Энеида. Приключения Энея

Обеспокоенный Латин отправился к оракулу лесного Фавна, и там божество так ответило царю:

– Не ищи дочери мужа среди латинян. Зять твой придет с чужбины и своею кровью возвеличит твоих потомков так, что к их ногам ляжет поверженным весь мир.

А вскоре пред глазами Латина предстали послы Энея. Троянцы говорили о воле богов, приведшей их сюда, просили выделить им землю и предлагали заключить взаимовыгодный союз, а царь думал о будущем браке дочери. Все пророчества сошлись, и вот прибыл чужеземец, призванный стать его зятем. Так что согласился он дать во владение пришельцам все, что они просили, но условием союза между народами поставил свадьбу Лавинии и Энея. Обрадованные этим приемом и получившие немалые дары троянцы отправились к Энею. Однако радовались они рано. В это же время божественная супруга громовержца пролетала по небу в своей запряженной павлинами колеснице и увидела троянские суда. Вид Энея, строящего дома для своих товарищей на италийской земле, вызвал у нее ярость, ведь думала она, что сделала достаточно, чтобы герой никогда сюда не добрался.

– Неужели не могли вы умереть в Трое или в рабство попасть? Так нет же, на зло мне из огня и сражения вышли невредимыми! Не взяло вас море, не остались в Африке! Все мои усилия оказались тщетными, раз уж у меня не хватило сил стереть из подлунного мира этот народ! Но если меня победил Эней, то не погнушаюсь я у других бессмертных попросить помощи! Посмотрим, что сильнее: предназначенная Энею судьба или моя воля. Если уж лишить троянца грядущего царства я не могу, то замедлить его путь вполне мне по силам, - думала гневная богиня.
– И если имеющего божественную кровь Энея мне нельзя тронуть, то вправе я истребить у обоих царей народы. Пусть тесть и зять за свой союз заплатят жизнями подданных!

Обратив взгляд на ничего не подозревавшую Лавинию, Гера произнесла:

– Дева! Приданым твоим будет кровь рутулов и троянцев, и война в брачный покой отведет тебя!

Произнеся этот приговор, устремилась богиня вниз. Во мраке подземного мира нашла она жестокую змееволосую Алекто , любящую раздоры и злодейства.

– О дочь ночи!
– обратилась она к чудовищу, - Ты способна свести в смертельном поединке любящих братьев, можешь любой дом наполнить враждой и бедой, ты знаешь сотни способов погубить смертных! Потрудись ради меня! Найди способ разрушить союз между латинянами и троянцами и посеять между ними кровавую распрю! Пусть возжелают они войны и схватятся за оружие!

Обнажив клыки, улыбнулась в ответ Алекто и черною тенью вылетела из пещеры, где скрывалась от солнечных лучей. Понеслась она в Лаций и, сделав круг над Лаврентом, опустилась прямо в царском дворце.

Цепким взглядом, проникающим сквозь стены и одежды прямо в души людей, осмотрела она обитателей царской резиденции, выискивая цель и, найдя мишень улыбнулась, обнажив свои желтые клыки. Царица Амата была обижена решением супруга, и нужно было лишь чуть-чуть подтолкнуть ее, чтобы всепожирающим пламенем вспыхнул в женском сердце яростный гнев.

Тот, кто наделен истинным зрением, мог бы увидеть, как Алекто запустила руку в свою прическу и извлекла оттуда крохотную черную змею. Немного покачав гада на ладони, опустила она его на грудь царице. Та встрепенулась, будто что-то почувствовала, но не дано простым людям видеть демонов и богов, если те сами того не захотят, а жреца или прорицателя рядом не оказалось. Так что не смогла женщина вовремя избавиться от змеи, а та принялась за работу, отравляя сознание Аматы.

Вечером отправилась царица к мужу и, дождавшись когда уйдут все просители, принялась голосить:

– Как ты можешь так поступить: отдать дочь этим бродягам?! Тебе что, совершенно не жалко Лавинии? Так пожалей меня! Увезет Эней прочь единственную мою радость, и кто за нами в старости присмотрит?

– Царевич Эней известный всему миру герой, а его род знаменит и прославлен. Честь породниться с таким!
– возразил Латин.

