Есть ли сердца у призраков

– Дорогая Ариана, - неуверенно начал он, сомневаясь в необходимости этого, и не зря: Осториан снова всхлипнула, вытирая глаза.
– Это письмо на случай, если со мной что-то случится. Я не хочу говорить тебе… Вернее, хочу, но считаю это нечестным: я буду мёртв, а тебе жить и жить с этим… Ариана, ты уверена, что стоит читать его сейчас?
– опустил он глаза на слегка притихшую девушку, лишь отчаянно, до боли сжимавшую его пальцы. Она только кивнула.

Она сильная.

В сто крат сильнее его.

– Но я не могу не сказать: я люблю тебя. Не как сестру и не как подругу. Ты единственная женщина на свете, к которой я когда-то питал подобные чувства. Я люблю тебя, люблю так, как никогда никого не любил.

Он ведь предвидел это.

Осториан вся скорчилась, уткнувшись носом в почти насквозь мокрую ткань его рубашки.

– Читай.

– И я знаю, что ты любишь другого. Того человека, которого я видел с тобой на дороге. Он смотрел на тебя так, как смотрю я, и это тот самый взгляд.

Тот самый.

Да.

Это правда, Эрик Крэнфорд.

Спасибо тебе.

– Позаботься о Роббе, он ещё совсем ребёнок. Объясни ему, как умеешь только ты, что я в порядке. Будь счастлива, Ариана. Я люблю тебя.

Она молчала. Он - тоже. Что здесь можно сказать?..

Перед смертью, а особенно чужой, человек всегда безоружен.

Они сидели так с полчаса. Может, больше. Ему начало казаться, что она засыпает, выплакав все слёзы. Возможно, так и было. Нужно пойти к королеве, уложить Осториан в кровать - он знал, но отчаянно не хотелось отпускать от себя затихшее, несчастное до глубины души существо. Королева пришла сама, и лишь слегка, совсем чуть-чуть припухшие глаза - незаметно для обычных людей, но он-то видел - выдавали её привязанность к Крэнфорду.

– Ариана, идём. Время за полночь, нужно поспать, - почти спокойно сказала она, и Осториан подняла голову с его плеча.

Что это за пустота?

– Я приказала постелить в гостевых комнатах, они ближе к большому залу. Ляжешь с сёстрами, хорошо? Так теплее и безопаснее. Д’Эрден-Ройс, Вы тоже ложитесь с остальными.

Ариана только устало, разбито кивнула и, поднявшись, направилась за матерью.

Он всё хотел, чтобы она обернулась.

Она ушла.

Он просидел на роскошном диване ещё минут десять, глядя в стену. Не думая вообще ни о чём. Потом поднялся, пошёл в указанную королевой комнату: там уже были Эдмунд, Рейнар и Рональд. Легли спать молча. Не было сил ни на что вообще.

Лёжа на каких-то тюфяках на полу, он смотрел в потолок.

Вой в груди.

И почему ему так больно?

«За неё больно, за неё, Д’Эрден-Ройс» - услужливо орёт подсознание так, что раскалывается голова.

Вой в груди.

Завтра будет лучше.

Он встретил рассвет у окна. Из замка выйти не дали: Огестенс, который, наверное, не спал вообще, заявил, глядя с презрением, что это опасно.

Гари не было, и огня — тоже. Город потух, и только кое-где взвивался причудливыми узорами в светлое небо дымок.

– Пахнет весной, - раздался голос сзади, и Эдмунд подошёл к окну.
– Ты ведь ещё не виделся с Винсом, да?

Ричард только кивнул.

– Я тебя помню, - усмехнулся принц.
– Ты всё защищал Ариану, когда мы с Эйроном её снегом закидывали. Правда сможешь позаботиться о ней?
– вдруг серьёзно спросил он.

Демоны внутри царапают грудную клетку.

– Да.

Дверь открылась, и в комнату вошёл солдат.

– Королева желает видеть Вас… - замялся он.

– Ричард. Иду.

Оделся он быстро, благо было почти не во что: плащ продрался, остались только штаны, рубашка, истёртые сапоги и рваный в некоторых местах дублет - всё чёрное. Просто это его цвет.

Несмотря ни на что, королеву он уважал. Анамария была не просто сильной - сверхъестественно сильной. Все преграды, утраты, боль она преодолевала быстро и легко, даже самые сложные решения принимала без труда, оставаясь при этом красивой женщиной и настоящей матерью.

Ещё не было семи, а она, изящно и просто одетая, уже стояла в своём кабинете, глядя в окно.

Слуга у порога замялся: не знал, как представить его, поэтому Ричард, самостоятельно открыв дверь, сказал:

– Ричард, Ваше Величество.

– Не сэр? Не лорд? Даже не Д’Эрден-Ройс?
– улыбнулась королева, оборачиваясь.
– Что же ты так скромно о себе?

– Чтобы быть лордом, нужно иметь земли, а сэром - благородство, - заметил он.
– Я давно утратил и то, и другое. Даже фамилии - и той не осталось.

– У тебя есть и первое, и второе, и третье, лорд Ричард Д’Эрден-Ройс, рыцарь короля, - произнесла она, указывая ему на кресло напротив её стола.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё, что произошло с тобой за пять лет. Соврёшь - шкуру с тебя сниму. Ты ведь знаешь меня, - улыбнулась она, демонстрируя белые зубы.

Говорил он долго и - подумать только - честно. Когда уже было сказано и про похищение, и про их с Арианой побег, королева вдруг подняла голову и спросила серьёзно:

– И почему же ты помог ей бежать?

– Я люблю её, - пожал плечами он.

Анамария глубоко вдохнула, закатив глаза.

– Ты хоть понимаешь, сколько осложнений это даёт?..

В это мгновение дверь кабинета отворилась, и внутрь почти влетела Кариана, бледная, как смерть.

– Мама, я должна сказать Вам очень важную новость, - выпалила она.

– Судя по твоему виду, подождать она не может, - констатировала королева и многозначительно взглянула на него.

– Нет, пусть он останется, - произнесла Кариана, опускаясь на кресло рядом с Ричардом.
– Ему, как будущему претенд… Ну, в общем, лучше бы знать.

Королева удивлённо подняла брови и кивнула.

– Я жду ребёнка.

Он поперхнулся. Не просто поперхнулся - закашлялся так, что пришёл в себя только секунд через двадцать и посмотрел на королеву. Она была бледна, как смерть.

Беременность наследной принцессы до её вступления на престол означает только одно - власть переходит к следующей в порядке престолонаследия принцессе. Этот закон был издан ещё Луизианой Великолепной, первой королевой Оримнеи, и соблюдался неукоснительно. Беременная или тем более родившая женщина не могла стать королевой ни при каких условиях.

Кариана беременна.

Эмилия - тоже.

– Ты сошла с ума?!
– тихо проговорила королева.
– Нет, Кариана, ты спятила?

– Я только что узнала. Мне стало плохо, позвали врача… - всхлипнула она, поднося руку ко лбу.
– И вот…