"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15

— Лондонских, — подвела черту наигранным возмущениям виконта Татьяна и, медленно проведя ладонью по волосам, отвела челку назад, — Боже-Боже… Вот что называется — заставь дурака Богу молиться…

— Я бы попросил без наездов, — моментально ощетинился юноша, — Я тут вам дикое благоденствие сделал, и что, и где благодарность? Эй, недотруп, ты не хочешь громогласно порадоваться?

— Я в восторге, — демонстративно несчастным, умирающим голосом отреагировал Винсент и, глубоко вздохнув, к великому неудовольствию Чарли, ободряюще улыбнулся ему, — Не волнуйся, Чарльз. Я скоро приду в себя, и тогда этот ненормальный вернет тебя туда, откуда взял.

— Надеюсь, что дождусь этого, — весьма безрадостно кивнул доктор, — Винсент, ты бы мог не так активно дышать? Швы расходятся.

Роман довольно захихикал, явно планируя пройтись во все стороны по просьбе доктора, создав огромное количество ее вариаций, и девушка не выдержала. Обилие впечатлений за сегодняшний день сказывалось на ее организме вполне закономерным образом, усталость наваливалась тяжелым пыльным ковром, буквально придавливая сверху, посему Татьяна, радуясь тому, что внимание присутствующих поглощено другими вещами, предпочла тихо и незаметно слинять в свою комнату…

— Хватит дрыхнуть, дщерь моя, у меня куча из двух новостей! — звонкий веселый голос штопором ввинтился в сознание, и Татьяна, решительно не понимающая, когда успела заснуть, недовольно зевнула, не открывая глаз. Учитывая, что таким голосом, да и подобным лексиконом в этом замке обладал лишь один из его обитателей, угадать, кто именно вознамерился нарушить ее сон, девушке не составило труда.

— Роман, отстань, а? — вежливо пробормотала она и, устроившись поудобнее, хотела, было, вновь погрузиться в не самые радужные грезы, однако, не учла, что если уж виконт де Нормонд загорелся желанием побеседовать с кем бы то ни было, остановить его не в силах даже несущийся под гору поезд, а не то, что такая мелочь, как чей-то сон.

— Вставай, кому говорят! — сдернутое одеяло полетело на пол, и Татьяна, уже давно спящая в ночной рубашке из тонкого батиста, обнаруженной тут же в шкафу, недовольно села, ежась от мгновенно налетевшей утренней прохлады.

— Между прочим, так поступать неприлично, — сумрачно возвестила она и, демонстративно зевнув в сторону совершенно довольного молодого человека, протерла глаза рукой, — Ну так, и чего тебе надобно, старче? Зачем ты разбудил меня в столь несусветную рань?

— Ничего себе рань — обед на дворе, — фыркнул юноша и, бесцеремонно плюхнувшись на кровать напротив собеседницы, слегка пожал плечами, — Ну, во всяком случае, почти. В общем, вообще суть не в этом! Вот, гляди.

В руки девушке ткнулась сильно потрепанная древняя тетрадь, и она недоуменно заморгала, просыпаясь куда как быстрее, чем от жизнерадостных воплей виконта.

— И что это? — поизучав на протяжении нескольких секунд обтрепанную обложку, Татьяна все-таки решила воспользоваться помощью друга. Последний, возмущенно закатив глаза, выхватил тетрадку у нее из рук и, вероятно, не доверяя столь важное дело все еще несколько сонной девушке, принялся уверенно листать ее.

— Свежая почта, — бурчал он при этом себе под нос, — Получите, распишитесь, обрадуйтесь… Ага, вот. Читай, женщина! Можно вслух и с выражением, можно про себя и без выражения.

Под нос Татьяне ткнулась раскрытая пожелтевшая страница, исписанная чьим-то мелким быстрым почерком. Девушка тихо фыркнула и, выполняя пожелание местного почтальона, начала, нарочито растягивая слова:

— «Альжбета запросила невероятную сумму за…» — увидев следующее слово, Татьяна умолкла и, подняв пораженный взгляд на наблюдающего за ней собеседника, растерянно закончила, — «…за сына»…

Роман уверенно кивнул, и девушка, не пытаясь более читать вслух, демонстрируя при этом некоторую толику насмешки, впилась глазами в текст.

