Ещё один дракон

— Замороженное молоко с зелеными яблоками и мятой. Как и положено в день растений. Ты же сам говорил, что тянет на молоко и фрукты. Ешь.

— Молоко? Вот это твердое и холодное?

— Так замороженное же. Никогда не пробовал? — искренне изумилась Ориола, выковыривая из своего шарика яблоки, а после звонко рассмеялась, наблюдая за растерянным оборотнем. — Жалкое зрелище, даже такую ерунду не знает.

Арю посмотрел на племянницу так выразительно, что звонкий смех мгновенно затих. Заметно смутившийся Хатч украдкой улыбнулся хозяину.

— Он живет на самом краю мира, в отдалении от крупных городов. Ничего удивительного, если ему до этого не выпадало возможности попробовать каких-то причуд. Уверен, он потерял намного меньше, чем какая-нибудь девчонка, росшая во дворце, пробовавшая все существующие сладости, но так и не научившаяся по-человечески общаться, быть сдержанной и учтивой… как ее матушка. — Арю приподнял бровь, наблюдая за реакцией Ориолы. Девчонка со злостью стиснула палочку, но промолчала. Ей всегда ставили в пример матушку, на которую малышка была так похожа внешне, но до которой было еще так далеко. Сдержанная, вежливая, мудрая, утонченная, обаятельная, настоящая Императрица, Теима умела казаться всем вокруг идеальной. Того же требовали и от Ориолы. — За что только тебя любит этот несчастный мальчишка?

Ориола моментально вспыхнула. Отложив свою палочку, резко встала и, метнув на дядюшку яростный взгляд, стрелой вылетела из закусочной. Только дверь хлопнула, да служанка растерянно глянула вслед.

— Ориола! — испуганно окликнул Хатч, собравшись было кинуться следом. Но всё же сел обратно на скамью, укоризненно глянув на Арю, вздохнул, возвращаясь к замороженному молоку. — Тебе не кажется, что это вышло грубо? Даже жестоко.

— Детей нужно воспитывать, — невозмутимо ответил Арю, отмахнувшись.

— Знаю я твое воспитание, — тише пробормотал Хатч, опуская взгляд. — Сначала… воспитываешь, как шкодливого детеныша, а потом и вовсе бросаешь. Отличная закалка характера.

— Но ты и был шкодливым детенышем, — пожал плечами Арю. — И она тоже. Если она не уважает свою мать, вбивать в нее воспитание придется мне. У дамы императорского дворца должны быть безупречные манеры.

— А у ребенка должно быть нормальное детство. Ей и без тебя учителей хватает, не мучай. Мне показалось, что Ориола была рада видеть тебя, а ты с ней так грубо.

— Как и со всеми.

— Именно. Разве не стоит иногда быть ласковее с теми, кто тебя любит?

— Менять себя ради неженок?

Хатч вздохнул, отворачиваясь и отодвигая миску с остатками десерта. Желание и настроение доедать окончательно пропало. И без замороженного молока стало как-то холодно на душе. Он всё никак не мог понять мысли и чувства Арю по поводу всего происходящего. Теперь, когда маг окончательно поверил в то, что яйцо есть, растет и ждет своего часа, похоже, он испугался. И Хатч уже не представлял, чего ждать после возвращения из Эдерна.

— Знаешь, есть большая разница, — сказал он наконец, немного успокоившись. — Я увязался за тобой сам. Понимал, выбирая тебя хозяином, чем мне это грозит. Ориола тебя не выбирала…

Арю только хмыкнул. Но и не возразил ничего.

— И я уже побаиваюсь, что моя наивность и глупость испортят жизнь не только тебе, но и — больше того — дракону, которого еще даже нет. Моя мать была чудесной, смогу ли я так же заботиться о ребенке, если останусь один?

— Уже уходить от меня собрался?

