Элоиза, дочь короля

— Не вините себя, отец Поль, — вздохнул Алистер, — я должен был быть осторожнее и проверить, чтобы в помещении больше никого не было.

Молодой лорд удручённо смолк. Он ворвался в церковь и, увидев у алтаря одинокую фигуру монсеньора, тут же во всеуслышание рассказал о близнецах. Как оказалось в зале присутствовал посторонний, тот самый новый священник. Он же подскочил к Алистеру и голосом змия искусителя, принялся расспрашивать детали.

Донован растерялся и выложил тому всё, как на духу.

— Принцесса приехала не одна, а в сопровождении епископа, — добавил отец Поль, вырывая Алистера из воспоминаний.

Сделав шаг назад, святой отец заговорил вновь:

— Мне нужно идти, подумаю, чем смогу вам всем помочь. А ты молись, все молитесь, — громче добавил он, — и пусть Господь будет к вам добр.

И удалился.

— Милорд, — донеслось с другого конца помещения, из самой последней камеры, — вы пришли за нами?

— Джордж, это ты? — прижавшись к решётке, спросил лорд, стараясь выглянуть дальше за ограждение, но, естественно, у него ничего не вышло.

— Да, милорд, я здесь и Амелия тоже.

— Добрый вечер, милорд, — раздался второй голосок, тоньше и звонче, — мне страшно. Здесь темно, холодно, крысы такие большие, одна хотела меня укусить, но Жоржи смелый, прогнал… А ещё я есть хочу…

Алистер кинул взгляд на одинокий факел, висевший около входной двери и наверняка его свет не достигал последних камер, в одной из которых заперли детей.

— Не бойся, Амелия, — он постарался добавить в голос больше уверенности, — нас обязательно выпустят. Не бывает мира без добрых людей. Вы ведь замечательные дети, не причинившие никому вреда. Это значит, что Господь не оставит вас.

Алистер говорил и сам себе не верил. Нет-нет, но капелька дрожи проскальзывала в его голосе. Благо дети были далеко и не могли этого заметить. Показать свой страх близнецам он никак не мог, но дать надежду — вполне.

— Я не верю в чудеса, — ответил Джордж, — нас сожгут на костре.

Тоска и обречённость сквозила в каждом слове мальчика.

— Не говори так, Жоржи, — воскликнул лорд и поспешно добавил, — мы… я что-нибудь придумаю. Мне нужно только время.

Тут раздался насмешливый голос из, кажется, соседней с ним камеры, уж больно хорошо он слышал говорившего:

— Не несите чушь, лорд, — голос был женским и скрипучим, — мы все помрём. И вы тоже, за пособничество колдунам. Моя казнь назначена на завтра, скорее всего вас потащат вместе со мной.

— Прекратите пугать детей! — громко воскликнул Алистер, храбрясь. Имея живое воображение он тут же в красках представил всё то, что описала незнакомка. По голосу сложно было определить возраст, но точно не девушка. — Это неправильно, — уже тише добавил он, а в ответ услышал презрительное фырканье и тихий плач Амелии, а затем утешающие бормотания Джорджа. — Ами, Жоржи, не слушайте эту безумную женщину! Мы вырвемся отсюда!

Его слова не возымели никакого действия, Амелия лишь расплакалась ещё сильнее. Алистер устало развернулся и оглядел "убранство" своей камеры. Грязная, свалявшаяся старая солома на каменном растрескавшемся полу; лавка для сна, которую подвесили на ржавые цепи, вбитые в стену. Маленькое окошко под самым потолком, откуда веяло ночной прохладой.

Лорд в который раз порадовался, что его не заковали в кандалы, висевшие на другой стене.

Вокруг копошилось несколько крыс. Эти твари совершенно не боялись человека, не спеша ходили мимо Алистера и деловито рылись в гнилой подстилке.

В сердцах пнув самую наглую и жирную, откуда только жир? милорд довольно оскалился, увидев, как та смачно стукнулась об стену, а потом глухо шмякнулась об пол. Товарки пострадавшей подняли возмущённый писк и шустро разбежались по углам.

— Умные, — фыркнул Алистер и чуть поморщившись, присел на вонючую лавку.

Ему оставалось лишь ждать и молиться. Что он и принялся делать, искренне веря в помощь Всевышнего.

Алистер задремал, когда его разбудил громкий скрип открывающейся двери. Затем послышались многочисленные шаги и голоса. Он не смог разобрать сколько человек двигаются в сторону темницы, но нутром чуял, что это совершенно необычно.

Подскочив, оправил помятый сюртук, застегнул все пуговицы до самого горла, привёл волосы в порядок и встал ближе к решётке так, чтобы его сразу нельзя было заметить, но сам он смог бы рассмотреть нежданных посетителей полностью.

Не успел он выровнять дыхание — настолько волновался, как услышал звук отодвигаемого засова.

— Ваше Высочество, — говорил кто-то, а потом он увидел сутану епископа, голос его был ласков, но неприятен на слух, — думаю, вам не стоит сюда заходить.

— Я же вам уже сказала, монсеньор Керье, — раздалось в ответ негромко, но очень твёрдо, — я сама решу стоит или нет. Проходите уже, не стойте в дверях, — раздражённо. При этом девушка не боялась вызвать недовольство монсеньора.

Лорд Донован сам не понял, как оказался вплотную к ограждению.

Он успел заметить, как люди перестроились и в темницу вошла, высоко держа голову, с невероятно прямой осанкой девушка, не старше его воспитанников. Тонкие черты лица, властность в каждом жесте.

С таким чувством собственного достоинства можно только родиться.

Принцесса. Её Высочество Элоиза Лея Беатриса Уэстлендская.

Он знал, что девушка является четвёртой дочерью короля. И эти земли отданы в её полное распоряжение. Зачем она пришла сюда? Навряд ли, чтобы спасти каких-то колдунов. Может, ей просто любопытно?

Принцесса спокойно огляделась, чуть поморщилась, да, запахи здесь стояли жуткие. И резко скомандовала:

— Больше света!

Неизвестно откуда тут же возникло ещё два ярко горящих факела в руках у дюжих стражников в королевской форме.

Её Высочество довольно кивнула и смело шагнула к первой камере, где замер ни жив, ни мёртв, лорд Донован.

— Ваше Высочество Элоиза, — он тут же опустился на одно колено, досадуя, что не сделал этого раньше.

— Встаньте, — прозвучало с той стороны решёток.

— Это лорд Алистер Донован, — заговорил маленький виконт Грей, стоявший по правую руку от принцессы, — директор вечерней школы Уолсолла. Положительный человек, замечен за непотребствами не был, работу выполняет, как положено.

Венценосная девочка равнодушно посмотрела на Алистера, а он, спокойно встав на ноги, заговорил:

— Ваше Высочество Элоиза, прошу вас, освободите детей. Они замечательные, добрые и никогда не причинят никому вреда.

Принцесса продолжала молчать, словно обдумывая что-то, а потом обернулась к коменданту: