"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17

"Несколько веков назад они устроили переворот, взорвав своих правителей, а потом начали захватывать все земли с месторождениями бериллия. Где-то преуспели — как в Индии. Где-то проиграли — как у нас."

"Но есть нюанс," — Семён понизил голос до шёпота.

"Не во всех месторождениях достаточно бериллия. Способы его поиска, накопления и использования — вот что отличает касты. И вот что скрывают."

"Нам расскажут об этих секретах каст?" — спросил я, удивлённо приподняв бровь.

Семён усмехнулся, откусывая очередной кусок медового тоста, и покачал головой:

"Посвящение в дворянство — исключительная привилегия Императорской семьи. Ну, разве что ты вдруг женишься на дочке императора…"

Он лукаво прищурился, наслаждаясь моей растерянностью.

"Или на его сестре, если, конечно, тебе нравятся дамы постарше."

Я фыркнул, откинувшись на спинку стула:

"Нет, спасибо. И первый, и второй варианты звучат как-то… угрожающе."

Семён рассмеялся, вытирая пальцы о салфетку, но глаза его стали серьёзнее:

"Секрет мастеровых хранят главы гильдий. Если у тебя нет магии, но ты талантлив, сначала придётся пахать на них — годами, десятилетиями, пока не 'выкупишь' их доверие."

Он сделал паузу, глядя на меня испытующе:

"А торговцы? Я даже не буду спрашивать, что там нужно сделать. Они берегут свои секреты пуще зеницы ока. Особенно те, кто начинал с контрабанды… а успешные торговцы все, так или иначе, в прошлом контрабандисты."

Я вздохнул, переваривая эту информацию.

"Так что узнать способ наделения магией нам не позволят. Разве что мы сами станем главами гильдий или… ну, знаешь."

Семён махнул рукой, отбрасывая нереальные варианты.

"Нас здесь учат использовать уже имеющиеся силы, увеличивать потенциал. На кафедре артефакторики — контролировать и экономить энергию. В медицинском вузе изучают, как магия влияет на организм. А военное применение…"

Он усмехнулся, глядя в окно, где солнечные лучи играли на шпилях университета:

"Это основа любой государственности. Сила — последний аргумент королей."

Я задумался, вертя в руках чашку с остывшим чаем:

"Значит, всё, что нам остаётся — это… играть по их правилам?"

Семён пожал плечами, но в его глазах мелькнул знакомый огоньёк — тот самый, что появлялся, когда он замышлял что-то дерзкое:

"Пока — да. Но кто знает, что будет завтра?"

За окном пролетела ворона, крикнув один раз — будто предупреждение.

Или вызов.

"Ладно, лечись, болезный", — ухмыльнулся Семён, натягивая потрёпанную кожаную куртку. Его глаза блестели с привычной насмешливостью. "А мне пора на учёбу. Эх, вот она, доля вольнослушателя — свободен, как ветер!"

Он театрально вздохнул, закинул за плечо потрёпанный рюкзак и направился к выходу.

"Пока, зубрила!" — крикнул я ему в спину.

Дверь захлопнулась, и в доме наступила тишина.

Дедушка, как обычно, с утра заперся в своей лаборатории — старом сарае во дворе, который он гордо называл "мастерской". В воздухе витал сладковатый запах трав и чего-то металлического.

Я задумался о той загадочной даме в вуали, которая так внезапно исчезла. "Давала нам неделю на раздумья… Может, дедушка, выйдя из больницы, её спугнул?" Но решать эту загадку я не спешил — проблемы надо встречать по мере поступления.

После завтрака меня потянуло в сон. Я устроился в дедушкином кресле у камина, и вскоре сознание поплыло…

Море.

Широкий пляж с золотистым песком, по которому струится лёгкий бриз.

И стройная фигура в облегающем купальнике, медленно шагающая к воде. Её бедра плавно покачиваются в такт шагам, а волны уже ласкают её ноги, поднимаясь всё выше…

Морская пена омывает её грудь, солёные брызги сверкают на коже.

Я заворожённо смотрю на неё, пока наконец не решаюсь поднять взгляд выше.

Ольга.

Её тёмные волосы развеваются на ветру, губы приоткрыты, глаза — глубокие, как само море.

И вдруг —

Тучи.

Тёмные, грозовые, они наползают со скоростью урагана. Гром грохочет так, будто небо разрывается надвое.

Ольга вскрикивает — и я просыпаюсь, вскакивая в кресле.

"Да что это за наваждение?!"

За окном уже светило солнце, а на столе тикали часы, напоминая, что обед давно наступил.

На кухне я застал Степана Фёдоровича, который с упоением уничтожал тарелку борща.

Красный, свекольный, наваристый, с густой сметаной, которая тала в горячем бульоне. Рядом лежал ломоть чёрного хлеба с толстым куском сала, а сам дед с наслаждением хрустел чесноком, морщась от остроты, но не останавливаясь.

"Присоединяйся!" — буркнул он, макая хлеб в борщ.

"Спасибо, не хочется…" — пробормотал я. "Тревожно мне."

Дедушка прищурился, хитро ухмыльнувшись:

"Что, Ольга снится?"

Я покраснел до корней волос.

"Как вы узнали?!"

"Эх, да вы же, считай, породнились!" — рассмеялся он. "Ты ей отдал часть своей энергии, а она её приняла и переработала. Теперь тебе ещё в ответ от неё всплеск магии прилетит. А она адепт тьмы… Интересно, что тебе будет сниться. Суккубы, может?"

Он громко заржал, откусывая очередную дольку чеснока.

"Меня об этом не предупреждали!" — возмутился я.

"Естественно!" — фыркнул дед. "Обычно прямое переливание энергии идёт между родственниками — там организм воспринимает её как свою. А если чужая… Ну, тело её либо как врага видит, либо…"

Он лукаво подмигнул.

"…как энергию от будущего партнёра."

Я онемел.

"А Ведьма Шуппе, естественно, утаила это от тебя. Чего смущать-то лишний раз? Тем более выхода другого не было."

Дедушка снова залился смехом.

"Будешь теперь её бабушкой звать!"

Я застонал, утыкаясь лицом в ладони.

"Ну всё, теперь точно есть не буду…"

Но аромат свежего борща соблазнительно потянулся ко мне через стол.

И живот предательски заурчал.

"И долго это будет длиться?" — спросил я, отодвигая тарелку с недоеденным борщом. В горле стоял комок — от волнения, от стыда, от этой всей нелепой ситуации.

Дедушка усмехнулся, вытирая губы салфеткой. Его глаза блестели с тем же озорством, что и у Семёна, только приправленным житейской мудростью старика.