"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
Роман скрипнул зубами. На какое-то мгновение им овладело сильное, искушающее желание забыть про собирающегося мирно поджариться оборотня, причинившего им некоторое количество неприятностей, однако тотчас же исчезло, подавленное неожиданным беспокойством.
— Рик! — окликнул юноша, вспоминая прозвище, коим величала оборотня Татьяна и, не видя реакции, резко шагнул к нему, — Ричард!
Реакции так и не следовало, — мужчина продолжал, будто завороженный, созерцать уже явно вознамерившееся обратить его в кучку пепла пламя.
— Да что б тебя, глухомань какая… — виконт де Нормонд, абсолютно не опасающийся, на самом деле, бушующего огня, сделал еще несколько быстрых и резких шагов вперед и, остановившись возле все еще молчащего собеседника, с размаху хлопнул того по плечу.
— Привет ненормальным!
Ричард, находящийся в явной и абсолютной прострации, медленно перевел взгляд на обращающегося к нему парня.
— О, слух прорезался! — обрадовался тот, — На выход, говорю, катись, мы шашлычок из оборотнятинки не заказывали.
— Но… — мужчина, растерянно моргнув, снова перевел взгляд на пламя перед собой, — Мой дом!.. — эти слова прозвучали странно жалобно. Роман тяжко вздохнул.
— Все там будем, — философски заявил он и, схватив своего упрямого визави за ворот футболки, резко дернул, оттягивая от пламени, — Ты должен жить и радоваться, он бы хотел этого… Потом принесешь ему на могилку цветочек. Ричард, в самом деле, долго ты еще будешь заставлять надрываться хрупкого меня, вытягивая тебя из дома? — юноша, и в самом деле во время своей утешительной речи тянувший оборотня за шиворот к выходу, недовольно остановился, — Найди у себя совесть, встань на нее всеми лапами и катись на выход сам! Может, тебя еще раз стукнуть? — последнее предложение прозвучало как нельзя более вежливо, и Ричард, постепенно приходящий в себя, бросил на собеседника довольно мрачный взор.
— Благодарю за беспокойство, — сумрачно буркнул он и, оглянувшись на прощание на уже объятый пламенем участок коридора, где несколькими мгновениями ранее стоял, вздохнул, обращая, наконец, внимание на нервничающую пантеру, — Вынужден отказаться. Пошли, Дэйв.
— Конечно, как кот — так сразу пошли, а как я — так сразу все забыли, — недовольно отреагировал юноша и, тяжело вздохнув, деловито зашагал вперед, — И это называется «благодарность»! А вдруг я без команды никуда не пойду, останусь тут и буду страдать?
— Тогда тебя за шиворот вытащу я, — оборотень, следующий за своим извечно веселым и настроенным на шутку спутником, слегка пожал плечами, — Вообще-то, у меня, на минуточку, горе. Ты бы мог проявить к нему уважение.
Роман в ответ лишь фыркнул, немного разводя руки в стороны. Весь его вид, насколько мог судить следующий за ним мужчина, выражал до крайности демонстративное уважение, которого от него так ждали. Правда, хватило его не надолго.
Стоило молодому человеку ступить на мягкую зеленую травку, густо покрывающую собой всю область вокруг полыхающего дома, как он, толком не давая своему спутнику покинуть место пожара, громогласно провозгласил:
— Внимание, у песика горе! Все срочно встаем по струнке и начинаем его уважать!
— Горе или песика? — без особого энтузиазма осведомился сидящий неподалеку на травке Винсент и, неловко повернувшись, тихо охнул от боли, тотчас же вновь отворачиваясь в прежнее положение.
— Всех, — безапелляционно заявил Роман, — Кстати, за компанию можешь и свое горе поуважать.
Ричард, на протяжении нескольких последних мгновений тщетно пытающийся обойти виконта, наконец не выдержал и, пихнув его в спину, с некоторым трудом протиснулся вперед.
— У него вообще с моралью туго? — сумрачно осведомился он, не обращаясь ни к кому конкретно и, вероятно, в большей степени просто выражая свое мнение, — Или еще есть на что надеяться?
Татьяна, по сию пору продолжавшая обнимать Эрика, и категорически не желающая замечать никого, кроме него, неохотно перевела взгляд на говорящего.
