Есть ли сердца у призраков

Было стыдно. Ужасно стыдно. Но нужно было говорить, говорить всё: иначе Господь никогда не простит её.

– Да, - ответила Ариана, покраснев.
– Я очень болела тогда, и он спал со мной.

Отец Алисандр, почему-то напрягшийся вначале, выдохнул и улыбнулся.

– Это очень большой грех, да?
– прошептала она.
– Мне хотелось поцеловать его. Я хотела этого. Я понимаю, что совершила…

– Нет, дочь моя, - сказал он, улыбаясь.
– Любите друг друга в Господе и во славу его, ибо нет греха в любви вашей.

Ариана вздохнула с облегчением, а потом вдруг засмеялась:

– Знаете, нам на это осталось полдня.

– Я буду молиться, чтобы Господь даровал тебе мужество, - проговорил святой отец, и Ариана видела, что в глазах его стоят слёзы.
– Я крестил тебя, твоих сестёр и братьев, девочка моя. Я думал, что обвенчаю тебя, - улыбнулся он.
– Я буду молиться о кончине быстрой и безболезненной для вас. Ничего не бойся, дитя моё. После всех земных испытаний Господь будет ждать тебя на небесах.

– Я не знаю, что скажу ему, - пожала плечами Ариана, улыбаясь и чувствуя слёзы на губах.
– Но что мне делать, святой отец? Вдруг на том свете я не увижусь с тем, кого люблю?.. Ричард никогда не молился.

– Для того чтобы попасть к Господу, не обязательно молиться. Скажи мне, верит ли твой жених в Бога?
– серьёзно спросил отец Алисандр.

– Он знает, что Бог есть. Поверил в ночь, когда я вернулась с того света, - засмеялась Ариана, утирая ненужные слёзы.

– Если в сердце его нет зла, если он любит тебя всей душой и хочет воссоединиться с тобой после смерти, то я верю, что Господь примет его в царствие своё.

В дверях показался солдат.

– Время за полдень, давайдавай, дедуля, пойдём, - поторопил он.

– Я отпускаю тебе твои грехи, дитя моё. Не бойся ничего и помни: все земные страдания ничто по сравнению с тем, что ожидает тебя в Царствие небесном, - сказал он, улыбаясь и крестя Ариану.

Он ушёл. Солнце тоже: оно спряталось за тучи, и повалил снег. Ариана закрыла глаза, стараясь не заплакать. Ей снилась мама, прекрасная, как и всегда. Она была в темнице. Дверь отворилась, вошёл Питер, бросив кусок хлеба ей под ноги. Мама взглянула на него, прищурившись, и спросила будничным тоном: «А что, винограда совсем нет?» Мама очень любила виноград.

Проснулась Ариана в слезах и с улыбкой на губах. Это было нечестно, так нечестно - умирать, не успев ничего!

Но умирать не обязательно.

Она, поражённая этой мыслью, села прямо на пол, ухватившись за стену.

Выбор есть. Можно выбрать ту жизнь. Полную кошмаров? Да. С ненавистным человеком? Да! Но ключевым словом было «жизнь». Ей пятнадцать, она молода. За несколько лет может случиться всё, что угодно: она сумеет сбежать, убить Питера, господи, да что угодно! Но она будет жива, она будет дышать!

… и смотреть, стоя рука об руку с Питером, как кровь её матери льётся на белые мраморные ступени собора. Как кровь Ричарда льётся.

– Прости меня, Господи, пожалуйста, прости. И дай сил не думать об этом, прошу тебя!
– прошептала она, зажмурившись.

Она никогда не станет предательницей. Лучше умереть, чем жить, сознавая, что она забыла всё, что было дорого. Она не сможет смотреть в зеркало после этого.

В подвале стало совсем темно: за окном стоял зимний вечер, а факелов не было. На небе появились звёзды, и снег перестал идти, когда к ней снова зашёл Питер. Он был серьёзнее, чем обычно, и не улыбался.

– Я больше не буду спрашивать, - заявил он с порога.
– Ты выбираешь смерть или жизнь?

Жизнь.

Жизнь.

Жизнь.

Пожалуйста, ей так хочется жить!

– Смерть, - тихо ответила она, вытирая слёзы. Этого не хватало! Рыдать при Гарднере! Ну и где твоё достоинство, Осториан?

– Почему? Объясни мне, почему?!
– как-то отчаянно воскликнул он, подходя и заглядывая ей в глаза, видимо, ободренный слезами Арианы.

По-человечески. Слишком уж часто ей начинает казаться, что он похож на человека. Может, так и есть? Она уже не могла задумываться над своими глупыми мыслями.

Хотелось сказать что-нибудь пафосное, вроде «я лучше умру, чем буду жить с таким монстром, как ты» или «для меня честь умереть вместе со своей семьёй», но сил совсем не было. Наверное, сказывался голод - Ариану вдруг зашатало.

Он подхватил её под спину, но Ариана вырвалась и, оперевшись рукой о стену, села. Он опустился рядом.

– Где угрозы?
– криво улыбнулась она.
– Почему ты не радуешься?

– Потому что я не хочу, чтобы ты умирала.

Тишина. Она тоже не хочет умирать. Больше всего на свете ей хотелось сказать, что она согласна.

– Дай мне увидеться с семьёй и Ричардом перед смертью, - сказала она тихо.

– Нет.

– Прошу тебя.

– Нет, - он мотнул головой, и платиновые волосы упали на лоб.

– Я люблю его, - прошептала она.

Было не страшно. Ни капельки.

– Или ты будешь моей, или умрёшь. Ричарда я убью первым на твоих глазах, - выдохнул он, опуская голову.

Усталость. Она была всеобщей сегодня.

Ариана встала, покачиваясь, - он тоже. Луна освещала бледное красивое лицо в обрамлении светлых волос. Голубые насмешливые глаза были полны боли.

– Я не хочу совершать дурных поступков перед смертью, так что не буду врать, - слабо улыбнулась она.
– Не спрашивай меня больше о том выборе, потому что с каждой минутой говорить «нет» всё сложнее. Я хочу жить, но никогда не предам свою семью. И его тоже не предам. Потому что очень-очень люблю, - прошептала срывающимся голосом, вытирая слёзы и стараясь не смотреть в его лицо.
– Я умру сегодня. Так позволь мне увидеть их всех! У тебя же есть сердце…

– Нет, - отрезал он.

Она уже слышала. И человек, утверждавший это, - лучший из всех людей на Земле.

Ариана понятия не имела о том, что делает. Просто потянулась к плащу Питера, откинула его: под ним был камзол. Она взялась за вырез двумя руками, рванула - несколько пуговиц отлетело, и грудь Питера обнажилась перед ней.

Ариана прижала холодную ладонь к его горячей коже, туда, где у всех людей есть сердце. Стук был оглушительным.

– Чувствуешь?
– отчаянно спросила она, поднимая глаза.

Он молчал, ошеломлённо глядя на неё, а потом медленно опустил голову и покачал ею.