«Альжбета запросила невероятную сумму за сына. Мне претит это. Мы обещаем дать мальчику имя, титул, возможности, наконец, а она думает лишь о наживе, торгует этим маленьким ангелом, словно куском мяса в базарный день. Отвратительная женщина, возможно, стоило бы никогда не иметь дела с ней… Но маг велел поделить предметы между двумя детьми. Я спросил его, что же делать нам, коли Бог не даст нам иных детей, кроме Анри, и он посоветовал взять малыша на воспитание, говоря, что сделанное доброе дело поможет нам, привлечет счастье в наш дом. Я колебался немного, но Натали, увидев мальчонку, сейчас же воспылала желанием забрать его у этой ужасной женщины. Его глубокие, будто два озера, глаза, его мягкие волосики и розовые щечки — она окрестила его своим ангелом, и так и называет с тех пор. Анри был изумлен, когда в доме вдруг появился этот мальчик, однако, легко поверил в то, что видит родного брата. Я не хочу сообщать ему правды, это ни к чему. Антуан отныне член нашей семьи, он мой младший сын, и останется им до конца дней своих. Мы решили, что окрестим его Альбертом. Благородный и светлый, этот мальчик станет опорой нашей семьи, ее надеждой и защитой… И когда-нибудь имя Альберт Антуан де Нормонд будут знать по всей стране не хуже, чем имя нашего достославного предка.

Все, что смущает меня, это поведение кошки. Она не признает Альберта, не желает принимать его, словно бы не ощущает в нем будущего хозяина. А между тем, Анри она всегда нежно любила, находясь при нем дни и ночи напролет. Натали утверждает, что Аласке просто нужно время, быть может, она и права… Но колдун предупреждал меня мимоходом, что кошка способна чуять зло. И все же… какое зло может таиться в маленьком, годовалом ребенке?»

Страница закончилась вместе с записью. Девушка, не веря самой себе, перечла написанное еще раз, затем начала, было, читать в третий, но где-то в середине прервалась, переводя пораженный взгляд на непривычно серьезного, но вместе с тем почему-то улыбающегося виконта.

— Это… — ощутив, что горло внезапно перехватило, Татьяна кашлянула, — Это что?..

— Дневник деда, — невозмутимо пожал плечами юноша и, откинувшись назад, полулег на кровати, облокачиваясь на нее одной рукой, — Впечатляет, а?

Девушка, не в силах сказать что-либо, потрясенно покачала головой, невидящим взором глядя на желтую страницу древнего дневника.

— Откуда?.. — выдавила она из себя по прошествии нескольких секунд, снова поднимая глаза. Роман виновато вздохнул.

— Ах, и почему меня постоянно все подряд вынуждают расписываться в собственных ошибках… Да, сознаюсь, это мой косяк, — он сел на кровати и, выпрямив спину, сложил руки на коленях, изо всех сил прикидываясь хорошим, примерным мальчиком, — Помнишь, с чего началось наше с Эриком глобальное вспоминание? В смысле, сначала его, а затем уж, с помощью Винса, и мое?

— Как не помнить, — Татьяна, отвлекшись от памятника старинной письменности, даже чуть поморщилась, — Ты вылетел из коридора с воплями, а потом…

— Я вылетел из коридора, — перебил собеседницу молодой человек, — Говоря, что нашел что-то важное, — голос его звучал довольно странно, и не смотря на привычную веселость, сквозящую в нем, производил у девушки впечатление, что она беседует со взрослым человеком, — Я нашел именно это. Тогда мы еще не знали, кто такой Альберт, не понимали, чего от него можно ждать… Мне казалось, что эта запись могла бы пролить на все это свет. Ну, а потом все так закрутилось, что во всем этом дурдоме было как-то совсем не время вспоминать обо всяческих там важных глупостях, — Роман невинно улыбнулся.

Девушка, не отвечая напрямую, вновь слегка покачала головой и, опять обратив взгляд на запись, ненадолго умолкла.

— Значит, Альберт в любом случае не может иметь никаких прав на замок… — пробормотала она по прошествии нескольких секунд. Роман, чуть склонив голову набок, проницательно прищурился.

— Ну да.

— Тогда почему же он пытался на него претендовать? — Татьяна в очередной раз подняла взор и, увидев недовольное выражение на лице собеседника, непонимающе нахмурилась.