– Какой он царевич? Он разбойник и нищий изгнанник!
– размахивая руками, кричала Амата.
– Ты совсем потерял рассудок!

– Воля богов...

– Если воля богов в том, чтобы отдать ее чужеземцу, - перебила мужа царица, - то вспомни, что род Турна тоже не на итальянской земле возник.

– Так вот почему ты недовольна моим решением! Не голоси, Турн и сам себе сможет найти невесту, а мое решение непреклонно! Успокойся и веди себя подобающе!
– Латин сделал жест рукой, отсылая жену прочь.

Та, вся кипя от гнева, вышла из зала и пошла на женскую половину дома. Призрачный змей, ожерельем обвивший ее шею, поднял голову и зашипел в уши, пробуждая безумие. Потеряв рассудок, увела царица дочь в лес и там спрятала, чтобы расстроить свадьбу. Затем вернулась в Лаврент и стала метаться от дома к дому, призывая Вакха, собирая вокруг себя женщин и возбуждая и в них безумие.

Обратилась царица в менаду и пустилась в дикую, безумную пляску. Подхватили этот почин другие женщины и, забыв о долге и порядке, бросили свои дома и последовали за царицей в лес, где началась оргия. Одевшись в шкуры диких зверей, пили они неразбавленное вино и носились с криками и песнями по лесам, прославляя Вакха. Царица же, сделав из смолистой ветви факел, завела свадебную песнь, величая Лавинию с Турном! Незримая Алекто пролетала между новых вакханок, возбуждая безумие в женских сердцах. Затем, убедившись, что уже нескоро успокоятся женщины, полетела к Турну, который, ничего не зная о бушующих у соседей страстях, спокойно спал. Приняв образ местной старой жрицы, проникла эриния в его сон и произнесла:

– Даром ты проливал кровь, защищая латинян от врагов, даром были все твои усилия и подвиги! Не тебе хочет Латин дать дочь в жены, а иноземцу. Стерпишь ли ты это оскорбление? Допустишь ли, чтобы трон, который ты должен был по праву унаследовать, перешел к наглому троянцу? Сама великая Гера приказала мне явиться к тебе и объявить: призови к оружию своих товарищей и веди их в бой против троянцев, сожги их корабли, сокруши их героев! И если царь Латин не отдаст тебе Лавинию, то пусть узнает и он, каково оружие Турна!

Однако Турн лишь улыбнулся.

– Я слышал о заплывших в Тибр чужеземцах. Не враги они мне и не соперники. Так что, старуха, возвращайся к своим изваяньям богов, а решать, кому и с кем воевать, предоставь тем, кто в этом разбирается. И мои отношения с Латином - тоже не твоя забота.

Вспыхнуло от этих слов яростью сердце Алекто, и вернула она свой настоящий образ. Пораженный Турн пытался что-то еще сказать, но заглушили его змеи своим шипением. Вырос из руки богини черный факел, который она не медля вонзила в грудь Турна. Охватила жажда войны сердце царя, и в то же мгновение он проснулся.

Жажда войны и ненависть к троянцам, вложенные ночью эринией, прочно угнездились в его груди, поэтому уже на следующий день стал он созывать свои войска, призывая друзей и соседей встать на защиту страны и изгнать из Италии троянцев. Призыв Турна, законного царя и прославленного полководца, не остался незамеченным, и мгновенно под его знамена встали практически все мужчины-рутулы.

Убедившись, что маховик войны запущен, Алекто перенеслась в троянский лагерь, где устроила пришельцам еще одну подлость. У главного пастуха царя Латина была дочь Сильвия, а у нее - ручной олень, которого она очень любила. И вот, когда молодые троянцы охотились, Алекто привела их собак именно к этому оленю. Раненный зверь сумел вырваться и побежал, ища защиту, к имению Сильвии. Та, увидев окровавленного, подранного собаками и прошитого стрелами любимца, зашлась в крике, на который сбежались слуги и соседи. Алекто же позаботилась, чтобы все они пришли, вооружившись дубинами и топорами, и захотели драки. В этот момент из лесу появились охотники и наткнулись на озлобленных латинян, которые сразу же кинулись их избивать. Пришлось троянцам под градом ударов бежать в свой лагерь, а местные в азарте погнались за ними.