"Фантастика 2024-18". Компиляция. Книги 1-22

Доставили Салвию обратно, снова полетели над Москвой-рекой. Вот и переливающаяся голубым и фиолетовым прозрачная волна.

– Твое платье как раз в тон, – сказал Метельский. – Пошли.

– Захвати ярлычки с товаров, я еще кое что прикупила.

Опять холл, опять сполохи голубого, фиолетового и зеленого света. Почти такая же девушка за конторкой.

– Мы хотим подойти к Цветку, – сказала Хельга, и голос дрогнул. – Мы женаты, но я слышала, что венчание у Огненного цветка делает брак вечным. Ты не против, Лон?

Так вот почему Хельга так беспокоилась о наряде. Метельский кивнул:

– Почему бы и нет? Но сначала оформим, что мы купили.

Девушка внесла данные о товарах, месте покупки и имя – Лон Метельский.

– Заплатите, когда станет возможным, – сказала она, и потом внимательно оглядела их: – Вы оба можете подойти к Цветку. А насчет венчания, я позову госпожу Эсмеральду, она сегодня в храме. Ждите.

Присесть не предложила, да и не хотелось, слишком торжественно танцевали разноцветные сполохи за прозрачной стеной. Наконец вышла женщина: длинное синее платье, роскошный изумруд на груди (точно такой, как у Джанет), лицо будто светится изнутри.

– Здравствуйте, госпожа Эсмеральда, – сказал Метельский, а Хельга сделала реверанс. – Мы хотим обвенчаться у Огненного цветка. Жена говорит, что это сделает наш брак вечным, и я хочу того же. В прошлый раз нас завернули.

Женщина не спеша приблизилась, долго глядела на Хельгу, потом вскользь на Метельского.

– Вы уже обвенчаны, – голос, как тихий вон колокольчиков, – кажется, по католическому обряду. Ваш брак и так вечен, вас не разъединит никто со стороны. Я рада за вас, Хельга, вы изгнали из себя темноту.

– Как же так, – расстроенно сказала Хельга. – А я надеялась…

Колокольчики зазвенели веселее, Эсмеральда рассмеялась:

– Так тщательно собиралась, с таким бриллиантом на груди… Просто подойдите к Цветку, вложите в него руки и постойте в молчании. К нему ведь приходят не только заключить брак. Цветок читает в сердцах и дает благословение, которое порой трудно выразить словами. Вам позволено вложить в него руки, что редко бывает. Но не смейте входить в Цветок.

– Нет уж, – нервно рассмеялась Хельга, – я еще пожить хочу.

Приблизились к стене, та раздвинулась – сполохи пламени танцевали над каменной плитой, и дух перехватывало от их красоты. Подошли, Метельский протянул руку в холодный огонь, ощутил как бы слабый электрический ток, и следом протянула руку Хельга. Руки встретились в пламени, и их пронизывал голубой и фиолетовый свет.

– У вас будет много детей, Хельга, – тихо сказала Эсмеральда, стоявшая рядом. – А теперь довольно. Выньте руки и ступайте с миром.

Снаружи было сумрачно или так показалось после Цветка. Сели в глайдер.

– А теперь назад, – вздохнула Хельга, – в Иерусалим. Глайдер, где здесь точка перехода?

– Над садами Предвечного света. Они ждут возвращения рогн.

Вернулись к горе Фавор, а оттуда в режиме экранирования взяли курс на Иерусалим.

– Что это? – сказала Хельга.

Перед ними половину неба закрывала черная туча. Ее прорезали молнии, на миг освещая синеватые глубины. Раздавался непрестанный гром.

– Для нас безопасно, – сказал глайдер, ныряя во тьму.

Когда вынырнули из нее, Хельга ахнула. Молнии то и дело освещали белый город под темным небом. Из туч на Иерусалим падал густой снег.

Снег падал и на цветы вокруг «The American Colony Hotel». Джанет с мужем стояли у окна.

– Красиво, – молвила она. – Наконец-то напоминает Другой Дол.

– Я посмотрел, – сказал Юджин, – снег в Иерусалиме выпадает раз в семь лет. Но чтобы в начале лета и такой обильный, не было никогда.

– Наверное это связано с тем, что произошло на Алтае. Такой приток энергии перевел земной поток времени в фазу турбулентности, а это означает приближение конца… Слушай, давай поедем в Гефсиманский сад.

– Ты вроде там была.

– Солнечным днем и в составе экскурсии. Нынешняя погода больше соответствует смятению в душе Христа, когда он молился там. Мы ненадолго, вернемся к ужину.

Она накинула на платье безрукавку (приходится возить с собой, объемные вещи в репликатор глайдера просто не помещаются). Муж надел куртку, поискал в шкафу и подал ей пояс с пристегнутыми ножнами.

– Не забывай, из отеля ни шага без холодного оружия.

Джанет вздохнула, но надела пояс, безрукавка удачно прикрыла рукоять небольшого меча.

– Таскаем эти железки, – пробормотала она.

– Ну, мне пару раз пригодились.

Вышли. Джанет поежилась, когда снежинки коснулись ее лица.

– В Гефсиманский сад, – сказала она глайдеру.

На улицах никого, лишь в одном месте ребятишки играли в снежки.

– Наверное это удается им раз в жизни. – сказал Юджин.

По извилинам дороги глайдер стал подниматься на Масличную гору. Когда остановился, вышли. В Иерусалиме горели огни, они казались размытыми сквозь падающий снег. Тот лежал и на ветвях олив, а стволы оставались коричневыми от старости.

«Отче Мой, – молвила Джанет, – если возможно, да минет меня чаша эта; впрочем, не как я хочу, но как Ты» [3] .

Муж осматривался кругом.

– Кто-то идет, – сказал он.

Сквозь снег обрисовалась темная фигура и приблизилась. Мужчина с угловатым лицом, в черной одежде и одной рукой на поясе, тоже с ножнами.

– Приветствую тебя, Тёмный, – ровным голосом сказала Джанет. – Как будто я не видела тебя раньше.

– Я Роман, – представился мужчина. – Когда-то был приятелем вашего дружка, Андрея.