Ещё один дракон

После его появления на кухне началась суматоха. Сайя смотрел на ивираихи с недоумением, не понимая, что и делать-то с таким подарком. Столпившиеся вокруг стола работницы разглядывали человечка с интересом и умилением, засыпая Махиро вопросами и восхищенными похвалами. Маг едва успевал рассказывать про необычное для них существо: что можно делать, чего нельзя, что они любят, чего боятся. Рисовый человечек скромно стоял между мисками с соусами, пряностями и нарезанной зеленью, с интересом поглядывал то на жарящихся в глубокой сковороде раков, то на булькающий в кастрюльке бульон.

— Не знаю даже, что за задание можно ему поручить, — в конце концов признался Сайя, пожимая плечами, сдался под напором девушек, умоляющих приютить рисовое чудо, — но он мог бы просто пожить в нашей кухне как гость. Если найдет себе занятие по душе, я не стану возражать.

Заперебиравший ножками ивираихи благодарно поклонился человеку. Махиро сделал то же самое, встав из-за стола. С ежедневным колдовством было покончено, поэтому он решил, что пришло время вытаскивать друзей из горячей купальни и отправляться в обратный путь. Но трое мужчин просидели в приятной водичке еще с пару часов, нежась, грея косточки и наслаждаясь чудесной атмосферой праздника и жареными раками в пряном соусе.

***

Такемаса выдохнул последний дым и помахал ладонью перед лицом, разгоняя сизые кольца. Сильно пахло табаком, но на открытой местности запах быстро выветривался, растворяемый теплым ветерком, пронизывавшим крохотное селение насквозь. Сидя у пышного куста, они с Хийори сквозь листья наблюдали за посетителями небольшой закусочной. Колдун вынес с собой на задний двор ведро. Сначала Такемаса и не понял, что он собирается делать, но едва только ведро коснулось земли из-под плаща колдуна показалась морда драконихи. Она сползла по руке вниз, цепляясь когтями, принюхалась к теплой воде и соизволила белоснежной капелькой нырнуть в приготовленную “ванну”. Только тихо плюхнуло.

— Обычная дракониха, — пожал плечами Такемаса, глядя с прищуром на то, как белая мордочка, показавшаяся над краем ведра, внимательно наблюдает за колдуном, раскладывающим полотенца и щетки. — Похоже, ее в качестве зверушки держат.

— Почему ты так думаешь? — прошептал Хийори, склоняя голову к плечу. Ему тоже сценка казалась обычной, но выводов никаких из нее сделать Хийори не мог. То ли опыта не хватало, то ли уж слишком незначительно всё было.

— Иначе бы она не дала себя намывать в ведре…

— Мало ли, — пожал плечами Хийори. — Кто знает, какие у них отношения. Может, для них это в порядке вещей, откуда нам понять? Я, например, никогда не видел человека, который бы с драконом… отношения строил. Видимо, у них вообще другой взгляд на всё.

Такемаса отодвинул мешающую ветку. Колдун в этот момент растирал между ладонями нежно-розовый мыльный цветок, разбавляя пену водой. А вот дракониха… как будто внимательно смотрела на куст, за которым они прятались. Черные глаза не выпускали его из виду ни на мгновение, даже когда колдун намочил алую гриву, начав о чем-то рассуждать. Неуютно поджав плечи, Такемаса сглотнул.

— Что-то мне в этом заказе не нравится, предчувствия неприятные, — совсем тихо пробормотал он.

Хийори лишь поджал губы.

***

Дневное солнце уже успело хорошенько прогреть сад, ветра совсем не чувствовалось, тепло окутывало каждый листик, каждую травинку, каждую пылинку. Помогало жить. Так что даже обиженная императорская дочка скоро оттаяла. Скинув маску надменности и высокомерности, вышла во двор, оценивающе осмотрела природу вокруг, хмыкнула и, поблуждав вокруг да около, села в высокую траву. Рядом, но не слишком близко.

— Смотрю, дядюшка, вы в восторге, — сухо протянула она, расправляя ладонью лежащее рядом мягкое полотенце.

— Еще бы, — усмехнулся Арю, откладывая в сторону щетку и на вытянутых руках поднимая дракона. Тот мокрой тряпкой повис над ведром. По серебрящейся шкурке стекали вода с пеной. Длинный хвост, дергаясь из стороны в сторону, разбрасывал брызги. — Такое чудо. А маленький-то будет еще смешнее.

— Только представьте, что вас ждет в ближайшее время, — с насмешкой улыбнулась Ориола. Хатч медленно повернул морду в ее сторону, девчонка даже не заметила, с прищуром глядя на облака. — Дети… это же сплошные проблемы.

