"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Мы вышли из здания, и вечерний воздух обнял нас прохладными объятиями ранней осени. Пятничный город затихал, укутываясь в золотисто-багряный наряд – первые желтые листья, словно фантики, шуршали под ногами, а в воздухе витал тот особый аромат, когда летняя сладость смешивается с предчувствием первых заморозков. Ветер, еще вчера ласковый и теплый, сегодня щипал щеки едва заметной колючестью, напоминая, что все времена года приходят вовремя.
До отправления поезда в Великий Новгород оставалось ровно пять часов. Мы решили поужинать втроем и обсудить всё за столом.
На ужин у нас было овощное
Прерываясь на глоток освежающего напитка, я начал рассказывать о тесте. Голос мой звучал ровнее, чем я ожидал, хотя пальцы непроизвольно постукивали по кружке. Степан Фёдорович слушал, посапывая, его седые брови то поднимались, то хмурились. Семен же сидел, подперев ладонью подбородок, и его обычно насмешливый взгляд стал необычайно серьезным.
Я говорил обо всем – о полусфере с отпечатками ладоней, о странных показаниях датчиков, о шести искорках способностей. И особенно – о той, что была чуть больше других. В этот момент Степан Фёдорович вдруг отставил кружку, и квас в ней вздрогнул, оставив на столе мокрый круг.
— Что-то подобное я и предполагал, — Степан Фёдорович задумчиво покрутил кружку в руках. — Есть еще одна тема для разговора… в Великом Новгороде.
Я замер. — Какая?
Старик обменялся взглядом с Семеном, затем медленно сказал:
— Там живет один человек. Бывший военный маг, служил в Императорской гвардии. Он… специалист по Тьме.
В комнате повисло тяжелое молчание.
— Ты думаешь… он знает что-то о моем прошлом?
Степан Фёдорович усмехнулся:
— Думаю, он знает гораздо больше, чем мы можем предположить.
Ночь в поезде пролетела как один миг, наполненный странными, яркими снами. Мне снова снилась Ольга — ее теплые руки, горячее дыхание, упругие бедра, сжимающие меня в ритме, от которого перехватывало дыхание. Во сне я чувствовал жестковатый диван купе под спиной, но это лишь придавало сюрреалистичности видению — будто она действительно была здесь, со мной, в этом узком пространстве, где стены дрожали в такт стуку колес.
Я проснулся в поту, с тяжестью внизу живота и разбитым состоянием. Шесть утра. За окном уже светлело, золотистые лучи пробивались сквозь полупрозрачную занавеску.
— Чай, молодой человек? — постучал проводник, оставляя на столике фирменный стакан в подстаканнике с гербом ИЖД.
Горячий, с лимоном и сахаром, он разлился по телу живительным теплом. Я отломил кусочек сладкого песочного печенья, растворил его на языке и почувствовал, как усталость отступает. Стук колес, мерный, как сердцебиение земли, успокаивал.
Город встретил нас зеленью парков, ароматом цветущих лип и тишиной, которой так не хватало в столице. Петербург величествен, но здесь… здесь было что-то древнее, первозданное. Энергия этого места витала в воздухе — не та показная мощь имперских дворцов, а глубокая, земная сила.
—
Древняя столица Руси, — пробормотал я, глядя в окно. — Город мастеров и купцов.На перроне нас уже ждали.
— Пройдемте с нами, — двое молодых людей в строгих костюмах почтительно взяли наши чемоданы и проводили к черному лимузину с тонированными стеклами.
Мы ехали по узким улочкам, где старинные каменные дома соседствовали с деревянными теремами, пока не остановились у двухэтажного особняка с вывеской антикварного магазина на первом этаже.
— Добро пожаловать, — один из сопровождающих распахнул тяжелую дубовую дверь.
Внутри пахло деревом, ладаном и старинными книгами. Полы скрипели под ногами, а стены были увешаны старинными картами и портретами людей в дворянских одеждах.
— Мастерские в глубине дома, — пояснил проводник. — Василий Федорович ждет вас.
Я обменялся взглядом с Семеном и Степаном Федоровичем.
— Василий Федорович Васильев… — мысленно усмехнулся я. Ну конечно, куда же без благородного совпадения имен.
Мастерские оказались полутемным лабиринтом стеллажей, заставленных артефактами — старинными часами, зеркалами в серебряных оправах, странными механизмами, чье назначение было не сразу понять. В воздухе витал запах дерева, лака и чего-то металлического, словно здесь ковали не просто вещи, а саму историю.
У окна стоял широкий дубовый стол, накрытый к завтраку: свежий хлеб, мед в сотах, копченая рыба, варенье из морошки. За ним сидели двое — мужчина лет пятидесяти с пронзительными серыми глазами и рыжеволосая девушка в кружевном сарафане, который странно сочетался с ее грубоватым, но бархатистым голосом.
— Добрый день, — кивнул Василий Федорович.
Мы представились. Девушку звали Оксана. Она играючи перебирала пальцами край сарафана и с хитрецой поглядывала на меня, будто уже знала что-то, чего я пока не понимал.
Позавтракав и обменявшись вежливыми, но дежурными фразами, Степан Федорович и Семен ушли — им нужно было проверить родовые архивы в хранилище. Василий Федорович, сославшись на дела, тоже удалился, оставив нас наедине с Оксаной.
— Хочешь, покажу тебе город? — предложила она, играя рыжим локоном.
Я согласился, но тайно планировал другое.
— Только отвези меня на какой-нибудь тихий пляж.
Я не стал объяснять Карасевым свои планы, но мне срочно нужно было провести новый замер с кортиком. Я достаточно удалился от прошлой точки — теперь предстояло выяснить, куда теперь укажет клинок.
Мы гуляли по узким улочкам, застроенным старинными домами с резными наличниками. Оксана рассказывала о вечевой республике, о Ярославовом дворище, о тайных ходах под городом. Ее голос звучал увлеченно, но я ловил себя на том, что слушаю вполуха — мысли были заняты кортиком.
В прибрежном кафе мы пообедали ухой с шафраном и пирогами с вишней. Оксана смеялась, касалась моей руки, и от этих прикосновений по коже бежали мурашки — словно от нее исходил жар.
Наконец, мы добрались до тихого причала, где немногочисленные прохожие не обращали на нас внимания. Достав бересту (ту самую, уже проверенную в мастерской) и кортик, я осторожно опустил этот рукотворный компас в воду.