"Фантастика 2024-18". Компиляция. Книги 1-22

– А тебе нравится, что пришлось уступить первые места Мадосу и Самаэлю?

– Ничего, меньше суеты. Меня вполне устроит роль божества в каком-нибудь Индостане. Все танцовщицы будут мои, да и жертвы станут приносить не только Самаэлю, а и мне тоже. Вот почему не хочу рисковать, встречаясь с той стервой.

Теперь на месте монастыря клубится темная туча. Из-за нее начинают вспыхивать зарницы.

Все тело болит, нет сил поднять голову. Все же ей удается повернуть ее, обдирая щеку о щебень. Корпуса обители горят, верх церкви снесло, по земле стелется черный дым. Где Никита?.. Вот он, лежит у ворот. Те устояли, но из них выбило много камней, один придавил голову Никите. Она ползет к нему, с отчаянными усилиями влача тело по щебню. Добирается и с неимоверным трудом отваливает камень от Никиты. Что с ним, она боится смотреть. Ложится на бок, одной рукой нащупывает Чинтамани на груди, а другой обнимает Никиту. Скоро явится леди Селина, она не может не появиться, у нее такие могущественные друзья. Они помогут, они спасут Никиту…

Сначала холодно лежать на промерзшей земле, озноб пронизывает даже внутренности, но постепенно по телу начинает разливаться тепло. Так они лежали в пещерке того мира, согревая друг друга телами, а снаружи сверкали молнии, словно огненные копья, падающие с небес. Хорошо бы снова оказаться там, рядом с Никитой, под защитой мира вечного пламени.

Под защитой… защитой… защи…

Камень вдруг стал горячим на ее груди, но она не ощутила этого, забываясь в смертном покое. А вокруг всё чаще и грознее полыхали зарницы.

– И где же твои всадники? Похоже, им придется туго.

Воздух и землю сотрясает непрерывный гром. Черная туча, каких не видывали на Земле, клубится, и ее прорезают молнии. Вдруг с неба падает завеса фиолетового призрачного огня и начинает пульсировать, выстреливая столбы пламени в зенит.

– Это легион класса «Э», с броней для экстремальных условия, – говорит Рарох, но в голосе нет особой уверенности. – Пройдут сквозь гриб атомного взрыва и принесут что-угодно, я дал им приказ найти Чинтамани. Вот они.

Из леса появляется колонна всадников, они и шестиногие лошади закованы в брони из особого металла. Колонна скачет к туче, по желтой броне пляшут отсветы молний.

– Увеличение! – приказывает Рарох.

Теперь лобовое стекло дает изображение крупным планом. Первые всадники влетают в призрачный огонь, и их брони вспыхивают как кипящее золото. Вот уже ни людей, ни лошадей: один миг видны их скелеты, а затем и они растворяются в фиолетовом пламени. Чередой всадники исчезают в огне, и ни один не добрался сквозь завесу молний к тихому месту, где лежала маленькая мертвая рогна, прижимая к остановившемуся сердцу чудесный камень, дар из глубокого Космоса, а другой рукой обнимая любимого.

Глава 12

Лон Метельский. День Суда

Глайдер возник над полом в голубоватом сиянии. Обе дверцы поднялись разом. Приглашения не стали ждать, а может его и не было. Метельский прыгнул в сиденье, убедился, что это сделала Хельга, и крикнул:

– Уходим! По маршруту прибытия!

Глайдер не ответил, но вокруг стало быстро темнеть. Вот они уже среди непроницаемой тьмы, будто вмерзли в нее. Нет ощущения, что они куда-то движутся.

– Что же ты? – крикнула Хельга.

– Возвращение по маршруту прибытия невозможно, – сухо сказал глайдер. – Вас переместили в иной поток времени, топографически связанный с раскаленными недрами Земли. Если выйти из него, мы испаримся в огненном океане. Выход только через Темный коридор, госпожа Джанет открывает его для нас.