— Ты — главное тому доказательство, — кивнул Арю. — А драконье детство проходит куда приятнее для окружающих. Бессонные ночи, режущиеся клычки, крепчающие когти, первая линька. Попытки учиться превращаться, говорить, ходить. Попытки научиться не кусаться без повода, — добавил он, задумчиво глянув на Хатча, тот с готовностью кивнул. — Обучение охоте…

— Охоте? Гадость. — Ориола передернула плечами, но поспешила сменить тему, помня недавний разговор. — Скажите лучше, почему вы вообще пришли во дворец? Закончились деньги или опять какие-то проблемы? — На этих ее словах Хатч замер, перестав перебирать лапами по полотенцу. Арю, обтиравший ему мокрые бока, понял, что дракон насторожился и внимательно прислушался.

— Дурочка, — тихо ответил Арю, — я же тоже могу соскучиться.

— Соскучиться? Вам понадобилось аж четыре года, чтобы по нам соскучиться?

— Соскучился я намного быстрее. — Арю плеснул на девчонку пригоршню цветочной воды, давясь смехом. Ориола с недостойным императорской дочки визгом подскочила, отряхивая платье. — Но вернуться смог только сейчас. Я же работал по договору, обязан был отслужить свой срок. Пусть и долгий труд, зато денежный. Хватит на пару лет спокойной жизни. Так что за папенькину казну можешь не беспокоиться.

— Не за золото я беспокоюсь, — сморщила нос Ориола. — Мне не нравится, что вы снова уходите.

Арю вздохнул и растянулся на земле, заложив руки за голову. Ласковое солнце усыпляло, совершенно не хотелось разговаривать о чем-то серьезном. Тем более — в сотый раз объясняться за свой образ жизни перед людьми, кому не давал никаких обещаний. Арю тихо засмеялся, когда когтистые лапы заскребли по тканям одежды. Хатч улегся у него на груди, щекоча еще слегка влажной шерстью, устроил мордочку на ключицах и уткнулся носом в голую шею. Арю пробежался пальцами по алой гриве, досушивая магией. Дракон тихо вздохнул, махнул хвостом и закрыл глаза, сладко зевая. От него исходило всё то же магическое тепло, и Арю казалось, что он чувствует, касаясь пальцами белых боков, всё растущее яйцо, от которого оно исходило. От этого прикосновения стали по-новому приятными. Не хотелось убирать руку. Ориола глянула на них искоса и, не дождавшись никакого ответа, подобрала подол платья и вернулась в закусочную.

***

Шестой день празднования перевалил за свою середину как-то незаметно. Утро тянулось долго и тяжело, в пути. А жаркий полдень всё равно незаметно сменился понемногу остывающим ранним вечером. По широкой дороге время от времени проезжали запряженные не разделяющими хозяйской радости лошадками повозки — наотмечавшиеся с товарищами по работе да учебе спешили оставить традицию пятого дня позади и скорее перейти к шестому.

Шестой день, синий, день воздуха, положено было проводить с приятелями из ближайших селений. Там-то и творилась самая веселая неразбериха. Сбежав из-под пристальных взглядов соседей, люди пускали душу в свободный пляс. Перемешивались деревни и города, хаос праздника рождал бурю веселья. Шторм. Ураган. Танцы на каждой улочке, песни из каждого дома, выступления на площадях и ожидание вечера, главного события. Когда цвета густели до черноты, все выходили на окраину запускать небесные фонарики. Эта традиция появилась совсем недавно, только после окончания войны. Фонарики перестали быть оружием для запугивания врагов, стали всего лишь красивым обрядом. Они пришлись по вкусу и озорным детям, готовым несколько дней просидеть над созданием особенного фонарика, и мечтательным девицам, любившим загадывать желания на всплывающий в черноту неба огонек, и даже серьезным главам семейств, которые не упускали шанса зажечь для своих домашних маленькое волшебство. Хотя, может быть, последних соблазняло еще и то, что за самый красивый и необычный фонарик глава поселения дарил добрый бутыль рисового вина? Так или иначе, но к созданию главной прелести дня воздуха всегда подходили ответственно, со всем старанием. Каждый старался быть лучшим, добиться победы, заполучить вино… и почет, разумеется! А после, когда растворялся во тьме последний огонек, можно было и похвалить соперников, возвращаясь в деревню за последними угощениями. И к ночи уже не всегда получалось разобрать, где свои, где чужие, кому в ближайшую дверь, а кому в повозку и домой через лес.