Этот мир не выдержит меня. Том 5

Бодрость в теле и вкусная похлёбка настраивали на шутливый лад.

— Что вы… ты имеешь в виду? — Барталомея с удивлением вздёрнула бровь.

— Что сперва мы разберёмся с нашими делами, — уже без тени иронии ответил я. — А двигать науку вперёд будем потом, когда для этого наступит более подходящее время.

Барталомея набрала воздуха в грудь, чтобы вывалить на меня целый поток аргументов в пользу того, что наука не может ждать, но вместо водопада слов послышался лишь тихий выдох. Причиной столь резкого отказа от борьбы стал Марк. Он положил руку ей на плечо, а затем мягко произнёс всего одну короткую фразу:

— Не спорь. Прошу.

Разведчик знал меня куда лучше Барталомеи и понимал, что любые препирательства лишены хоть какого-то смысла.

Девушка тяжело вздохнула и, отложив стилус, снова посмотрела на меня — внимательно, но уже без прежнего азарта.

— Ледяная соль, — я использовал местное название селитры, — она у тебя?

Барталомея кивнула.

— Замечательно, — спокойно произнёс я. — Значит, для производства интересующего меня состава всё готово?

Барталомея снова кивнула. Она, разумеется, помнила о наших договорённостях и понимала, что другого варианта ответа у неё нет.

— Мне нужно две таких бочки, — я слегка отодвинул занавеску — так, чтобы девушка увидела бочонок пива, подаренный мною стражникам. — Минимум. И они должны быть готовы к завтрашнему утру.

— Это невозможно! — воскликнула Барталомея. — Чтобы изготовить такое количество смеси в одиночку, мне понадобится не меньше седмицы, а то и двух!

— У нас нет столько времени, — твёрдо заявил я, глядя в переливчатые глаза девушки. — К тому же, кто сказал, что ты будешь одна?

Я перевёл взгляд на Марка.

— Сколько? — разведчик всё понял без слов.

— Тридцать человек, — ответил я и веско добавил: — Самых толковых.

Марк кивнул, вышел из-за стола и скрылся за занавеской. Спустя пару мгновений послышались отрывистые, чёткие команды отставного легионера — он строил бойцов, чтобы с чувством, толком и расстановкой выбрать тех счастливчиков, которым предстояло поучаствовать в изготовлении пороха.

— Допустим, людей хватит, — начала говорить Барталомея, — но где мы все будем…

Я криво улыбнулся. Девушка замолчала — судя по перекошенному от злости лицу, она догадалась, что означает эта улыбка.

— Ты хочешь, чтобы я пустила три десятка твоих мужланов в свою лавку? — на лазурных щеках проступили ядовито-зелёные пятна. — В обители знания и науки нет места тем, кто готов убивать, польстившись звоном монет!

Моя улыбка стала в два раза шире, а ярость Барталомеи — в два раза сильнее.

— Это мой дом, — дрожащим от гнева голосом произнесла она, — и я…

— Ты будешь делать то, что я тебе говорю, — холодно оборвал девушку я. От прежней улыбчивости не осталось и следа. — Ты мне должна, и сейчас настало время рассчитаться с долгами.

Барталомея хотела что-то возразить, но осеклась. Она хорошо помнила, что совсем недавно жизнь её драгоценного питомца — чебурашки-переростка Хоми — висела буквально на волоске. И только моя «добрая» воля позволила уродцу задержаться на этом свете.

Я специально повёл разговор именно так: отослал Марка, разозлил Барталомею, а затем крепко нажал на неё, напомнив о долге. Мне требовалось «продавить» нужный план действий, и это был самый простой способ добиться результата. Не очень хороший поступок, если смотреть на него с точки зрения высокой морали, но зато весьма эффективный.

Моя собеседница выглядела так, словно ей на голову вылили ведро ледяной воды. Взгляд девушки метался по сторонам в поисках поддержки. Но, разумеется, не находил её.

— Хорошо… — выдавила наконец Барталомея. — Я согласна…

Я кивнул. Не то чтобы мне так уж сильно было нужно её согласие — она в любом случае сделала бы то, что требовалось — но обострять ситуацию дальше не имело никакого смысла.

— Вот и здорово, — я снова улыбнулся. На этот раз открыто и без какого-либо тайного умысла.

Лавка Барталомеи прекрасно подходила для наших целей. Большое, отдельно стоящее каменное здание, в которое, после недавнего взрыва, вряд ли рискнут сунуться случайные люди. В общем, и места достаточно, и секретность можно соблюсти без проблем. Да и оборону организовать в случае чего не составит труда — тридцати человек хватит для этого с избытком…

Пора было переходить к конкретике, и я рассказал Барталомее о том, как изменить пропорции компонентов пороха, чтобы увеличить его эффективность. Изобретённая алхимичкой смесь содержала в своём составе слишком мало селитры при чрезмерном количестве угля, что следовало исправить. Серы тоже было несколько больше, чем предполагалось «классической» формулой, однако в нашем случае это было даже на пользу — так порох будет легче поджечь.

Помимо советов по рецептуре, пришлось напомнить Барталомее о необходимости строго соблюдать требования пожарной безопасности. С ней у девушки были очень большие проблемы.

Я хорошо помнил, с каким потрясающим разгильдяйством она относилась к источникам открытого огня. Свечи стояли в лавке буквально повсюду. Если добавить ко всему этому великолепию крайне летучую пороховую мякоть, то решение у такого уравнения с двумя «неизвестными» будет ровно одно — взрыв.

Причём взрыв весьма некислый, учитывая количество селитры, хранившейся в лавке. А в мои планы не входило уничтожение целого городского квартала. По крайней мере, пока.

Барталомея слушала меня с молчаливым удивлением. Тот факт, что я обладал столь специфическими знаниями, никак не вписывался в её картину мира. Она выглядела как человек, который повстречался с говорящим псом — причём с таким, который изъясняется исключительно стихами. Однако сомнений в моих словах девушка не высказывала, что не могло не радовать.

После меня с короткой речью выступил Марк, который уже успел вернуться за стол. Он поделился с Барталомеей своими мыслями о том, кому из тридцати помощников можно доверить ответственную работу, а кто годился лишь для поручений в стиле «принеси-подай».

Кроме того, разведчик дал несколько простых, но крайне толковых советов по взаимодействию с личным составом. Вкратце их можно было свести к известному Закону Мёрфи, который гласил, что если что-нибудь может пойти не так, то оно обязательно не так и пойдёт. И к этому нужно быть готовым.

— Никому не верь, иначе тебя обманут, — подвёл итог Марк. — И не пытайся быть хорошей для всех, иначе твою доброту примут за слабость.

Я усмехнулся. Как говорили в Советской армии, куда солдата ни целуй — у него везде задница. И спорить с этим провокационным утверждением мог только тот, кто никогда не имел дела с переполненными дурной энергией бойцами.