Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 2

188

"Братья Карамазовы", которые и были напечатаны в январской книжке "Русского

вестника" за 1879 год.

В декабре 1878 года (14-го) Федор Михайлович принимал участие в

литературно-музыкальном вечере в зале Благородного собрания в пользу

Бестужевских курсов. Он прочел из романа "Униженные" "рассказ Нелли". Что

всех слушателей поразило в чтении Федора Михайловича - это было

необыкновенное простодушие, искренность, как будто читал не автор, а

рассказывала про свою горькую жизнь девушка-подросток. Было особенное

искусство в том, чтобы столь простым чтением произвести на слушателей

неизгладимое впечатление. Курсистки чрезвычайно горячо принимали читавшего, и, я помню, мужу было очень приятно быть среди этой восторженной молодежи, так искренне к нему относившейся. Впоследствии Федор Михайлович с

особенным удовольствием откликался на зовы читать в пользу учащегося

юношества. <...>

Первые два месяца наступившего <1879> года прошли для нас спокойно: Федор Михайлович усиленно работал над романом, и работа ему давалась. В

начале марта мужу пришлось принять участие в нескольких литературных

вечерах. Так, 9-го марта муж читал в пользу Литературного фонда в зале

Благородного собрания. В этом вечере приняли участие наши лучшие писатели: Тургенев, Салтыков, Потехин и другие. Федор Михайлович выбрал для чтения

"Рассказ по секрету" из "Братьев Карамазовых", прочел превосходно и своим

чтением вызвал шумные овации. Успех литературного вечера был так велик, что

решили повторить его 16-го марта почти с теми же (кроме Салтыкова)

исполнителями. Во время чтения 16-го марта мужу был поднесен букет цветов от

лица слушательниц Высших женских курсов. На ленте, расшитой в русском

вкусе, находилась сочувственная чтецу надпись. <...>

На пасхальных праздниках (3-го апреля) в Соляном городке состоялось

литературное чтение в пользу Фребелевского общества; на нем Федор

Михайлович прочел "Мальчика у Христа на елке". Ввиду того что праздник был

детский, муж пожелал взять на него и своих детей, чтобы они могли услышать, как он читает с эстрады, и увидеть, с какою любовью встречает его публика.

Прием и на этот раз был восторженный, и группа маленьких слушателей поднесла

чтецу букет цветов. Федор Михайлович оставался до конца праздника,

расхаживая со своими детьми по залам, любуясь на игры детей и радуясь их

восхищению доселе невиданными зрелищами.

На пасхе же Федор Михайлович читал в помещении Александровской

женской гимназии в пользу Бестужевских курсов. Он выбрал сцену из

"Преступления и наказания" и произвел своим чтением необыкновенный эффект.

Курсистки не только горячо аплодировали Федору Михайловичу, но в антрактах

окружали его, беседовали с ним, просили высказаться о разных интересовавших

их вопросах, а когда, в конце вечера, он собрался уходить, то громадною толпою, в двести или более человек, бросились вслед за ним по лестнице, до самой

прихожей, где и стали помогать ему одеваться. <...>

В 1879-1880 годах Федору Михайловичу часто приходилось читать в

пользу различных благотворительных учреждений, Литературного фонда и т. п.

189

Ввиду слабого здоровья мужа, я постоянно его сопровождала на эти литературные

вечера, да и самой мне страшно хотелось послушать его поистине

художественное чтение и присутствовать при тех восторженных овациях, которые

ему постоянно делала почитавшая его петербургская публика.

Литературные вечера устроивались большею частью в зале городского

Кредитного общества против Александрийского театра или в Благородном

собрании у Полицейского моста.

К сожалению, эти мои выезды в свет нередко омрачались для меня

совершенно неожиданными и ни на чем не основанными приступами ревности

Федора Михайловича, ставившими меня иногда в нелепое положение. Приведу

один такой случай.

В один из подобных литературных вечеров мы с Федором Михайловичем

несколько запоздали, и прочие участники вечера были уже в сборе. При нашем

входе все они дружески приветствовали Федора Михайловича, а мужчины

поцеловали у меня руку. Этот светский обычай (целование руки), видимо,

произвел неприятное впечатление на моего мужа. Он сухо со всеми поздоровался

и отошел в сторону. Я мигом поняла, в чем дело. Обменявшись несколькими

фразами с присутствовавшими, я села рядом с мужем с целью рассеять его дурное

настроение. Но это мне не удалось: на два-три вопроса Федор Михайлович мне не

ответил, а затем, взглянув на меня "свирепо", сказал:

– Иди к нему!!

Я удивилась и спросила:

– К кому к нему?

– Не по-ни-маешь?

– Не понимаю. К кому же мне идти?
– смеялась я.

– К тому, кто так страстно сейчас поцеловал твою руку!

Так как все бывшие в читательской мужчины из вежливости поцеловали

мне руку, то я, конечно, не могла решить, кто был виновен в предполагаемом

мужем моим преступлении.

Весь этот разговор Федор Михайлович вел вполголоса, однако так, что

сидевшие вблизи лица отлично все слышали. Я очень сконфузилась и, боясь

семейной сцены, сказала:

– Ну, Федор Михайлович, я вижу, ты не в духе и не хочешь со мною

говорить. Так я лучше пойду в зал, отыщу свое место. Прощай!

И ушла. Не прошло пяти минут, как подошел ко мне П. А. Гайдебуров и

сказал, что меня зовет Федор Михайлович. Предполагая, что муж затрудняется

найти в книге помеченный для чтения отрывок, я тотчас пошла в читательскую.

Муж встретил меня враждебно.

– Не удержалась?! Пришла поглядеть на него?
– заметил он.

– Ну да, конечно, - смеялась я, - но и на тебя тоже. Тебе что-нибудь

нужно?