— Роман и мораль, по-моему, понятия диаметрально противоположные в принципе, — не удержалась она от прозвучавшей довольно мягко шутки, и опять обратила взор к молодому графу. Эрик же, по-прежнему продолжая держать Татьяну в объятиях, не сводя с нее глаз и не говоря ни слова, похоже и вовсе не услышал лишенной какого бы то ни было смысла беседы. Девушка, которая в момент поворота успела ненадолго опустить руки, снова обняла блондина за шею, и тоже замолчала. Иногда в общении двух влюбленных слова — это не более, чем досадная помеха. Любовь умеет говорить без слов, и существуют
прекрасные, неимоверно-чудесные тихие мгновения, когда души общаются друг с другом при помощи одних только взглядов, одних лишь случайных прикосновений. Граф де Нормонд, совершенно забывающий в этот миг обо всех ссорах и разногласиях, и явившихся, собственно, причиной всего происшедшего, не замечающий, что вокруг них есть кто-то еще, испытывал безумное, всепоглощающее, неимоверно сильное счастье, держа Татьяну в объятиях и зная, видя, чувствуя, что она жива и невредима. Глупые шутливые пересуды друзей между собой совершенно не волновали сознание молодого графа, — мысли в его голове звучали громче любых слов. Сейчас, в это самое мгновение, утопая в, кажется, сияющих не менее счастливо, чем его собственные, глазах девушки, он внезапно со всей остротой, со всей потрясающе ясной отчетливостью вдруг понял, что ответ на заданный Романом вопрос может быть лишь один. Любит ли он ее, любит ли эту девушку, волею провидения оказавшуюся в его замке? Эрику довольно было лишь заглянуть в глаза Татьяны, чтобы дать самому себе очевидный и однозначный ответ. Да. Он ее любит, и любит так сильно, так страстно, как и сам, пожалуй не мог ожидать от себя. Удивительно, как существо подобное ему может испытывать такие чувства… На протяжении стольких лет он жил, существовал, почитая себя бездушным монстром, чудовищем, чья жизнь основана не более, чем на звериных инстинктах, и теперь вдруг… она. Удивительно, как смогла она полюбить его в ответ! Его, такого, каким он предстал ей в первый день знакомства… А ведь она сделала даже больше, — она не только полюбила его, рассмотрев, угадав в нем что-то, о чем не подозревал и сам граф, она сумел пробудить в нем ответную любовь. Эрик улыбнулся, безо всякого стеснения любуясь на свое хрупкое счастье, крепко и одновременно трепетно обнимаемое им.А Татьяна, с нежной улыбкой глядящая на молодого графа, понимала все без слов. Она и сама в это мгновении переживала чувства, очень похожие на испытываемые им, и точно так же не находила сил выразить их словами. Сейчас, глядя на стоящего перед ней молодого человека, ощущая его объятия, обнимая его сама, чувствуя его — живого, невредимого, совершенно здорового и полностью дееспособного, она осознавала всю глупость и нереальность продемонстрированного ей Альбертом ледяного видения. Ведь и в самом деле — как ей только в голову могло прийти, что граф де Нормонд может погибнуть? Как могла она поверить, что сила, коей она волею случая оказалась наделена, может причинить ему вред? Эрик казался девушке неуязвимым рыцарем без страха и упрека, существом, абсолютно не подверженным власти погибели.
И в то же время, глядя сияющими от счастья глазами на возлюбленного, Татьяна чувствовала и некоторую толику вины. Почему она допустила обман со стороны Ричарда, почему позволила оборотню обвести себя вокруг пальца? Ведь чувствовала же подвох, знала, понимала прекрасно, что поведение ее любимого графа не может быть таким! И все же попалась на удочку, абсолютно глупым образом заглотив наживку.
Татьяна тихонько вздохнула и, вряд ли контролируя собственные действия, немного прижалась к Эрику.
— Я… — начала, было, шептать она, собираясь попросить у своего спасителя прощения, но звонкий голос вклинившегося в романтику виконта не позволил ей сделать этого.
— Судя по всему, ты вполне себе в окее, раз наезжаешь на мою мораль, — с деланным хладнокровием заявил он, — Что ж, я рад за тебя, дитя мое, местами даже поздравляю. Как твой больной череп?
Девушка, мгновенно растеряв все, только что владевшее ею, нежное и романтичное настроение, недовольно поморщилась, бросая на обращающегося к ней юношу красноречивый взгляд через плечо.
— Сам ты больной череп, — сообщила она и, сопроводив действия новым вздохом, повернулась в объятиях Эрика, оказываясь к нему спиной, — А за мой можешь не переживать так активно. Мне его драгоценный родитель вылечил.
— Что?.. — Винсент, по сию пору внимавший беседе молча, да и вообще кажущийся в большей степени обеспокоен своими боевыми ранениями, оперся рукой о землю, слегка приподнимаясь. Во взгляде его, устремившимся к Татьяне, появилось откровенное беспокойство.
— Надеюсь, — медленно начал он, — Он лечил тебя традиционными методами? Таблеточки там, холодные примочки…