Этот мир не выдержит меня. Том 5

Барталомея впитывала новую информацию как губка. Отложенный было стилус снова оказался зажат в тонких лазурных пальцах, а навощённая доска покрылась плотной вязью символов. Девушка старательно конспектировала всё сказанное и, судя по плотно сжатым губам, ей уже не терпелось применить новые знания на практике.

— Если справишься, узнаешь об Усаче и его сородичах столько, что ни один учёный муж в Империи не сможет сравниться с тобой, — напоследок я решил немного «пощекотать» присущее Барталомее тщеславие.

Щёки девушки снова покрылись фиолетовыми пятнами, а на лице мелькнуло мечтательное выражение. Погружение в фантазии о грядущей славе не продлилось долго, однако мой «удар» определённо попал в цель.

Наскоро обсудив ещё кое-какие организационные вопросы, мы, наконец, разошлись по своим делам. Барталомея отправилась в лавку, чтобы подготовиться к прибытию личного состава. Марк выдвинулся по направлению к замку, а нас с Большим ждала «Нежная роза».

Точнее, «Нежная роза» ждала меня. Коротышке же предстояло понаблюдать за борделем с некоторого расстояния. Но он, судя по довольной физиономии, об этом пока не догадывался.

— Уходишь? — из кухни выглянул Висельник.

— Ухожу, — не стал спорить с очевидным я.

— Ничего не забыл? — спросил гигант с хитрым ленинским прищуром.

— У меня нет времени разгадывать твои загадки, — спокойно произнёс я. — Хочешь что-то сказать — говори.

Висельник недовольно поморщился. Наша беседа сразу свернула куда-то не туда, и все его надежды поразвлечься пошли прахом.

— Вот, — хмуро бросил он, вытащив из-за спины какой-то длинный свёрток. — Твоё.

Я хотел было спросить, что это, но как только свёрток оказался в моих руках, все вопросы отпали сами собой. Под грубой холщовой тканью скрывался «Вепрь» — клевец раскаявшегося. И зерно ликвера, «сидевшее» в его ударной части, почему-то горело ярким синим огнём.

Глава 11

Я расстался с клевцом ещё под Древними сводами — тогда, помнится, в зерне ликвера не было ни капли магии, оно полностью потухло, превратившись в бесцветную стекляшку. Теперь же крохотный синий кристаллик сиял пуще прежнего. Удивительное дело.

Как так вышло? Не знаю. Возможно, причина крылась в энергии, которая высвободилась из разрушенной статуи Сапфироглазого… Впрочем, я слишком плохо разбирался в колдовстве, чтобы выдвигать хоть сколь-нибудь обоснованные версии.

Однако, что ни говори, Висельник преподнёс мне поистине царский подарок. Пусть и не очень вовремя. Было бы куда лучше, если бы это произошло наедине, без лишней помпы и лишних свидетелей. Но сделанного не воротишь, так что скоро о клевце раскаявшегося будет знать весь город… И человек без лица, само собой.

На стенах и потолке бесконечными хороводами кружились отблески синего света. Все, кто находился в трактире, завороженно наблюдали за этим «танцем», не забывая оглашать округу восторженными матерными возгласами. Я завернул «Вепря» обратно в плотную ткань. Люди разочарованно выдохнули — бесплатное представление закончилось слишком быстро.

— Спасибо, — я искренне поблагодарил Висельника. — Я думал, что потерял его навсегда.

— Сочтёмся, — хмыкнул в ответ тот, а затем добавил: — Оружие раскаявшегося нельзя потерять. Оно завсегда вернётся. Рано или поздно… Хочешь ты того или нет.

В голосе мужчины слышалась какая-то потаённая тоска, отчего его слова прозвучали несколько зловеще. Уверен, сказанное им — не более, чем обычно суеверие. Но если клевец действительно обладал столь полезными свойствами, то это было мне только на руку.

Свёрток лежал в ладони как влитой. Увесистый, но не особо тяжёлый. Внушающий тёплое чувство уверенности, но не слишком громоздкий… Губы сами собой растянулись в улыбке — оказывается, я успел соскучиться по «Вепрю».

Взяв у Висельника отрез бечевы, я обвязал свёрток так, чтобы его можно было носить за спиной. Получилось весьма неплохо — и удобно, и не слишком приметно. Теперь точно можно идти в бордель — с таким «аргументом» мне не страшен ни Безносый Джо, ни Колченогий Стен. Впрочем, я и без клевца их не особо боялся… А если всё пойдёт так, как задумано, то применять оружие и вовсе не придётся. По крайней мере, мне.

Я коротко кивнул Большому, он распахнул дверь, и мы оказались на улице.

Несмотря на раннее время, на площади у трактира было довольно многолюдно. Крепко сбитые, но слегка потерянные мужички — крестьяне, судя по виду, — выкладывали продукты своего непростого труда на грубо склоченные лотки. Крикливые возницы, ведущие в замок телеги с продовольствием, переругивались друг с другом, решая, кто пойдёт первым. Суетливые тётки, подхватив подолы длинных платьев, сновали туда-сюда, выстукивая по каменной мостовой деревянными каблуками.

В общем, жизнь била ключом, и наше появление не вызвало особого ажиотажа. Большинство людей были заняты своими делами, а зеваки, которых тоже хватало с избытком, кучковались у прохода, ведущего на задний двор трактира. Они надеялись увидеть Усача, и ничто другое их не интересовало.

— Идём, — я поправил поля соломенной шляпы, позаимствованной у одного из бойцов перед выходом, и увлёк Большого в толпу.

Коротышка, явно отвыкший от городской суеты, слегка растерялся. Я же, напротив, чувствовал себя как рыба, которая, наконец, вернулась в родной пруд. Шум, гам, толкотня и доносившиеся отовсюду запахи — частью приятные, частью не очень — будоражили кровь, требуя ускорить шаг.

Я скользил между людьми — быстро, но без подозрительной торопливости. Так, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

Большой неотступно следовал за мной. Высокий и низкий, худощавый и плотный… Мы ничем не выделялись из толпы.

Без трезубца, кольчуги и блестящей накидки я был неотличим от рядового горожанина. Нет, наблюдательный человек мог заметить в моём облике кое-какие странности — например, подозрительно топорщившуюся одежду, под которой скрывались чёрный кинжал и метательные ножи. Однако такой зритель вряд ли придал бы значение подобным мелочам.

Большой со своей котомкой, в которой лежал арбалет, и вовсе выглядел как типичный крестьянин. Картофельный нос вкупе с не по-баронски круглой мордой добавляли ещё пару очков к этому образу.

В общем, мы с коротышкой были надёжно защищены от случайных взглядов… А от неслучайных не спасёт никакая — даже самая умелая — маскировка.

Мы шли чуть быстрее плотного людского потока, обгоняя толпу, но не выбиваясь из неё. Агентам человека без лица, если они здесь есть, будет очень непросто остаться незамеченными и одновременно с этим не упустить нас из виду.