Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

держится чувственного восприятия, но он вместе с тем допускает

духовную действительность, сверхчувственный мир, каково бы ни было

его содержание, каков бы ни был его источник, — мысль, фантазия или

что–нибудь другое. Со стороны своей формы факты этого

сверхчувственного мира, как и другие факты эмпирического знания, находят свое

удостоверение в авторитете внешнего восприятия, в духовном

авторитете. Но эмпиризм, рефлектирующий и делающий своим

принципом последовательность, борется с таким дуализмом последнего,

высшего содержания и отрицает самостоятельность мыслящего

начала и развивающегося в нем духовного мира. Материализм,

натурализм представляет собою последовательную систему эмпиризма. —

Кантовская философия противопоставляет этому эмпиризму

принцип мышления и свободы и примыкает к первому роду эмпиризма,

нисколько не выходя за пределы его общего принципа. Одной стороной

ее дуализма остается мир восприятия и рефлектирующего о нем

рассудка. Этот мир, правда, выдается за мир явлений. Это, однако, только

название, формальное определение, ибо источник, содержание и

способ рассмотрения остаются совершенно одинаковыми с эмпиризмом

Другую сторону дуализма, напротив, представляет собою

самостоятельность постигающего себя мышления, начало свободы, которое

обще кантовской философии с прежней обычной метафизикой, но

которую она лишает всякого содержания и не может вновь ей дать его.

Это мышление, называемое здесь разумом, лишенное всякого

определения-, ставится выше всякого авторитета. Главное действие,

оказанное кантовской философией, состояло в том, что она пробудила

сознание абсолютно внутреннего характера разума, который,

благодаря своей абстрактности, хотя и ни во что не может развиться из себя

и не может породить никаких определений, никакого познания или

нравственных законов, все же решительно отказывается допускать и

признавать в себе что–либо, носящее характер внешнего. Начало

независимости разума, его абсолютной самостоятельности внутри себя

должно отныне рассматриваться как всеобщий принцип философии и

так же как одно из основных убеждений нашего времени.

ресно сравнить с этими требованиями и следующими далее принципами

причинности и взаимодействия трактовку самих стихотворных размеров. На нее эти

формальные принципы не оказывают ни малейшего влияния.

ВТОРОЕ ОТНОШЕНИЕ МЫСЛИ К ОБЪЕКТИВНОСТИ

113

Прибавление 1–е, Критической философии принадлежит та

великая отрицательная заслуга, что она признала, что определения

рассудка принадлежат области конечного и что движущееся в их пределах

познание не достигает истины. Но односторонность этой философии

составляет то, что она видит конечность этих определений рассудка

в том, что они принадлежат лишь нашему субъективному мышлению,

для которого вещь в себе должна оставаться чем–то абсолютно

потусторонним. На самом же деле конечность определений рассудка

заключается не в их субъективности, а они сами по себе конечны. По

Канту, напротив, то, что мы мыслим, ложно потому, что мы это

мыслим. — Другой недостаток кантовской философии нужно видеть в том,

что она представляет собою лишь историческое описание мышления и

голое перечисление моментов сознания. Это перечисление хотя в

главном и целом правильно, но в нем нет и речи о необходимости этих

эмпирически найденных моментов. В качестве результата

размышлений о различных ступенях сознания кантовская философия

выставляет положение, что содержание того, о чем мы знаем, есть лишь

явление. О этим результатом следует согласиться постольку,

поскольку конечное мышление, несомненно, имеет дело лишь с явлениями.

Но этой ступенью познания оно еще не кончается, и существует еще

более возвышенная область, которая, однако, остается для кантовской

философии недоступной, потусторонней.

Прибавление 2–е. В кантовской философии устанавливается лишь

формально принцип, что мышление определяет себя из самого себя,

а каким образом и как далеко происходит это самоопределение

мышления, — Кант еще не показал. Фихте же, напротив, осознал этот

недостаток кантовской философии и, выставив требование дедукции

категорий, сделав вместе с тем попытку действительно дать таковую.

Фихтевская философия делает «я» исходным пунктом философского

развития, и категории должны получаться в результате его

деятельности. Но «я» не выступает здесь как свободная, спонтанная

деятельность, так как оно рассматривается как побуждаемое к деятельности

лишь внешним толчком. «Я», согласно Фихте, реагирует на этот

толчок, и лишь посредством этой реакции оно достигает сознания

самого себя. — Природа толчка остается при этом непознанным

внешним, и «я» есть всегда нечто обусловленное, которому противостоит

некое другое. Таким образом, Фихте также не идет дальше вывода

кантовской философии, что лишь конечное познаваемо, между тем

как бесконечное превышает силы мысли. То, что у Канта называется

Логика. 8

114

вещью в себе, у Фихте называется внешним толчком; эта абстракция

чего–то другого, чем «я», определяется лишь как нечто

отрицательное или как «не–я» вообще. «Я» рассматривается при этом как

находящееся в отношении к «не–я», благодаря которому только и

вызывается его деятельность самоопределения, и именно вызывается

таким образом, что «я» есть лишь непрерывная деятельность,

освобождение себя от толчка. При этом все же оно никогда не достигает