Как будто сдвинулись. Глайдер почти неощутимо плыл среди темноты, постепенно заворачивая. Возникло впечатление, что поднимаются по расширяющейся спирали – ни стен воронки, ни строений не было видно. Сердце сделало перебой. И вдруг вылетели в день, а внизу расстилалась пустыня.

– Слава Богу! – сказала Хельга и оглядела себя. – Какая я грязная.

Лицо испачкано, на щеках дорожки от слез, рубашка и джинсы заляпаны кровью.

– Ты ранена? – испуганно спросил Метельский.

– Нет. Это… ее кровь. Мне надо вымыться. Кстати, у тебя вид не лучше.

Да уж, прикоснуться к своей одежде противно.

– Глайдер, – сказал Метельский. – там был источник, в деревне у горы Каранталь. Можно туда?

Глайдер не сказал ни слова, но столб дыма позади стал удаляться.

– Что это с ним? – рассеянно сказала Хельга.

Вскоре показалась дорога, на этот раз пустая, а потом и деревня – жителей не видно. Хельга нахмурилась: – Не забрали ли их туда?

Вот и источник, глайдер опустился у небольшого бассейна, куда из-под арки падала струя воды.

– Новую одежду возьмите в репликаторе, – ледяным тоном сказал глайдер. – От вас воняет, так что старую выбросьте.

– Ишь ты, какой чувствительный, – пробормотала Хельга. – Полотенца не будет?

Она брезгливо скинула одежду в кучу, и стала аккуратно обмываться в бассейне. Метельский принес ей новые джинсы с рубашкой (глайдер расщедрился и на полотенце), потом тоже разделся догола и с наслаждением погрузился в холодноватую воду. Когда Хельга стояла уже одетая, а Метельский обсыхал на теплом ветру, глайдер неожиданно заговорил:

– Фрау Хельга, некоторые полагают, что цивилизация даймонов имеет патриархальный характер. Это не так, в творении всего нового велика роль женщин. Это особенно касается критов, и у меня действительно есть мать, хотя не в биологическом смысле. Поэтому мне было крайне оскорбительно услышать ваши грубые слова. Может, у вас это в порядке вещей, но для нас…

– Ох! – сказала Хельга. – Какая же я…

Она сделала несколько шагов к глайдеру, неожиданно опустилась на колени и положила голову на капот.

– Милый, прости меня пожалуйста. Я была страшно потрясена. Над той девушкой не только надругались. Ее бедную растерзанную плоть чудовище еще и пожрало, растворив в себе. Я стреляла, но ничего не смогла сделать. Я была вне себя, вот и вырвались те постыдные слова. Прости меня…

Она зарыдала навзрыд, а Метельский стоял, не зная, что делать, и теплый ветер обдувал его лицо. Вдруг голос раздался снова, он шел со стороны глайдера, но был другой – звучный и сострадательный.

– Встаньте, леди Хельга! Ваши извинения приняты. Не удивляйтесь, что я обращаюсь так: вы стали леди для нас, а значит, будете и для других. Наш термин не произносим на языке людей, но он означает, что отныне вы равная нам. Я тоже прошу прощения, мы часто недооцениваем силу людских эмоций. У вас они благородны, какие и должны быть у леди. Пожалуйста, не питайте неприязни к моему криту.

Хельга еще постояла на коленях и поднялась.

– Спасибо, – пробормотала она и сполоснула лицо под струей воды.

– Да уж, – сказала она. – Я и вправду себя не контролировала, Лон. Увидеть такое…

– А что произошло с той стороны?

Хельга помолчала. – Лон, и ты меня извини. НИКОГДА не спрашивай меня об этом, хорошо? Есть вещи, о которых нельзя говорить.

– Ладно, – сказал Метельский. – Надеюсь, вы с глайдером помирились, а то пешком топать далеко. Как там Гедеон?.. Тьфу, все равно нет связи!