Этот мир не выдержит меня. Том 5

— Принеси господам стражникам бочонок твоего лучшего пива, — я ухватил Висельника, который как раз проходил мимо, за край фартука. — За мой счёт.

— Конечно, за твой, — раздражённо буркнул Висельник, плюхнув на ближайший стол очередную миску с едой. — У меня лишних монет нету. А даже если бы и были, я бы не стал тратить их так глупо.

— Это не глупость, — коротко ответил я. — Это инвестиция.

Трактирщик, который сроду не слышал таких слов, цокнул языком, пригладил свою роскошную бороду, а затем махнул ладонью, показывая, что спорить со мной — это гиблое дело.

— С тебя две серебрушки, — сообщил он и, не дожидаясь ответа, скрылся на кухне, откуда спустя полминуты вернулся с солидной, литров на пятьдесят, бочкой.

Пузатая и потемневшая от времени, она своим появлением произвела настоящий фурор.

Мои бойцы, ограниченные «сухим» законом, с тоскливым вожделением пожирали бочонок глазами, а вот во взглядах стражников читалось лишь радостное предвкушение. Узнав о подарке, они зашумели, посмотрели на меня и синхронно подняли кружки к потолку.

Гордый обладатель жёлтой полоски на рукаве кивком указал на свободное место за их столом, предлагая присоединиться к веселью, однако я отрицательно покачал головой. Как известно, с утра выпил — весь день свободен, а у меня на сегодня были большие планы. И столь ранняя попойка в них точно не входила.

Мой отказ не стал поводом для печали. Стражники быстро осушили кружки и сразу же наполнили новые. Прохладное и, главное, бесплатное пиво «смыло» усталость с их мрачных лиц — теперь они поглядывали по сторонам с куда меньшим недовольством.

Хороший знак. С представителями правоохранительных органов лучше поддерживать добрые отношения, но без заискивания и низкопоклонства — как равный с равными.

Для этого сперва нужно было показать силу, что я уже сделал, когда поставил на место командира отряда, вломившегося в лавку к Барталомее. Уверен, о той выволочке, которую получил безымянный пузан, судачила вся городская стража без исключения. Неудачи коллег — это всегда прекрасный повод для сплетен.

Теперь же требовалось продемонстрировать свои добрые намерения. И бочонок пенного подходил для этого лучше всего.

Разумеется, я не надеялся «купить» доблестных блюстителей закона так дёшево, однако в подобных делах важна не столько цена подарка, сколько его своевременность. Уставшие после праведных трудов стражники не просто получили халявное пиво — они ощутили заботу… А это куда важнее денег.

— Твой карлик жрёт уже вторую миску, — Висельник указал толстым как сарделька пальцем на Большого, который действительно за обе щеки уплетал густое коричневое варево. — Маленький, но вместительный.

— Не жадничай, — усмехнулся я. — Пусть кушает — ему ещё расти и расти.

— Единственное, что у него может вырасти — это брюхо, — сообщил Висельник, а затем сунул мне в руки краюху чёрного хлеба и точно такую же миску, какая была у Большого.

Я кивнул в знак благодарности, зашёл за ширму и занял место за столом, за которым уже сидели Барталомея с Марком. Всё складывалось весьма удачно. Прежде чем выдвигаться в сторону «Нежной розы», мне как раз нужно было переговорить с алхимичкой.

Разведчик, меланхолично подносивший ложку ко рту, поздоровался со мной, едва заметно наклонив голову. Судя по отрешённому выражению лица, он готовился к выполнению поручения, целиком погрузившись в собственные мысли.

Барталомея же, державшая в руках кружку с каким-то напитком, напоминавшим по виду кофе, вскочила со своего места как ужаленная. Фиолетовый «румянец», хорошо заметный на лазурных щеках, выдавал её смущение.

— Вы! Ты… Как? Где? Краб! Огромный! Откуда?

Девушка замолчала, не зная, как поступить — то ли броситься ко мне, то ли склониться в приветственном поклоне, то ли засыпать ещё сотней вопросов… Ну, или сделать сразу и то, и другое, и третье. Так и не определившись со своими желаниями, она нелепо подёргалась пару мгновений, а затем, замерла в нерешительной позе.

Что сказать, проведённое в борделе время сделало Барталомею чуть ближе к народу, но от интеллигентских заморочек, похоже, так полностью и не избавило…

— Всё хорошо, — негромко произнёс Марк, отставив миску с едой. — Присядь.

Чтобы поддержать девушку, которой эта поддержка явно требовалась, он осторожно сжал её руку в своей ладони.

Барталомея сразу же почувствовала себя куда увереннее. Фиолетовый «румянец» пропал, будто его и не было, а странные, переливающиеся всеми цветами радуги глаза заблестели от нескрываемого любопытства.

Опустившись на лавку, девушка достала откуда-то из-под стола покрытую воском дощечку. Следующим движением она вытащила из волос длинную металлическую «спицу», которую можно было использовать в качестве стилуса, и требовательно уставилась на меня. Один в один словно следователь, который готовится записывать показания жулика — признательные, само собой.

— Сознаю свою вину, — усмехнулся я, зачерпнув густое варево большой деревянной ложкой. — Меру, степень, глубину…

— Какую ещё вину? — не поняла Барталомея, не знакомая, разумеется, с пьесой Леонида Филатова об удалом стрельце Федоте.

— А всю какая есть, — подмигнул девушке я и сразу, пока её снова не «заклинило», спросил: — Ты уже успела познакомиться с Усачом?

— У этого монструозуса есть имя? — голос Барталомеи задрожал от восторга. — Необыкновенно! Потрясающе! Феноменально!

Она на мгновение замолчала, а затем судорожно сглотнув и округлив глаза, добавила:

— Это… Это просто чудо!

— Чудо, — согласился я. — Огромное, пахучее и чрезвычайно прожорливое.

— Я хочу знать о нём всё! — деловито сообщила девушка. — Приблизительные размеры Усача мне уже известны — я провела замеры ещё до рассвета — но ареал обитания, рацион и повадки… Эти сведения имеют огромнейшую научную ценность! Я давно вынашивала мысль о составлении Большого Всеимперского Бестиария, и ты тоже сможешь внести в него свою лепту!

Что сказать, уже не очень юная натуралистка и по совместительству любительница экзотических чудовищ не теряла времени даром. Надеюсь, ни один Усач при упомянутом обследовании не пострадал.

Я хмыкнул, с уважением посмотрев на Барталомею. В ней удивительным образом сочетались невероятная отвага, ведь далеко не каждый решился бы лезть к гигантскому крабу, и почти патологическая стеснительность.

— Я хочу знать о нём всё, — повторила девушка, поудобнее перехватив стилус.

— Так выпьем же за то, — я поднял ложку, словно бокал перед тостом, — чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями.