"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
– И той же весной… – потирая наморщенный лоб, заговорил Престон, – в метрической книге была произведена запись о младенце мужского пола, наследующем фамилию Коллахан.
– Уот и Линда решили ничего не говорить сыну. Ну а что. Парень рос в любви и заботе, получил столичное образование, а позже место госслужащего. Впереди маячили неплохие перспективы. В общем, жизнь сложилась, потекла по накатанной.
– Но однажды он вернулся в Хитклифф. А если бы у Вернона были наследники мужского пола?
Бентон развёл руками.
– Однако этого не случилось.– Раскурив трубку, он немного поёрзал и вытянул под столом ноги. – Иногда мне кажется, что где-то там наверху
– Как знание, заложенное в сосновую слезу, – пробормотал Престон, мрачно глядя в пол.
– Как вы сказали?
Ройл поднял глаза.
– Алфорд, а что это за предмет – оберег хранителя?
Бентон усмехнулся.
– Вот вы о чём. Суть уловили. Якобы этот оберег собирает в себе всю историю Атсхалии, прочесть которую может только кто-то особенный. Некто вроде оракула.
– Ага! – оживился Такер. – Келиб! Недаром парень с волчьей кровью получил эту вещицу в подарок от Наринги. У него открылся дар.
– Вероятно, так, – согласился Бентон.
Престон прислонился задом к подоконнику.
– Вам так хорошо известны подробности полуторавековой истории Грейстоуна. Откуда, Алфорд?
– Я внимательно изучал разные источники, которых за всё время набралось более чем достаточно. – Хмыкнув, Бентон вдруг посерьёзнел. – Как много порой намешано в головах людей.
На лице Ройла отметилась тень недоверия. Хозяин дома выпустил кольцо белесого дыма и с прищуром посмотрел на светлеющее за окном небо.
– Мы с Уотом обещали хранить тайну, которую нам доверили Гектор с Линдой. И, если бы не печальное продолжение тех событий, я не стал бы раскрывать чужих секретов. В старой библиотеке этого дома находятся записи самого Келиба Мордока. Парень, увечный внешне, обладал непреодолимой внутренней силой и способностью тонко чувствовать скрытый мир. Он единственный, кого не тронул зверь. То ли дело в прямой родственной связи, то ли в волчьей крови… – Бентон неопределённо пожал плечами, – но жизнь Келиба была неразрывна связана с монстром. Все события тех лет и свои личные переживания он изложил в этих записях. Как раз за ними и приехал молодой Коллахан. Мне оказалось достаточно одного взгляда на графа, чтобы понять – парень до всего докопался сам. Он провёл ночь в библиотеке, а на следующий день отбыл.
– Можем мы взглянуть на эти записи? – поинтересовался Престон.
– Разумеется. – Алфорд отложил трубку, встал из-за стола и одёрнул жилет. – Пойдёмте.
Они прошли в соседнюю комнату, где располагалась библиотека. Хозяин дома раздвинул плотные шторы, впуская рассвет, и первые несмелые лучи легли на стены блеклыми розовыми пятнами.
Бентон подошёл к массивному дубовому столу и извлёк из верхнего ящика толстую папку. Внутри оказались несколько подшивок с пожелтевшими страницами, густо исписанными мелким убористым почерком, рукой самого Келиба Мордока.
Престон мельком пролистал тетради, чуть задержавшись на некоторых текстах, и вернул в папку.
– Смотри-ка, Ройл, – позвал Такер, беря со стола книгу в знакомом переплёте. Такие тома, обтянутые чёрной кожей и с полустёртыми корешками, они видели в доме Коллаханов. – То же издание?
– Позвольте-ка, – протянул руку Бентон. Повертев книгу так и эдак, он нахмурился. – В нашей библиотеке я такой не припомню.
Он положил книгу на стол и раскрыл. Сухие страницы с хрустом разошлись.
– Книга заклинаний, – сообразил Престон, разглядывая рисунки. – Наверное, Коллахан привёз её с собой.
Бентон с мрачным интересом поглядел на гостей.
– Кабы знать, Алфорд, – ответил Ройл
на его немой вопрос. – Вместе с тайной рождения родители отчего-то скрывали от Вернона эти книги. Вероятно, чего-то опасались.Престон взялся листать старый том, пробегая глазами названия обрядов и просматривая составы сборов для проведения ритуалов избавления либо призыва.
Перевернув очередную страницу, он наткнулся на запечатанный конверт, подписанный просто: «В. Коллахан. Тому, кто будет меня искать». Сдвинув брови, Престон торопливо вскрыл конверт, извлёк сложенные вчетверо несколько листков и развернул письмо.
Из воспоминаний Вернона Коллахана
«…Будучи ещё несмышлёным ребёнком, я часто видел один и тот же сон. Мой самый страшный ночной кошмар.
Я находился в странном месте. Помню тёмные покосившиеся заборы, разъезженные дороги, церквушку, одиноко стоящую на окраине. Я видел людей, которых встречал на пути. Этих людей я откуда-то знал. Старинный антураж, одежды далёкой эпохи, лица с отпечатком сурового быта – всё отзывалось в душе щемящей тоской, как по чему-то далёкому и родному. Жители молча проходили мимо, вереницей двигаясь в сторону леса. А мне почему-то хотелось их остановить. Я кожей ощущал опасность, притаившуюся за непролазными дебрями.
А потом приходил он. Я слышал тяжёлое хриплое дыхание за спиной и ощущал холод. Смертельный холод, заставляющий стынуть кровь. Задыхаясь от страха, я делал над собой усилие и медленно оборачивался. Едва я решался взглянуть на своего таинственного преследователя, он меня оставлял. И каждый раз на ухо кто-то нашёптывал. Кто-то предупреждал: «Он придёт за тобой».
Я рассказывал свои сны родителям, но они не воспринимали их всерьёз. Очередные ночные кошмары, явленные под воздействием фантазий слишком впечатлительного ребёнка. Так они объясняли мои ночные страхи.
Я же не переставал размышлять над своими видениями. Таёжный лес сразу за пригорком, высокие горы с глубокими ущельями, даже река с холодной прозрачной водой – я всё это знал. Сердцем чуял – моё.
Но сильнее всего в мою память врезалась царица-луна – огромная, пылающая, властная… Только там, над теми клыкастыми чёрными вершинами, она была такой, какой я больше нигде не встречал.
Я рос, и вместе со мной росли мои ночные видения. Они не остались в прошлом, с тем маленьким испуганным мальчиком в его совсем недетских фантазиях. Наоборот, монстр стал являться всё чаще. Он превращал мои сны в ледяные кошмары. Напоминал, что всегда ходит рядом. Следит из мрака ночей и никогда не отпустит.
Так длилось всё моё детство. Я рос, но своими тревогами больше ни с кем не делился.
…
Всё изменилось с переездом нашей семьи в столицу. Родная Атсхалия осталась далеко позади. Тогда мне казалось – так далеко, всё равно что за краем земли.
Минуло три года, как я лишился привычных видений. И вроде бы жить да радоваться, а я отчего-то затосковал. Странное томление стало мешаться с растущей яростью. И это меня пугало. Пугали внезапные рвения, позывы броситься в ночь. Мне до отчаянья хотелось выть, рвать и метать.