Арю откинулся на стену, лениво оглядывая шумных посетителей закусочной. Праздники продолжались, так что толпы веселящихся горожан никуда не делись и в этом городе, только, как и положено для четвертого дня праздничной недели, повязали на косы зеленые ленты, ленты четвертого цвета радуги. У Арю лежала без дела такая же в сумке, Хатч предлагал помочь, проворчав что-то про растрепанного мага, но Арю и в этот раз взбрыкнул, отказавшись, не дав даже прикоснуться к волосам. Не удивительно, что дракон снова успел почувствовать себя брошенным.

— Когда ты пообещал, что больше не оставишь, я ни капли тебе не поверил, я наученный. Знаю, как легко ты даешь громкие обещания, которые после не сдерживаешь. Но глупое сердце всё равно отозвалось. Порадовалось. Значит, скучал, если так сказал. Значит, рад был встрече.

Арю улыбнулся.

— Только, хм. — Хатч недовольно прищурил глаза. — Я никогда не был шкодливым, это тебе было проще так утверждать, сваливая свои ошибки и неумение на мою несуществующую непоседливость.

***

Едва успев проснуться, Субару с Куиной с воодушевлением принялись за пятый праздничный день. День воды освежал разгулявшийся народ. Утром бодрил купанием в прохладной речной или озерной, вечером — расслаблял и очищал горячими ваннами да парными комнатами. И два мага ответственно выполняли все положенные традиции, подвязав волосы голубыми лентами, обновив одежки и дожидаясь обязательных угощений из речных рачков, пойманных ранним утром, еще до купания.

А Махиро с самого утра сидел в снятой комнате. В ее центре стояло большое блюдо, что он выпросил у Сайи, по темной глине были разбросаны белоснежные рисовые зернышки. Разлегшись рядом на полу, маг осторожно перебирал зернышки, касался каждого пальцем и прислушивался к ощущениям, затаив дыхание и прикрыв глаза. Тишину в комнате нарушало только пение птиц за окном, внутри же всё замерло в ожидании. Комната наблюдала. Одна рисинка, вторая, третья, десятая. Когда дело дошло до шестого десятка, Махиро открыл глаза, вдохнув резко и глубоко. Зернышко легло в ладонь с теплом, совсем не так, как остальные.

Даже шагов в коридорах гостиницы больше не слышалось. Махиро выпрямился, поджимая ноги под себя и задумчиво глядя на рисинку. Крохотное круглобокое зернышко выглядело так же, как все другие на блюде, ничем не привлекало внимания. Но маг с надеждой улыбался самыми уголками губ. Накрыв рисинку второй ладонью, Махиро вновь закрыл глаза.

Его шепот сплетался с шуршанием ветра в листве сада, с журчанием вод в реке, с шелестом травы в лесу. Никто бы не разобрал слов, будь рядом. Мягкое свечение магии между ладонями быстро пропало, Махиро аккуратно положил испускающее теплый свет зерно на пол. Оно шевелилось и росло на глазах. За считанные секунды крохотная рисинка разрослась до кокона размером с неплохую тыкву. Махиро поджал губы. Еще через пару мгновений перед ним, приветственно кланяясь, стоял аккуратный рисовый человечек. Он походил на белую фигурку из рисового теста, казался мягким и сладким, как булочка. Только живо переступал с ножки на ножку, складывал ручки на пухлом животе, с любопытством оглядывался по сторонам, вертя безликой головой.

— Здравствуй, ивираихи, — устало улыбнулся маг, протягивая руки ожившему. Тот осмотрел открытые ладони, коснулся пальца одной рукой, пробуя, и вскарабкался, дрыгая ногами. Ивираихи, рисовые духи, в большинстве своем были миролюбивы, с радостью заводили дружбу с людьми и домашними животными, соглашались помогать в хозяйстве. Но жили обычно всего несколько дней, после превращаясь в самую обычную белую пыль. Живи они дольше, люди бы часто просили магов создать им такого помощника и приятеля, Махиро, первым придумавший заклинание для оживления рисовых зерен, призыва скрытых в их глубинах душ, мог бы прославиться и войти в историю магии. Да и здорово заработать. Но пока он просто призывал каждый день по одной душе, создавал по одному ивираихи и отдавал их кому-нибудь. Как недолговечный сувенир. Ему самому от горстки риса, хранившейся во фляге, нужно было совсем иное.