо с Таней, он уже верил, что инсценировка обязательно получится.
Остановились на песне "Дан приказ ему на запад…"
– Понимаешь, можно так!
– говорила Таня.
– На сцене… стол, на нем табличка…
– "Запись добровольцев"!
– Да. Секретарь ведет запись… а хор за сценой: "Уходили комсомольцы на гражданскую войну…".
– И вот остаются эти двое… - продолжал Иван, представив себе уже почти всю сцену и радуясь, что дело-то, оказывается, не такое уж и сложное.
– И он ей "напиши мне письмецо…"
– А девчонке красную косынку обязательно! Чтоб в духе времени… И всем котомки… тощенькие такие - в дорогу же!