Это было у моря
Шрифт:
Никто не хочет и думать о том,
Куда «Титаник» плывет.
Nautilus Pompilius Титаник
1. Арья.
Прошло три дня, как Джона проводили на север. В доме царило всеобщее уныние — только Арья ходила туда-сюда с вполне довольным видом: она считала, что все эти изменения были к лучшему — и отъезд Джона, и срыв Сансы, и вся эта правда, что, наконец, вылезла наружу. Ну, не вечно же сидеть на секретиках.
Все остальные закуклились по своим комнатам — в той мере, в какой им позволяли дела: Лианна возилась с мелкой и безо всякого удовольствия гуляла с младшими после школы. Рейегар, как всегда в таких ситуациях, запирался в кабинете — Арья была уверена, что вскоре ему надо будет выпускать в печать толстенький сборник грустных стихов. После обмена информацией в день отлета Сансы дядя с тетей больше не разговаривали — по крайней мере, на эту тему. Все делали вид, что ничего не
Дети шалили пуще прежнего, словно нарочно придумывая игры пошумнее, вроде догонялок и пряток по всему дому. Арья вспомнила, что почти так же было, когда пришло известие о гибели Роберта — когда Лианна заперлась у себя в комнате, а Рейегар — у себя. Тогда после полусуток, проведенных в кабинете, дядя завис под дверью жены глубокой ночью, сначала потратив с полчаса на уговоры, а потом в бешенстве грозясь выломать «мерзкую заслонку». Удивленная Арья, которая в душе считала Таргариена человеком с полным отсутствием какого бы то ни было темперамента или страсти — только занудство и чувство долга (для проявления других эмоций в этой паре была нужна Лианна), с большим интересом уселась под собственной дверью, слушая, как отчаявшийся Рейегар орет: «Лиа, выходи, или я сломаю этот треклятый дом! Я клянусь тебе, что сейчас сяду в корвет и сшибу стену!» Лианна, в свою очередь, тихо отвечала из-за закрытой двери: «Я никогда не разрешала тебе так звать меня, Рейегар. И не надо ломать стену. До той стены, что нас разделяет, тебя не довезет никакой корвет.» В конце концов, она его все-таки впустила, и раздосадованная Арья нарочно включила погромче музыку — чтобы не слышать, как они мирятся и делают все, что за этим обычно следует.
На этот раз Рейегар явно прощения просить не собирался — хотя, в этом случае, вина как раз лежала на нем. Когда он бывал дома, то тихо сидел у себя — не играл на виолончели и не слушал записи. С утра он, как обычно, ходил в консерваторию, а вечером выгуливал собак. Все, вроде, было нормально — а, меж тем, ничего нормального в доме не наблюдалось. От Сансы до сих пор не было никаких вестей — хоть Арья звонила ей не один раз, там вечно срабатывал автоответчик — сестра просто не подходила. Надо полагать, что и Лианна тоже пыталась достучаться до старшей племянницы — и, похоже, тоже безрезультатно.
Дети, похоже, пытались компенсировать зловещее затишье - ну кто-то же должен издавать звуки! Они носились из детской в гостиную и обратно, топотали по лестнице, играя в “королевскую охоту” — Рейелла, судя по всему, была королевой, мальчишки изображали рыцарей, а щенки предполагались на роль коней. Лохматик должен был быть волком, которого они затравливают, но, похоже, с охотой не очень-то ладилось. В какой-то момент озверевший хаски загнал всю визжащую братию в мансарду — в комнату Сансы. Арья, лениво сидевшая на подоконнике — тесты уже были кое-как сданы, и уроков не задавали — отложила миску с черешней, выплюнула косточку прямо в окно и, решив, что пора все же разобраться с этим хаосом, двинулась к двери. Но потом услышала шум на лестнице — ее, похоже, опередили. Сверху раздался какой-то грохот, визг Эйка и испуганный лепет Рейеллы. Арья услышала резкие, отрывистые приказания дяди — он крайне редко повышал голос, и то, как правило, на собак, но ни разу — на собственных детей. Потом дверь хлопнула, вся толпа вывалилась из бывшей комнаты ее старшей сестры и протопала на второй этаж, в детскую. Там Рейегар — это уже было слышно отчетливо — зло рявкнул детям не выходить из комнаты до ужина, потом, судя по звуку, выпихнул щенков и Лохматика из детской и, шипя на них, сбежал вниз. Хлопнула дверь кабинета. Через пять минут в дверь поскреблись. Арья открыла — на пороге стоял Рикон с круглыми, как плошки, глазами. Она кивком пригласила его зайти. Брат двумя руками — Арья заметила, что ногти у него давно не стрижены — Лианна стала очень рассеянной, хоть самой делай — взъерошил влажные от бега рыжие кудри и возбужденно зашептал:
— Арья, дядя оттаскал Эйка за ухо! Ты представляешь? Ухо стало, как слива…
Арья подняла бровь. Так-так. У кого-то, похоже, начало сносить крышу.
— За что?
— Мы всего лишь хотели загнать волка. Лохматик прыгнул на Сансину кровать, а мы его закутали в одеяло, чтобы поймать в сеть — ну, это сеть была. А тут пришел дядя — глаза бешеные, мы даже испугались. И вытащил Эйка оттуда за ухо! И запер нас до ужина! Я даже и не знал, что он такой злой! Мама и папа нас никогда не таскали за уши…
— Знаешь что, после того, что вы устроили наверху — это все еще Сансина комната, дружок — а Санса, между прочим, твоя сестра, не забывай — я бы сама всех трех оттаскала бы за уши — или еще за что-нибудь! Висенья, может, спит — а вы орете, как три больные обезьяны! Надо вам — идите на улицу — там и голосите… Погода пока держится.
— Ничего подобного. Смотри, там дождь… И потом…
—
Что потом? Где это видано, чтобы в «королевскую охоту» играли в доме? Вы просто слабаки. В дворе вы бы в жизни не поймали Лохматика — вот и гоняете его по комнатам. Вернее, он вас гоняет. Иди-иди. Сказано сидеть в детской - так сиди. Нечего жаловаться! Кто-то же должен был устроить вам взбучку! И бузите там тихо — а то я и тебе сделаю симметричное ухо.Арья вытолкала обиженного брата, подпихивая его коленкой под зад в коридор. Тот показал ей язык и юркнул в комнату близнецов. Арья покачала головой — надо было бы догнать его, но ей было лениво. Вместо этого она поплелась обратно к подоконнику и выглянула в окно.
И верно — Рикон был прав — затирая приглушенное темнотой весеннее буйство красок, сумерки расчертил мерцающий мелкий дождь — он шел неслышно, но видно было, что он упорен и, видимо, продлится до утра. Все небо заволокло серой пеленой низких туч, ветер давно стих. Арья с минуту смотрела на блестящую в свете фонарей мокрую кору диких яблонь во дворе, не затворяя окна — оттуда веяло прохладой и тем запахом, что бывает лишь весной, под дождем: трава, разогретая за день почва, аромат клейких кленовых листочков, первые, самые невзрачные весенние цветы, вроде мать-и-мачехи, и дальний резкий запах унавоженной за городом земли — потом взяла свою черешню и двинулась в коридор. Надо было перекинуться парой слов с Браном.
Опять, как и в прошлый раз, она уже дотронулась до ручки двери, как услышала, что мимо кто-то легко прошел — видимо, тетя уложила Висенью и направилась на кухню — готовить ужин. Однако после замершая у выхода Арья услышала стук — похоже, Лианна решила навестить супруга и забить на ужин. Тихонько скрипнула дверь — и затворилась. Щелкнул замок — боги, что они там собираются делать?
Арья беззвучно, придерживая коленкой дверь, открыла ее; скинув шлепки, спустилась босиком по лестнице, зашла в темную кухню и села на пол — у той стены, что прилегала к кабинету Рейегара. Вот так — ее не видно — а ей самой слышно все, что говорится в келье домашнего затворника и внезапного ушедергателя. Кто-то завел в комнате музыку — один из любимых дисков Рейегара с подборкой нудных блюзов — специально, чтобы приглушить голоса — вот так молодцы! Арья вздохнула и вновь занялась черешней, тихо сплевывая косточки в ладонь. Если шпионишь — никто не мешает тебе делать это с комфортом.
Если ты хочешь любить меня
Полюби и мою тень
Открой для нее свою дверь,
Впусти ее в дом
Тонкая длинная черная тварь
Прилипла к моим ногам
Она ненавидит свет
Но без света ее нет
Если ты хочешь — сделай белой мою тень
Если ты можешь — сделай белой мою тень
Кто же, кто еще кроме тебя?
Кто же, кто еще если не ты?
Если ты хочешь любить меня —
Приготовь для нее кров.
Слова ее все ложь,
Но это мои слова.
От долгих ночных бесед
Под утро болит голова
Слезы падают в чай,
Но чай нам горек без слез…
Если ты хочешь — сделай белой мою тень
Если ты можешь — сделай белой мою тень
Кто же, кто еще кроме тебя?
Кто же, кто еще если не ты?
Nautilus Pompilius- Кто еще
2. Лианна
Лианна глянула на младшую дочь — та лежала на животе, прижавшись к мягкой ткани простыни — губы раскрыты, светлые, почти еще незаметные ресницы подрагивают — что-то снится. Висенья так утомилась, что даже забыла запихать в рот свой любимый большой палец левой ручонки. Лианна подозревала, что малышка будет левшой. Да хоть всем сразу — лишь бы была здорова. К вопросу о здоровье — надо было выяснить, что же случилось в детской. Лианна как раз кормила Висенью, когда начался этот ужасный грохот и ор. Больше все ее напугало вмешательство мужа — но не скакать же было с голой грудью и сосущим ребенком на руках только для того, чтобы влезть в разборку и, таким образом, подорвать авторитет мужа, который и так, к слову, не слишком-то часто злоупотребляет своим правом воспитывать. Лианна бы хотела, чтобы он больше времени проводил с детьми, особенно с мальчиками — те ее совершенно выматывали, и им явно были нужны какие-то мужские занятия — с отцом, а не с матерью.
Она не стала заходить в детскую — комната граничила с их с Рейегаром спальней, и через стену ей был слышен разговор Рикона и Эйка. Если она сейчас пойдет к близнецам, там поднимется такой шум-гам, что Висенья, наверняка, проснется, и ее запланированный разговор с мужем сорвется. И так было понятно, что Эйк, в последнее время часто и с удовольствием шаливший, на этот раз — в первый раз в своей жизни — огреб от отца по-крупному. Лианна не была сторонницей телесных наказаний и то, что изредка себе позволяла — щелбаны или отвешенные в сердцах подзатыльники — случалось примерно раз в год и чаще всего, когда детям угрожала какая-то опасность, а они ее игнорировали — вопреки здравому смыслу и указаниям старших. Что же произошло наверху — стоило прояснить у самого Рейегара.